Какого цвета ночь? - Светлана Успенская

— Ну что, Татьяна Юрьевна, — произнес он, усаживаясь на кухне и раскрывая блокнот, — вы у нас последняя остались, все ваши домочадцы уже опрошены на предмет… Это… Как это…

— На предмет чего?

— На предмет сведений, составляющих интерес для следствия. — Сухоручко задумчиво почесал карандашом подбородок. — Сами понимаете, спешка, то да се… Вот вы и выпали из поля нашего зрения…

— Заметьте, что я приложила максимум усилий, чтобы вернуться в это поле, и поэтому надеюсь на взаимность. Я ведь ничего не знаю, одни только слухи…

Итак, Татьяна Юрьевна, что имеете сообщить по данному делу?

— Ничего. — Я пожала плечами. — Абсолютно ничего! Собственно говоря, я сама хотела услышать от вас что-нибудь интересное.

— Сведения, составляющие тайну следствия, не могут быть сообщены лицам, заинтересованным в результатах расследования… Поэтому ничего я вам не скажу. А вот вы мне расскажете…

— С удовольствием, только не знаю что.

— Что вы делали вчера вечером?

— С точностью до минуты?

— Можно округлить.

— Ну, сначала, часов с восьми вечера, играла со Стасиком в карты, потом слушала музыку, потом пошла спать.

— Та-ак… Значит, играла с задержанным в карты… Так и запишем. Во сколько пошли спать?

— В одиннадцать. Примерно.

— Заснули сразу?

— Как убитая! — произнесла я и поежилась, вдумавшись в двойной смысл произнесенных слов.

— Ничего не слышали? Ну, там, как машина отъезжала, как кто-нибудь из дома выходил?

— Абсолютно ничего!

— Ну что ж… Об отношениях задержанного с потерпевшей вам что-нибудь известно.

— Ничего, только слухи.

— А что вам известно относительно характера их отношений? Ну, там, были ли между ними факты ревности, ссоры, взаимное недовольство?

— Не имею ни малейшего понятия!

— Очень жаль. — Сухоручко что-то аккуратно вписал в свой блокнот бисерным почерком. Затем он поднялся и собрался уходить.

— Скажите, — спросила я наконец, — а когда его отпустят?

— Задержанного Чипанова? — Сухоручко слегка удивился. — Если удастся доказать его участие в двух эпизодах, то… в лучшем случае лет через пятнадцать. Это в лучшем случае!

— Значит, решили на него все повесить? — как бы утвердительно спросила я.

— Не повесить, а инкриминировать, — поправил меня милиционер. — А я бы, Татьяна Юрьевна, вообще на вашем месте радовался бы, что вышел сухим из воды! Вы с ним, можно сказать, бок о бок жили, на волоске от смерти ходили… Да если б мы его не арестовали, он бы еще знаете сколько бед мог наделать? Может, он вообще, как это, — Сухоручко задумался, припоминая мудреное слово, — серийный убийца!

— А может, это не он? — спросила я со странным упрямством. И правда, адски трудно поверить в то, что человек, с которым ты давеча играла в карты и вообще приятно проводила время в дружеских разговорах, вдруг оказался убийцей. Просто невозможно!

— Ну да, не он. — Сухоручко хмыкнул, поражаясь моей наивности, и с иронией спросил: — А кто же тогда? Папа Римский?

— Хотя бы, — буркнула я упрямо. — А может, их ограбили, а после ограбления решили убить?

— Нет. — Сухоручко отрицательно покачал головой. — При потерпевшей Катасоновой обнаружены деньги, золотые часы, серьги… Только колечко вроде бы пропало, да и то неизвестно, было ли оно на ней в вечер убийства. Мать никак припомнить не может, а дома его пока не нашли.

— Какое колечко?

— Самое обыкновенное, серебряное, в форме змеи. Дешевка! Такие на нашем рынке, как говорится, пучок копейка…

— Вот видите! — Я обрадованно заерзала на стуле. — А может быть, в колечке-то все и дело!

— Ничего, мы же не одни работаем… Конечно, обыск личных вещей и жилища задержанного пока ничего не показал, но мы не теряем надежды… Вот и следователь по особо тяжким из областной прокуратуры сегодня прибыл. Он этим и займется… Ведь здесь не просто неудачная любовь, здесь серией пахнет!

Пока Стасик парился в тюрьме (между прочим, уже второй раз за последний месяц), я времени даром не теряла.

Маша уже совсем редко выплывала из своего наркотического забытья, и я чувствовала долю ответственности за то, что она там, в этом забытье, находится. Мне казалось, что если уж у нас не сложились отношения и я не могу повлиять на нее личным примером, как того хотел Виталий Васильевич, то мне остается только применить всю силу и хитрость ума, чтобы обрубить ту тонкую невидимую нитку, по которой к ней поступали наркотики. Впрочем, у кого в руках находилась эта ниточка, было ясно — это был Валера, хитроумный тип, щелкающий сложные кроссворды, как каленые орешки, и при этом прикидывающийся болваном. Тактика не новая, но, как видно, она приносила неплохие плоды.

Правда, как единицу в уме при сложении, я держала про запас еще и Сергея, но мне казалось, что эта карта была проигрышная. Точнее, я надеялась, что эта карта проигрышная.

Стасик сидел в КПЗ, Чипанов-старший разрывался между работой, своей молодой женой и Машей, которая медленно, но верно валилась на дно невидимой пропасти. Наталья Ивановна продолжала прилежно выполнять обязанности домработницы, а также не забывала собирать передачки для своего бывшего питомца в места не столь отдаленные. Она как-то осунулась, почернела, глаза ее были озабоченные. Ее прохладца в отношении ко мне еще более окрепла и в конце концов превратилась в тонкий ледок.

— Что это с нашей кормилицей? — спросила я однажды у Валеры (во время его дежурства я частенько торчала у него в комнате, надеясь чего-нибудь разведать). — Сама на себя не похожа. На ней лица нет, как будто она сама кого-то убила.

— Переживает, наверное, — пожал плечами Валера.

— Из-за чего?

— Из-за своей крестницы… Ну, этой девушки, Лены… Ведь это она их познакомила!

— Вот как? — удивилась я.

— Вот так! Кажется, она надеялась, что он на ней женится.

— На ком? На Лене? — Я задумалась. — А он хотел жениться?

— Стас? — Валера деланно засмеялся. — Да ты что! Сама не видела, что ли? Ни за что! Ему это как нож острый! Ну да ты сама, наверное, представляешь… Он как маньяк кидался на все, что движется.

— «Маньяк»? — точно во сне повторила я. Но Стасик не похож на маньяка. Скорее любитель клубнички, а что до остального…

Для начала следовало установить, какие наркотики принимает Маша, — надо знать, что искать. У самой Маши я спросить об этом не могла, точнее, она бы мне не ответила. Значит, следовало обратиться к косвенным источникам. Стас в КПЗ, «горилла» Сергей отпал на полуфинале, поскольку мы с ним не разговаривали и заводить более близкие отношения, чем на уровне «привет-привет», не собирались. Оставались домработница и Валера.