Соло на раскаленной сцене - Ирина Градова

— Какая Ангелина?

— Ну ты даешь! Водитель ваш, Ангелина, которая тебе жизнь спасла!

— А-а… честно говоря, не знаю, — пожал плечами Стас. — Кажется, сегодня нас вез мужчина.

— Кажется?!

— Ну прости, я не обратил внимания. Это важно?

Рита только тяжело вздохнула: как же это в духе Стаса — он словно витает в эмпиреях, абсолютно не интересуясь тем, что происходит вокруг.

— Не пояснишь, что происходит? — снова встрял Игорь.

— Долго объяснять, а ты, наверное, торопишься?

Байрамов открыл было рот, чтобы возразить, но все же взглянул на часы.

— Ты права, — кивнул он. — Мы что-то подзадержались!

— Я скину тебе этот кусок на «мыло», — сказал Стас. — На этот раз осечки не будет!

Слово «осечка» неприятно резануло Рите слух. Она не была уверена в том, что права, ведь она видела Ангелину всего однажды, хотя и на протяжении достаточно длительного времени, однако, помимо смутных воспоминаний о ее внешности, у Риты появились и другие подозрения.

— Проводи-ка меня! — неожиданно сказал Игорь и потянул ее за рукав блузки. Вопреки собственному желанию, она последовала за ним. Оказавшись снаружи, Байрамов прикрыл дверь и развернулся к жене.

— Слушай, что происходит? — спросил он, сдвинув брови. За то время, что Рита избегала его, она успела позабыть о том, как он хорош — даже сейчас, когда находился не в духе. — Ты куда-то пропадаешь, и даже твоя мать понятия не имеет, где ты находишься!

— Тебе ведь известен мой номер, — ответила она, пожимая плечами. — Мог бы позвонить и поинтересоваться!

— Но ты же трубку не берешь!

— Знаешь, Игорь, — перебила она, — раз уж мы встретились, давай расставим все точки над «i»: я приняла решение!

— Очень интересно, — насмешливо отметил он, скрестив руки на груди. — И какое же, позволь спросить?

— Мы разводимся.

— Вот так, значит?

— Именно.

— И что навело тебя на эту «здравую» мысль?

— Хочу избавить твою девушку от лишней головной боли. Когда бумаги будут подписаны, вы оба сможете со спокойной совестью миловаться… Только у меня одна просьба: не надо этого делать в папином кабинете, ладно? Я понимаю, что теперь это — твоя вотчина, я сама отдала театр в твое полное распоряжение, но ты мог хотя бы проявить немного уважения к…

— Да о чем ты, черт подери?!

— Не делай вид, что не понимаешь! — разозлилась Рита. — Я сама слышала, как ты там… с женщиной!

— Ах ты, зара… Когда это было?

— Тебе число назвать?

— Хорошо бы.

— В тот самый день, когда на нас совершили покушение. В тот вечер, когда я ждала твоего звонка, думая, что тебе не все равно… Мама сказала, что ты звонил ей и справлялся обо мне, и я по глупости решила, что была не права. Я поехала в театр…

— Во сколько?

— Господи, да какая ра…

— В котором часу ты приехала?

— Где-то около одиннадцати. Байрамов, какое это имеет зна…

— Мне надо идти!

Вместо того чтобы хоть как-то оправдаться, Байрамов просто ушел. Все, что его интересовало — в какой именно день она «застукала» его с любовницей в бывшем кабинете отца! И мама еще говорит, что она рубит сплеча? Да она, Рита, сделала все, чтобы помириться с Игорем. Даже, наступив на горло собственной гордости, рванула к нему в тот злополучный вечер и готова была каяться…

Дверь в конце коридора открылась, и Рита увидела Мирского. За ним тянулись Андрей, Павел и Бесо.

— О, вы вернулись! — как будто бы даже с оттенком раздражения отметил продюсер. — Долго нам еще прятаться по углам и добираться до машины короткими перебежками?

— Недолго, — коротко ответила Рита.

— Так, значит, вы выяснили, кто нас преследует? — Лицо Мирского прояснилось. — Это действительно маньяк, какой-то сумасшедший поклонник?

— Я все расскажу, но сначала мне нужно поговорить со Стасом.

— А при чем тут он? — поинтересовался Андрей.

— Марго же сказала — сначала надо с ним поговорить, — вмешался Бесо. — Давайте дадим ей время!

Его мягкий, глубокий голос, прозвучавший в ее поддержку, заставил Риту улыбнуться, хотя в данный момент она не ощущала ни малейшей радости.

— Время, время! — снова начал злиться Мирский. — Время, между прочим, деньги! Кто, спрашивается, платит за все это? — И он раскинул руки в воздухе, словно пытался объять весь мир и предъявить на него права.

— Чем спорить, — сказала Рита, чувствуя, что сейчас набросится на мужика с кулаками, — лучше объясните, где ваш водитель, Ангелина?

— Сам удивляюсь! — буркнул продюсер. — Она находилась рядом каждую минуту, постоянно терлась рядом с ребятами… А сегодня ее как ветром сдуло! Я позвонил в компанию, а мне говорят, дескать, никакой Ангелины они к нам не присылали и что у них вообще женщины не работают, представляете?!

— То есть Ангелина…

— Да я вообще не знаю, кто такая эта баба! — взорвался Мирский. — Зачем она вам — пропала и пропала! Нам нужно работать, потому что мы и так чертовски сильно отстаем от графика! В пять часов у нас интервью на радио, в семь — шоу у Семена Осадчего, а у нас конь не…

В этот момент раздалась звонкая трель телефона.

— Стас, это, кажется, твой? — обратился к Бессонову Павел.

Тот взял мобильный со стола под вздохи и ворчание Мирского о том, что у него каждая минута на счету, а народ не понимает, не ценит его стараний и всячески пытается отлынивать. Примерно с минуту Стас слушал голос в трубке. Внимательно наблюдавшая за его лицом Рита видела, как оно вытягивается и меняет выражение с удивленного на испуганное.

— Погодите, я не… — проговорил Стас, но абонент, видимо, отключился. Бессонов оторвал трубку от уха и обвел присутствующих ошалелым взглядом.

— Кто звонил, Стас? — спросила Рита встревоженно.

— Я… не знаю, — ответил он так медленно, словно ему мешали зубы во рту.

— Что значит — «не знаю»? — капризно переспросил Мирский. — Если ты с ним незнаком, какого черта слушал столько времени? Надо было вешать трубку и…

— Он хочет пять миллионов, — перебил продюсера Стас. — И… у него Варя!

Рита изумленно смотрела, как лейтенант Гаврилов деловито потрошит ее телефон.

— Вот! — радостно провозгласил молодой человек, извлекая какую-то маленькую штучку, напоминающую гайку.

— Как и говорил Ароян — «жучок», — подытожил Фисуненко. Он связался с Ритой по «скайпу», так как в данный момент находился в вагоне поезда. — Как же ты, мать, проморгала? Бросаешь аппарат где ни попадя!