Зеленый Марс - Ким Стэнли Робинсон

Сакс вздохнул. В действительности именно дефицит азота стал одним из главных препятствий, с которыми столкнулось терраформирование. Людям нужно было больше, чем они имели, – и в воздухе, и в почве.

Сакс уставился в тарелку и молча поглощал пищу, он уже не мог думать ни о чем другом, кроме терраформирования. Утренняя дискуссия дала ему повод спросить себя, верные ли решения принимал он в 2042 году. И мог ли тогдашний набор летучих веществ оправдать его попытку создать пригодную для жизни человека поверхность в один этап? Разумеется, он знал, что прошлого не воротишь… но по-прежнему считал, что его решения были верными. С этим и впрямь ничего нельзя было поделать, если они хотели прогуляться по поверхности Марса без скафандров. А учитывая тот факт, что продолжительность их жизни теперь была значительно увеличена, они могли надеяться на лучшее.

Но кое-кто действительно беспокоился по поводу высоких марсианских температур и не уделял внимания атмосфере, пригодной для дыхания. Очевидно, эти ребята были уверены, что смогут раздуть уровень CO2 и раскалить Марс, как сковороду, а потом быстренько понизить CO2. Сакс хмыкнул. Любая двухфазная операция будет неаккуратна. Он был практически уверен, что при данном раскладе они точно застрянут в предсказанном на ранних этапах двухфазного моделирования тысячелетнем временном интервале.

Сакс потряс головой. Нет, он не видел в этом срочной необходимости. Неужели люди действительно готовы рискнуть столь огромным сроком для опрометчивого решения проблемы? Они настолько впечатлены современными технологиями, что поверили в свое могущество. Но они не всесильны…

– Как тебе пастрами? – спросил Беркин.

– Па… что?

– Пастрами. Сэндвич, который ты съел только что, Стефан.

– О!.. Хорошо. Наверное.

Днем доклады в основном посвящались вопросам, связанным с успехами в области глобального потепления. По мере того, как росла температура на поверхности Марса, а подземная биота проникала глубже в реголит, вечная мерзлота таяла, как и предполагалось. Но для некоторых чрезмерно холодных регионов это обернулось катастрофой. Одним из них была равнина Исиды. Продуманная речь ареолога из лаборатории «Праксиса» в Берроузе доходчиво описывала ситуацию. Равнина Исиды являлась крупным ударным кратером, размером примерно с Аргир, полностью стертым с северной стороны. Его южный обод стал частью Большого Уступа. Подземный лед сползал по крутому склону и миллиарды лет скапливался в бассейне. Теперь он таял у поверхности, а зимой снова замерзал. Повторяющийся цикл приводил к тому, что лед непредсказуемо выгибался. Расширение по сравнению с аналогичными процессами на Земле было больше почти в два раза (причем карсты и бугры пучения превосходили земные в сотни раз). Теперь повсюду на Исиде зияли провалы или же, наоборот, появлялись крутые холмы. По всей равнине возникали курганы, которые уже испещрили окрестности.

После доклада и демонстрации нескольких головокружительных фотографий ареолог пригласила группу заинтересованных участников на экскурсию. Сакс присоединился к ним. Они направились к южному краю Берроуза мимо горы Мойрис и остановились возле стены защитного купола. Здесь квартал выглядел так, словно его разрушило землетрясение. Почва вздымалась, чтобы высвободить поднимающуюся массу льда, как лысый круглый холм.

– Вот отличный пример бугра пучения, – сказала ареолог с собственническими интонациями. – Ледяные массы тут относительно чистые по сравнению с вечной мерзлотой. Они ведут себя точно так же, как и камни, когда вечная мерзлота замерзает ночью или зимой: она расширяется, и любые твердые тела, вставшие у нее на пути, выталкиваются к поверхности. В тундре на Земле есть много бугров пучения, но они не достигают столь впечатляющих масштабов. – Она повела группу дальше – к улочке, изрядно пострадавшей от оползней.

Сакс переступил через обломки бетона, взобрался на земляной вал и посмотрел на грязный холмик белого льда.

– Мы вскрыли его, как нарыв. Теперь мы растапливаем лед, направляя воду в каналы, – пояснила ареолог.

– За пределами города такой бугор может стать оазисом, – заметил Сакс, обратившись к Джессике. – Летом он прекрасно увлажнит почву. Мы должны создать семена и споры, чтобы подобные участки вне городов зазеленели.

– Верно, – согласилась Джессика. – Хотя надо быть реалистами: область вечной мерзлоты неминуемо сползет в северное море.

– Угу.

По правде говоря, Сакс забыл о бурении и добыче воды на Великой Северной равнине.

Когда они вернулись в конференц-центр, он поискал доклад, описывающий аспекты данной работы. Один из них как раз начинался в четыре часа: «Последние достижения в процессе откачки вечной мерзлоты северной полярной шапки».

Сакс смотрел видеопрезентацию докладчика бесстрастно. Подземные ледяные линзы, тянущиеся от северной полярной шапки, походили на скрытую часть айсберга. Воды в них было примерно в десять раз больше, чем в самой полярной шапке. А в вечной мерзлоте Великой Северной равнины влаги скопилось поистине огромное количество. Но переместить ее на поверхность… Как и добыча азота из атмосферы Титана, это был грандиозный и почти нереальный проект. Сакс даже не рассматривал его в первые годы колонизации Марса. Тогда это было просто невозможно.

Солетта, азот с Титана, бурение северного океана, ледяные астероиды – транснационалы оперировали такими величинами, что Саксу было сложно осмыслить их идеи. Но транснационалы мыслили с размахом. Определенно, новые возможности конструирования и материаловедения и появление самовоспроизводящихся предприятий делали эти проекты осуществимыми. Однако начальные финансовые инвестиции были баснословными.

Тем не менее, Сакс принял кое-какие идеи, связанные с использованием новейшей техники. Это было продолжением того, что они делали раньше. Прежде они решали проблемы при помощи усовершенствованных материалов, дизайна и гомеостатического контроля – и тогда их возможности значительно возрастали. Порой они и сами диву давались, глядя на свои достижения. А порой просто пугались. Да, терраформирование оказалось неизвестной величиной…

В любом случае примерно около пятидесяти буровых платформ уже было установлено на шестидесяти градусах северной широты. Они бурили колодцы и устанавливали на дне оборудование, растапливающее вечную мерзлоту. Здесь применялись нагреваемые галереи и гремели ядерные взрывы. Затем воду перекачивали наверх и распределяли по дюнам Северной равнины, где она опять замерзала. В конце концов, ледяной щит должен был растаять (частично под собственным весом). Вот тогда-то у них и появится океан в форме кольца вокруг шестидесятых или семидесятых широт. Без сомнения, люди получат в свое распоряжение хорошую термальную раковину, наподобие других океанов.

Сейчас она, правда, не растаяла и увеличивала альбедо, что для всей системы значило потерю тепла. Это был очередной пример их противоречащих друг другу действий. Точно такой же, как и расположение Берроуза, если рассматривать его с такой точки зрения. Берроуз находился значительно ниже вероятного уровня моря и, уж конечно, лежал ниже собственно нулевой отметки. Некоторые даже говорили о строительстве дамбы, на случай непредвиденных обстоятельств, но никто не мог утверждать ничего наверняка.