Чужая игра - Михаил Шуваев

– Хорошо, спасибо.

Капитан выключил МИППС и вопросительно посмотрел на коллег. Внезапно словно очнулся Блумберг:

– Знаете, а мне эти толчки не нравятся.

– Что ты имеешь в виду?

– Не знаю, но не просто так, и эта фирмешка-ширма, и вообще…

– Что – вообще?

– Ну… не знаю, как сформулировать…

– Айво, вот как сформулируешь, так и сигнализируй о своей готовности выдать ценную мысль, а пока…

Ричард не успел договорить. Пол дрогнул и ушел из-под ног. Трое астронавтов медленно повалились. Волков выронил коммуникатор, который лениво заскользил по металлу. С широкой амплитудой закачался висящий над полом вагончик МГА. И опять – никаких сирен, закрываний отсеков и прочего.

– Странно, если не сказать больше, – поднимаясь, сказал Сноу. – Капитан, а раньше такое бывало?

– Не припомню, господин Сноу, – Волков встал, отошел на несколько шагов и поднял МИППС. – Даже когда в прошлом году отчаливал крупнотоннажный ролкер и слегка задел корпусом магнитный кнехт, мы практически ничего не ощутили. Масса Тетраэдра несоизмеримо больше тоннажа любого, даже самого крупного корабля. Для того чтобы сотрясти весь комплекс Тетраэдра, нужна очень большая масса и сильный удар. Подождите, сейчас я их по-другому спрошу…

– Нет, капитан, отставить! – Ричард взял его за локоть. – Не будем показывать, что изрядно обеспокоены происходящим.

– Как скажете, майор, – Волков выключил коммуникатор и положил его в карман. – Тогда…

– Тогда, капитан, вот что. В боксе СВБ-31 мы не обнаружили телепорта или он односторонний. Но мне надо попасть на объект Зеро. Именно там, я уверен, находится командный пункт, с которого и организовано управление всеми процессами на Тетраэдре. Ваш флаер так и не нашли?

– Нашли, господин Сноу. Кто-то его ошвартовал на привычном месте.

– Вот как? Значит, нас хотели задержать на Астероиде, не очень заморачиваясь по поводу того, как мы оттуда выберемся и выберемся ли вообще. Прекрасно, Айво, оставайся на Тетраэдре, проследи, чтобы Аурелия улетела… Сам, лично убедись! Нам тут только ее фортелей не хватало.

– Эй, а вы куда?..

– Мы с капитаном на Астероид! Волков, давай бегом!

Блумберг не успел толком ничего ответить, как Сноу и Волков уже вскочили на МГА и умчались. Швед проводил удаляющийся гравиэкипаж взглядом и, чертыхнувшись, направился в гостиницу.

Найт посмотрел на часы и, вздохнув, набрал номер хирургического отделения АМЦ. Он совершенно не рассчитывал услышать что-то ободряющее и был готов к самому худшему:

– Здравствуйте, Найт говорит. Как там профессор?.. Закончили? А как он, в сознании?.. Сейчас буду!

Не дослушав протестующий голос и выключив МИППС, Гебриэл развернулся на каблуках и устремился к ближайшей стоянке флаеров.

«Дождаться положительной динамики… Идиотский медицинский сленг! Эх, профессор, профессор!.. – стучало в голове детектива. – Если он сможет что-то сказать!..»

Через полчаса он подпрыгивал у двери реанимационной, куда его не пускал дюжий санитар.

– Господин Найт, при всем моем уважении к вам, я никого не могу пустить к профессору, это распоряжение…

В ту же секунду из дверей выскользнул невысокий лысый врач в бирюзовом халате и шапочке. Найт узнал старшего ассистента Блэйка:

– Доктор Седов! Послушайте, если профессор в сознании, мне надо…

– Гебриэл, окститесь! Человек перенес операцию, а вы тут…

Внезапно отворившаяся дверь звучно стукнула доктора по лысине. Он обернулся, машинально потирая макушку. Из образовавшейся щели высунулась санитарка. Все трое уставились на нее.

– Доктор Седов, профессор Блэйк просит агента Найта.

– Я здесь.

Отодвинув враз замолчавшего доктора и обогнув окаменевшую глыбу санитара, лейтенант быстро вошел в палату, обошел санитарку и шагнул к койке, на которой лежал профессор, весь облепленный проводами катетеров, датчиков и сканеров. Вокруг кровати, больше напоминающей ложемент пилота файтфлайта, стояли и висели самые разнообразные приборы и анализаторы, по мониторам которых ползли нескончаемые разноцветные графики и цифры. Пахло эфиром, спиртом и каким-то лекарством, которое навевало почему-то ассоциации с детством.

Найт встал в изголовье и всмотрелся в заострившееся восковое лицо:

– Профессор, это я – Найт. Вы меня звали?

Блэйк приоткрыл один глаз. Второй полностью заплыл огромной красновато-васильковой гематомой.

– Найт, – Голос был еле слышен, а слова, с трудом срывавшиеся с разбитых и припухших губ, звучали с сильным шипением – в рот Блэку была вставлена кислородная трубка. – Прибор. Он… она приходила… ко мне…

– Кто, кто приходил?

Профессор беззвучно шевельнул губами. Лейтенант подался вперед и навис над Блэйком. Тот ему что-то прошептал.

– Не слышу, профессор! – Найт склонился еще ниже. – Женщина? Кто она?

– Это… – совсем тихо выдохнул профессор, – Еле…

– Все! Это все! – раздался над ухом злой шепот доктора Седова и Найта бесцеремонно схатили за руку. – Немедленно уходите!

Санитар буквально выволок Найта в коридор и отпустил.

– Ну и хватка у вас, любезный, – чуть руку мне не сломали, – Найт потер локоть и недобро, снизу вверх посмотрел на медбрата.

Однако то, что он услышал от профессора, требовало серьезных размышлений. Кто эта Еле, о которой так невнятно прошептал профессор? Елена, Эллина, Элла? Стоп! Вот что надо сделать обязательно! Он вернулся и, увернувшись от санитара-здоровяка, перехватил в коридоре доктора Седова.

– Немедлено отпустите меня! – вскричал врач, однако сделал жест санитару, чтобы тот не вмешивался.

– Подождите, не паникуйте, доктор, – Найт оттащил его к окну, прижал к стене и горячо зашептал на ухо.

– Вы с ума сошли, – отстранился от него доктор. – Это ни в какие ворота не лезет!

– Доктор, не рассуждайте – просто сделайте это, в том случае, если кто-то поинтересуется! Я рассчитываю на вас! – Найт отпустил Седова и тщательно разгладил смятые отвороты халата. – Мы все рассчитываем на вас, и профессор Блэйк не в последнюю очередь.

– Ладно, ладно, лейтенант, договорились…

Найт вскочил в лифт и надавил кнопку. Вечерний воздух окатил его теплой волной, слегка раздув льняную рубашку. «А ведь сегодня пятница! – подумал Найт, с удовольствием подставляя лицо ласковым порывам. – А я даже забыл о том, что завтра суббота – выходной. Ничего, бог даст, за несколько дней управимся с этим делом, и тогда можно будет сварганить отличный пикничок, пригласить Сноу, Блумберга, которые ему понравились сразу. Может, и Элли согласится приехать». Жизнь брала свое, и невзирая ни на какие перипетии в деле Бонне, мысли о доме, об ушедшей от него недавно жене хоть и отодвигались на задний план, образуя постоянный фон, нет-нет да и прорывались наружу.