Алло, милиция? - Анатолий Евгеньевич Матвиенко

остальном получалось. На троечку. Будь рядом сколько-нибудь опытный рукопашник, он бы смог гордиться, что отлупил самого Егора Евстигнеева, обладателя чёрного пояса по карате-до. А также по карате-после.

Зато хмель практически выветрился. Умыв снегом разгорячённое лицо, Егор почувствовал себя вполне протрезвевшим и побежал в РОВД.

Первым встретился по пути водитель «РАФика», удивившийся:

— Ты живой?

— Не дождётесь. Что вчера было?

— Понятно. Память отшибло, — в шофёрских глазах мелькнула искра сочувствия. — Вильнёв воспользуется. Будет разводить. Не поддавайся.

— Спасибо!

Он взбежал на этаж и открыл кабинет. Начальство ещё не прибыло, зато висел такой духман… Егор немедленно отворил окно, впуская морозный воздух.

В шкафу нашёлся чайник и чай. Без сахара.

Поскольку Вильнёв не появился ровно к девяти, самое время было набрать Сазонова, сообщить, что произошли изменения, и дальше не получится так свободно располагать временем.

— Егор? Хорошо, что набрал с утра. Гиви Кучулория найден мёртвым в своей машине около Ярцево. Местное ГАИ считает случившееся обычным ДТП. Не справился с управлением, слетел с трассы.

— Он выехал из Минска в обед в понедельник одиннадцатого. С Бекетовым на двух машинах. Бекетов вернулся чрезвычайно рано — к утру.

— Ты считаешь, он не был в Москве?

— Не знаю. Со слов Инги — стал совершенно бешенным.

После секундной паузы подполковник спросил:

— Где машина Бекетова?

— Вчера видел. Без следов аварии. Но если просто крыло помято, запросто мог отремонтироваться по-срочному, пока мы гоняли в Лепель.

— То есть ты тоже подозреваешь, что Бекетов убил предполагаемого любовника жены?

— Допускаю. У Бекетова вишнёвая «шестёрка». Надо осмотреть машину Кучулория и следы краски. Могу поинтересоваться, на чём он ездил?

— Чёрная ГАЗ-2410. Егор, я хочу, чтоб ты съездил в Ярцево.

— Сегодня? — он с неудовольствием подумал, что обещанное Инге шоу пролетает, либо придётся обеих девушек повесить на валенка-Лёху.

— На следующей неделе. Разбирается милиция, наши коллеги из Московской области держат руку на пульсе, но пока не вмешиваются. Будь готов к выезду.

Короткие гудки. О том, что срываться с практики будет сложнее, не успел предупредить. Зато вроде бы пропал холодок, возникший, когда напророчествовал смену Брежнева Андроповым. Ладно…

Ещё звонок. Она уже была на работе.

— Слушаю.

— Инга! Гиви Кучулория погиб. Когда ехал на машине в Москву с Бекетовым.

— Чёрт…

— Инга! Беги! Всё бросай и беги как можно дальше!

— Не могу. Завтра поговорим. Шеф идёт.

Гудки. Собеседники Егора сегодня взяли манеру бросать трубку, не попрощавшись.

Наконец, появился Вильнёв.

— Привёт, орёл. Оклемался?

— Чуть-чуть. Домой хочу. Отоспаться.

— Успеешь, — тот разделся и уселся за свой стол. — Колись.

— С песней и с радостью. В чём?

— В том, что стучишь на нас в КГБ.

— Все люди делятся на тех, кто стучит и кто перестукивается. А с чего вы так решили?

— С твоих пьяных вчерашних признаний.

Если бы не предупреждение водителя, Егор бы лихорадочно думал, как выкрутиться. Сейчас всё просто — надо уйти в отрицалово.

— Вот как? Я назвал управление, меня завербовавшее, офицера-куратора, у которого стою на связи, его телефон, свой оперативный псевдоним, задание?

— Ну вот! — расцвёл Вильнёв. — Значит, признаёшь. Это не криминально. И даже, наверно, благородно, служишь Отечеству сразу на двух фронтах. Но как ты думаешь после этого сослуживцам в глаза смотреть?

— Не знаю… Помогите мне! Я как на исповеди всё расскажу. А что с этим делать — сами решайте. Только пока никому, — Егор сделал паузу, словно собираясь с мыслями. — Я и правда агент. Позывной ноль-два-ноль-три. Офицера связи по фамилии не знаю. Обращаюсь к нему просто: «сэр». Его номер ноль-один-семнадцать.

— Задание?

— Внедриться. Дальнейшие инструкции получу позже. Каждый вечер включаю приёмник и слушаю Би-Би-Си, там кодовые слова вшиваются в текст передачи новостей.

— Так чей же ты агент?

Егор изобразил жесточайшие колебания перед тем как заявить: I am a British spy in the service of Her Majesty the Queen! I am MI6 agent[1]!

Капитан, естественно, разобрал только слово «бритиш». Его несколько мутное сознание уцепилось за другое.

— 02-03 — это номер «УАЗика» из дежурной части. 01-17 — «Волги» начальника РОВД. Су-ука! Ты меня развёл!

— Как и вы меня. Я же себя знаю. Выпью — и спать.

— Мордой в салате. Ира Безрогова тебя салфеткой обтирала. В общем, правильно поступил. Стукачи или вообще не пьют, чтоб потом донести: все бухали, а я не такой. Либо пьют и слушают, что другие выболтают. Но сначала песню орал, за неё чуть в бубен не получил.

— Ни хрена не помню. Что за песня?

— «Прорвёмся, ответят опера!» Ты — урод конченный! Посмел на вечерине следователей горланить песню про оперов!

Егор, развеселившись, начал выстукивать ритм по крышке стола:

Да! А пожелай ты им ни пуха ни пера. Да! Пусть не по правилам игра. Да! И если завтра будет круче, чем вчера, «Прорвёмся», — ответят опера. Прорвёмся, опера![2]

— Слушай, хорошая песня, только не к месту. Где ты её слышал?

— Сэр ноль-один-семнадцать по телефону напел. Короче. Не помню. Кто-то на гитаре в общаге лабал, два или три года назад. Кроме припева ничего в голове не осталось.

— Ладно. Начальник отделения велел тебя домой отпустить. Отсыпаться. С понедельника начнёшь. Правда, ты вполне неплохо выглядишь. Так может…

— Начальник же сказал — домой. Значит — домой. Иду выполнять приказ.

Больше всего хотелось не домой, а отловить Ингу. Если надо — связать. Утащить от Бекетова, опасного как цунами. Или просить Сазонова, чтоб её задержали по любому надуманному поводу. В психушник заперли как диссидентку, вздумавшую кричать: долой КПСС.

Ничего реального Егор не придумал и отложил решение на завтра.

[1] Я — британский шпион на службе её величества королевы! Я — агент МИ 6 (англ.).

[2] «Прорвёмся», группа «Любэ».

Глава 18

Девушки явились с минутным вежливым опозданием. Увидев Элеонору, спутницу Инги, Егор прикусил губу, чтоб не заржать. «Сменщица» вышагивала в сапогах на каблуках нереальной высоты, в них, верно, была выше будущего работодателя. Тем более — опера. Лёха нервно дёрнул щекой, когда Егор шепнул ему: «Что примолк? Обещал уговорить? Ну, убалтывай!»

До шоу оставалось ещё немного времени. Перед детдомовцами выступал шефский самодеятельный театр. Заведующая, услышав, что на пороге топчутся представители власти, потащила всех четверых внутрь