Игра в метаморфозы - Бернар Миньер

Обернувшись, она увидела, что народу пришло немало, в том числе и журналистов, которые с любопытством таращились на нее. Некоторых из них Лусия узнала: «Эль Мундо», «Эль Паис», «Ла Расон», «Ла Вангардиа», «ABC», «Ла 1», «Ла 2», «Антенна 3», «Пятый канал». В последние дни адвокат Мелендеса давал интервью почти ежедневно, и каждый раз использовал все свое красноречие и внешний вид нечесаного, хотя и элегантного медведя, чтобы задеть Лусию и поставить под сомнение ее невиновность.

Словно это она была обвиняемой, а не его клиент.

Пока из разных мест зала раздавались голоса журналистов, лейтенант сразу утратила связь с действительностью и в мыслях снова оказалась в проклятом туалете – и снова задыхалась в полиэтиленовом мешке, который Мелендес натянул ей на голову. В нос ударял тяжелый, одуряющее мерзкий запах дешевого парфюма. А потом – другой короткий кадр: она с размаху лупит негодяя молотком, с какой-то дикой радостью ощущая, как хрустят под ударами кости его отвратной морды. Он орет и брыкается, а потом отключается.

Когда ее сознание вернулось в зал седьмой аудитории, адвокат Мелендеса уже наклонился к стоящему перед ним микрофону. Настоящий первый тенор на сцене… Грива волос окраса «перец с солью», тяжелый, колкий «клинический» взгляд. Известен он был количеством оправдательных приговоров, которых ему удавалось добиваться. Он в упор уставился на Лусию, но она, даже не моргнув, выдержала его взгляд, стараясь сохранять хладнокровие.

Взгляд его был полон откровенной злобы. Он словно говорил: «Я сейчас заставлю тебя пережить мерзейшие четверть часа, малышка».

Когда же адвокат обернулся к присяжным, выражение его лица мгновенно изменилось.

– Дамы и господа присяжные, – начал он вкрадчивым голосом, – мы намерены доказать, что присутствующая здесь лейтенант Герреро напала на моего клиента без всякой причины. Она находилась с ним один на один, без свидетелей. И это именно она следила за ним в туалете, а не наоборот. В ту ночь ни один свидетель не видел моего клиента с молотком, а вот молодой человек, сидевший за кассой, напротив, видел, как лейтенант Герреро вышла из туалета с молотком в руке и вся в крови. Мы намерены также доказать, что имеем дело с личностью в высшей степени нестабильной, склонной к насилию и неуправляемой, у которой в прошлом были проблемы с начальством. Мы также намерены доказать, что в ту ночь она не только не позвала на помощь, но что ни ее коллеги, ни ее непосредственный начальник даже не были в курсе ее ночных вылазок.

Он постучал ногтем указательного пальца по столу напротив себя, словно подкрепляя свои слова.

– И, наконец, мы докажем, что мой клиент не был ранее судим, что соседи считают его человеком любезным и уравновешенным, в отличие от лейтенанта Герреро, которая, пусть и в прошлом, была лишена опеки над своим сыном. А сам факт переодевания моего клиента в женскую одежду не есть преступление. И в заключение мы докажем, что это дело – не что иное как хорошо продуманная комбинация Гражданской гвардии, и таким образом обвинительный приговор моему клиенту может стать ужасающей ошибкой. Я уверен, что присутствующие здесь господа присяжные примут это обстоятельство близко к сердцу и постараются избежать обвинительного приговора во имя права и справедливости.

Слова «справедливость», «право», «юридическая ошибка» были ловко вплетены в заключительную часть речи адвоката. Такие слова всегда производят эффект, хоть и маленький. Все просто обожают «справедливость» и «право». И адвокат долго и упорно вдалбливал их в сознание присяжных. Вся его речь была произнесена таким рассудительным, таким спокойным голосом и тоном, не нуждающимся ни в каких доказательствах, что и сама Лусия могла бы усомниться в своих воспоминаниях.

А в ней закипало бешенство. Эта сволочь адвокат не смог отказать себе в удовольствии приплести сюда Альваро. Но она понимала, что он нарочно ее провоцирует и что бешенству ни в коем случае нельзя дать волю, потому что таким образом она только пополнит боеприпасы защиты.

– Лейтенант, – сказал адвокат, когда пришла его очередь задавать вопросы Лусии, – все говорят, что вы – один из самых замечательных сотрудников ЦОП, один из самых опытных и результативных. И мы знаем, какое внимание ЦОП уделяет результативности…

Он перевел взгляд с присяжных на Лусию. И когда десятки пар глаз вслед за ним обратились на нее, она почувствовала, как руки ее покрываются гусиной кожей.

– В таком случае, – продолжил он, – как такой тренированный, обстрелянный агент, как вы, мог так легко позволить себя обмануть?

– В тот момент никто не знал, что Франсиско Мелендес переодевается женщиной. А я разыскивала мужчину, – спокойно ответила она. – Выйдя из кабинки, я увидела у раковины женщину. Но не обратила на нее внимания.

– Вы… не обратили на нее внимания? – Он набросился на эту фразу, как собака на кость. – Вы были одна в туалете, на шоссе, среди ночи, надеясь послужить наживкой для серийного убийцы, который охотится именно в таких местах, и вы не обратили внимания на то, что происходит вокруг?

Адвокат говорил с искренним удивлением, у него был просто дар играть на нервах Лусии. Но он, несомненно, этого и добивался: вывести ее из себя и, насколько возможно, подорвать к ней доверие.

– Не совсем так, – спокойно возразила она. – Когда я вышла из кабинки, первое, что я сделала, – огляделась вокруг. Но, увидев ту женщину, я немного расслабилась… Может быть, потому, что устала. Было уже поздно, и я несколько часов провела за рулем…

Эй, не делай этого, не ищи себе оправданий! Тебе не в чем себя упрекнуть!

– Гм… И все же, – сказал адвокат, стуча наманикюренными ногтями и авторучкой с золоченым пером (интересно, позолота настоящая?) по столу. – Дамы и господа присяжные, вы согласны с тем, что в манерах Франсиско Мануэля Мелендеса нет ничего женского? Даже в светлом парике и красном платье достаточно коротко взглянуть на него, чтобы понять, что перед вами не женщина. Или я ошибаюсь?

Лусия помедлила с ответом.

– Не знаю… Роста он вроде маленького…

Мелендес был ростом метр шестьдесят три. В зале послышались смешки. Один – ноль в пользу Лусии.

– Ах, вы не знаете… А затем – все это только по вашим показаниям – он надел вам на голову полиэтиленовый пакет и пытался задушить вас, бросив на пол почти без сознания, – и в этот момент ситуация волшебным образом изменилась, и вам удалось его одолеть. Причем до такой степени, что он оказался в соседней кабинке на полу, прикованным наручниками к трубе, с лицом в буквальном смысле разбитым молотком. Сам Брюс Ли не смог бы справиться лучше, лейтенант…

Адвокат выдержал паузу, надеясь снова услышать смешки, но их не последовало.

– Разве что Брюс Ли не орудовал молотком, – прибавил он. – Вы непрерывно дергаете левой ногой под столом… Вы нервничаете, лейтенант?

Вот черт…

Лусия бросила на него мрачный взгляд и сразу поняла, что такой реакцией он остался доволен. Потом взглянула на присяжных. Они не сводили с нее глаз. И она догадалась, что яд, который адвокат каплю за каплей вводил в их уверенность, начал действовать – и присяжные стали сомневаться.