Убийца великанов - 2 - Алекс Фед

— Я пробовал. Но снять перчатку может только тот, кто ее надел, — проговорил Релдон, оторвавшись от заметок. — Леонис мертв, так что кисть Тонгила останется там навечно. Иначе бы я уже договорился с северянами.

— Кстати о Львах Свободы. Ты все еще намерен привлечь их на нашу сторону?

— Всех северян, а не только сопротивление. Не мы захватили Вертис, а Бизон. Мы, надеюсь, в достаточной степени дали понять это, отказывая армии в поддержке. А скоро предоставим свободу вертийцам в Сентории и статус беженцев. Это должно в разы увеличить поток перебежчиков. Они образованы, среди них много умелых воинов. Главное, убедить этих упрямцев нам доверять. Для этого мне нужен герцог Тонгил. Северяне пойдут за ним.

— Он теперь просто Шатун.

— Герцог Тонгил. Мы не отнимали у него титул.

— И как ты намерен его убедить?

— Мы хотим того же, чего и вертийцы. Мира и покоя. Мира — для Юга и Севера. И вечного покоя — для Суга, его сторонников и Императора. А добиться этого можно только объединившись.

Глава 26 - Спасение

Это был не просто костюм, а два года проб и ошибок, безбашенного риска и болезненных падений. Все началось с того, что на одном из заданий Лисовину на глаза попался дневник Гайарда, который мечтал о полетах и разработал множество устройств, одно из которых его и убило во время тестирования. Разбирая чертежи, Лисовину показалось, что чокнутый механик подобрался очень близко к цели. По всем расчетам у него должно было получиться, но почему-то он разбился. Где-то закралась ошибка. И эта мысль не давала покоя несколько дней и будоражила по ночам.

Сдавшись на милость вдохновению, Лисовин приступил к доработке костюма для полетов Гайарда. Во время тестирования позорно шлепнувшись в воду плашмя и чуть не утонув, он еле успел стянуть с себя тяжелую намокшую ткань и забыл о полетах на целых два месяца. Но наблюдая как-то за белкой-летягой, снова вспомнил про них и добавил третье крыло между ногами к тем двум, что уже были между туловищем и руками.

Зима выдалась снежной, приземление с небольшой высоты в мягкую белую массу, казалось, не доставит сложностей. И Лисовин приземлился в снег. Ладно. Не приземлился, а упал. И продолжал падать, пока по невнимательности не прострочил ткань в два слоя. Это и навело его на правильную мысль. Так крылья стали двухслойными и надувались встречным потоком воздуха, создавая подъёмную силу. И это, наконец, сработало. Он разогнался и не упал камнем, а полетел вперед, обгоняя птиц и огибая верхушки деревьев, но не смог уйти от столкновения с особенно высокой елью. Над лесом он тоже больше не экспериментировал, предпочитая равнины между горными ущельями.

Не сразу Лисовин решился на планирование вниз с приличной высоты. И первый раз он не забудет никогда. Хотя в памяти вообще мало чего осталось вразумительного из-за страха и неуверенности, как в первый раз с женщиной.

Второй раз был слишком сосредоточенным, механическим. Он кружил, запоминал, а разум занимался рассчитыванием углов, траекторий и отклонений.

И только на третий пришло осознание, что это настоящее чудо — лететь птицей в специальном комбинезоне и смотреть на мир сверху, когда вокруг горит небо. Каждой клеточкой ощущая жизнь, которая может оборваться в любой момент.

С такой высоты до этого Лисовину не приходилось еще стартовать. И ни разу до этого он не обходился без шлема, но сейчас он не успел его надеть и теперь молился о том, чтобы при посадке не ткнуться головой или не въехать в какой-нибудь скрытый под снегом камень. Такое уже случалось. И спас тогда только шлем.

Уши и нос замерзли. Щек он тоже больше не чувствовал, но это было уже не важно. У него нет права на ошибку, чтобы отвлекаться на подобные пустяки по сравнению с опасностью закончить дни где-то в горном ущелье, разбившись насмерть.

Для приземления он выбрал площадку, куда недавно сошла лавина. Снега там предостаточно, как и длины ущелья для торможения. Осталось только попасть в окно в десять шагов между двумя утесами.

Чтобы приступить к снижению, необходимо подняться. За счет подъемной силы немного гасилась скорость. Так что, чтобы падать медленней, приходилось быстрей лететь вперед и принимать вверх. Крылья не играли тут никакой роли. Ими вообще не помашешь, в противном случае нарушится баланс, и полет потеряет устойчивость.

Опустившись до предела, Лисовин промчался ровно между двух скал и осторожно постарался уйти еще ниже, сохраняя траекторию по отношению к гладкой поверхности. Угол наклона должен быть минимальным или летуна просто размажет.

На всей скорости он плавно ложился прямо на снег. Мгновения Лисовин держался параллельно поверхности на огромной скорости. От напряжения болела каждая мышца, но если он чем-то зацепится или провалится, то торможение будет травматичным. Только на середине ущелья, когда наклон пошел слегка вверх, Лисовин мягко заскользил по снегу выдающимися вперед вшитыми керамическими накладками, а потом опустился всем корпусом и поехал.

Поверхность постепенно изгибалась вверх, как трамплин, быстро гася скорость. Что-то задело и дернуло правое крыло. Ткань порвалась. Лисовина швырнуло вбок, и он покатился, бешено вращаясь. Затормозив, он уже не соображал, где низ, а где верх, и кто он вообще. Рот полон снега, как и нос, и уши. Он откашлялся и медленно ощупал себя, проверяя, нет ли переломов.

Это место Лисовин выбрал не случайно. Помимо того, что подножие горы подходящим образом изгибалось, здесь находилось заброшенное логово контрабандистов в небольшой пещере, в которой он заранее оставил немного припасов и снаряжения.

Добравшись до убежища, Лисовин первым делом снял с себя безвозвратно испорченный и разодранный от локтя до бедра костюм, переоделся в теплую одежду и развел огонь в кострище. За неказистой дверью находилось небольшое помещение, где хранили старое оружие и темпорали. Там он отыскал пару пустых деревянных ящиков и поломанный стул, которые пустил в огонь. Открыв пыльную бутылку, он сделал пару глотков верта прямо из горлышка, а остальное перелил в небольшую флягу. Перед дальней дорогой нужно как следует выспаться. Расстелив одеяло возле кострища, он отстроился на ночлег.

Лисовин по утру подготовил лодку и перекусил, а затем приступил к сборам. Он сложил котелок, одеяло, запасную пару меховых сапог и другие необходимые вещи в заплечный мешок, и покинул пещеру.

Незамерзающая река Безольда заволакивала все вокруг холодным туманом. И пушистые обындевевшие