Сквозное. Навылет - Ольга Горовая

— Не поверишь, там Степа живет в соседнем доме, считай, — хмуро обозвался Гриша тем временем, уже явно все указания раздав. — Уже выскочил, погнал. Задание понял. К нему еще Санек подтянется, который Профессор. По крайней мере, с высшим образованием человек, хоть и философ, но разберется же… Бля! Шуст, как же так, а?! — вдруг рявкнул Гриша и тут же завернул мат без перехода. — Да она же молодая совсем! Да ну какой рак, в ****?! И почему ты не в курсе, ****?!

Потому что не мозгами, а членом думал все эти дни, мля!

Но вместо ответа, Денис медленно, так, словно через вязкую жижу продирался, повернул к другу голову и… Наверное, в его глазах сейчас отчетливо светилось желание убить кого-то.

Потому что Гриша тут же заткнулся, еще и отступил к столу подальше.

Подумав, Денис двинул туда же.

— Это что? — кивнул отрывисто головой на пистолет, валяющийся на бумагах.

— Я ж не знал, к какому варианту готовиться, решил все предусмотреть, — посторонившись, осторожно поделился мыслями Алхимик.

Шуст только хмыкнул, несмотря на то, что ему сейчас, вот совершенно не весело! Ощущение было, что сдохнет, пока хоть какую-то информацию узнает. Заживо сгорит.

А еще шесть часов по трассе гнать и это в лучшем случае. И х*ер знает, в каком та трасса состоянии…

Бл***! Накрыло новым пониманием: придушит Светлану за то, что Талу по такой дороге тащила в ночь! И само свое чудо…

Окей… зацелует просто до обморока!

И тут в кабинет залетел Павел с бумагами, Шуст слышал, как в приемной принтер включался. Секретарь смотрел большими и испуганными глазами.

— Вот, — парень трясущимися руками положил перед ним эти… похоже, копии с истории болезни, покосился на пистолет, который так и остался лежать. Отступил. — Степан уже там, с дежурными быстро порешал все, как я понял. Сбросил мне фото, узнал… — вот тут секретарь еще на шаг отступил, и будто за Гришу попытался заныкаться. Тот тоже удивился, наблюдая за этими перемещениями. — Тала в операционной, — выдохнул, зажмурившись в итоге из-за плеча Алхимика.

— Света, я не могу Талу сейчас взять на операцию! Ты посмотри на нее! — Маркиян Тарасович явно не понимал причин, по которым их обеих трясет так, что руки не выходит держать спокойно, приводил какие-то свои умные доводы.

А Света… Ну да, чего притворяться, она сидеть не могла, металась по кабинету туда-сюда, будто юла. Тала, кстати, тоже не то чтобы там, за стеклянной стеночкой, спокойно на кушетке лежала под капельницей. Подругу телепало натуральным образом и Тала беспрестанно извинялась перед медсестрой, которая, несмотря и на такое состояние, сумела все же в вену попасть. Опыт, видимо.

Маркиян Тарасович же, едва увидел их, вообще, какому-то своему невропатологу позвонил, вызвал сюда на консультацию. Вот, ждали теперь. А у нее в голове, как в дурацком фильме, мелькают секунды, словно до взрыва бомбы! Только проводов, чтоб перерезать и остановить этот счет не видно что-то.

Света не так уж и подробно была просвещена о Денисе Шустове, но даже то, что ей было известно… пугало до икоты. Особенно тот его принцип, о котором все были в курсе, кто хоть как-то касался данной стороны жизни, где Шуст — бог и владыка: он предательства не прощает никому.

И, увидев в сумке Талы деньги, которые подруге просто неоткуда было взять, кроме как у Шуста, Света размышляла лишь о том, а изменит ли он данному принципу в отношении Талы? Поймет ли, что толкнуло девушку на такой поступок?

За себя почему-то не так волновалась, хоть и страшно было дико, но как-то с детства повелось, что ее буквально вынуждали о других в первую очередь думать, потому как «только так и правильно жить». Оттого и отрывалась, вырвавшись из семьи, потому и пыталась получить то, чего, как казалось, не хватало все детство…

Только ведь, если по-честному, то никого ближе и дороже Талы у нее сейчас не было. Как сестра настоящая, которой вообще без разницы, чем Света занимается и почему так вот решила по жизни идти; которая всегда готова была обнять и поддержать, когда и Свете от себя тошно… А Тала не воротила нос, просто принимала все заскоки. Единственный человек, которого Света считала близкими. И тут этот проклятый рак!..

Ненависть вперемешку с отчаянием к жизни испытывала все те месяцы, как подруге диагноз поставили! Потому и готова на все, чтобы из лап этой болезни вызволить, пусть и признавала, что не всегда хватало ума или понимания, но чем могла…

В этой же ситуации… Страшно, что, считай, она и толкнула Талу к такому варианту, к Шусту в руки. Сама в этот мир ее привела, просто не зная, как иначе быстро заработать. Еще и про квартиру ляпнула!..

Нет, Света искренне была готова отдать все для Талы, но ведь знала ее хорошо, и должна была понять, что подруга не посчитает себя вправе, вновь попробует сама все решить и вытянуть. Только что Тала о таких людях, как Шуст, знала?!

Света и то ни в чем не была уверена…

Не понимала и всего, рассказываемого Талой о происходящем. И, ладно, подруга, у нее в этом ни опыта, ни навыка, что за спрос? А вот Света-то видела: все вообще в другую степь понеслось, весьма далекую от стандартных отношений содержанки и «папика». Правда… Она и представить не смогла бы никого, кто рискнул бы назвать Шуста «папиком», хоть и за глаза. И тем не менее…

Насколько большим было то, за чем Света издалека последние дни наблюдала? Что, вообще, она знала о Шустове реально, чтобы сделать хоть какое-то предположение? Ничего толкового, и это пугало еще больше. И все же, вспоминая кольцо на руке подруги, которое, к слову, и сейчас там болталось, на пальце Талы, в смысле, появилась некоторая надежда, что сумеют выкрутиться… Или это ее дурная сверхромантичная натура говорит, а реальность весьма далека от романтики? И Шуст, наоборот, к тому, что или кого своим считает, в сто раз жестче требования предъявит?

Ничего не ясно! И страшно так, что в ушах звенит!

— Маркиян Тарасович, поймите… — Света попыталась глубоко вдохнуть и собраться с мыслями. — У нас… появились сложности. Точнее трудности… Вернее… Ох, елки-палки, я не знаю, как это назвать! — не выдержала в итоге, сорвавшись и повысив тон.

— Какие именно? — доктор казался настроенным ее выслушать, она это видела, хоть и меньше с тем знакома была, чем сама Тала. Но услышит ли? Впрочем, в условиях нынешней ситуации, казалось, надо решить хоть то, что могли: вырезать эту треклятую опухоль!

— У Талы есть… А черт знает, кем он себя считает! — скривилась Света, заломив руки. — Но это очень серьезный человек. Очень… И очень страшный, — повернулась к врачу, наверное, глазами выдав весь ужас. Чувствовала себя, будто ребенок, если честно, которому очень нужен взрослый совет. — И мы от него тайком убежали. А когда Шустов узнает… Я не знаю, что будет! — честно призналась, голос сломался. — Но лично мне кажется, что лучше бы Тала к тому моменту уже прооперирована была. Это… нам в плюс сыграет… От одного хотя бы избавимся.