Медная чайка - Екатерина Соболь

– Лететь – да. Но они прошли через Тень, видимо, купола больше нет, – сдавленно ответил Ларри.

Ястребы вылетали из сгустка темноты, неизвестно откуда взявшегося посреди неба, – стройными, очень ровными рядами по десятку птиц в каждом. Гвен видела их на острове, но там они были далеко, а теперь сердце у нее екнуло: снизу Ястребы казались громадными, и было их невиданное количество. Похоже, не зря они тренировались летать кругами: появляясь в небе, они тут же закладывали вираж и уходили на круг, освобождая место все новым птицам. Гвен попыталась представить всех этих птиц обычными людьми, вроде Ларри, и не смогла: они выглядели хищными, мрачными и лишенными абсолютно всего человеческого.

Девочки рядом с ней испуганно пискнули. Наибольшим количеством Ястребов, какое они видели в одном месте, была команда смотрителей Селения, и даже эта команда впечатление производила устрашающее, что уж говорить о такой несметной стае. Игроки на берегу перестали драться и замерли, глядя вверх.

Гвен бережно посадила Ульвина себе на плечо.

– Только держись крепко, – предупредила она. – Я верхнюю одежду в другом месте оставила, за пазухой тебе не посидеть теперь.

– Зачем оставила? – возмущенно пискнул Ульвин, которого потеря любимого теплого уголка расстроила, кажется, больше, чем нашествие Ястребов.

– Для красивого жеста. Прости, это было глупо.

Хельга, стоявшая рядом, вдруг стащила свою безразмерную шубу и застенчиво протянула Гвен. Та с удивленным видом натянула одежку: толстую и уютную, нагретую теплом тела, – и подвязала веревочным поясом.

– Нам, наверное, все равно сегодня конец, – тихо сказала Хельга и прижалась к Славе. – Пусть мышка погреется.

– Я не мышка, – проворчал Ульвин и тут же юркнул за пазуху.

Гвен хихикнула от щекотки и бережно прижала его ладонью через шубу.

– Благодарю тебя, – от всей души сказала она, и слабая, едва мерцающая искра анимы неспешно проплыла от нее к Хельге.

Когда искра коснулась ее груди, Хельга удивленно распахнула глаза.

– Ого, – выдохнула она. – Приятно.

– Так, все, хватит меняться вещами, – ревниво буркнул Слава и потянул Хельгу в сторону. – Если нам конец, хочу только с тобой болтать, а не со всякими мышами.

Ларри молчал – он пришибленно смотрел на Ястребов, не отрывая глаз. Их становилось все больше, и они неспешно летали над берегом кругами, точно так, как их учили на острове.

– Если они смогли прийти обратно, значит, их Тень усилилась, а золотая магия этой земли ослабла, – тихо сказал Ларри. – А прошло всего-то несколько недель. Ну почему?!

– Потому что родители не приняли детей, – сообразила Гвен. – Мама сказала, что любовь к своему ребенку священна, а они разлюбили своих из-за того, что те изменились и уже не такие милашки, какими их помнят.

Собственные слова вдруг почти навели ее на какую-то мысль, яркую, блестящую и огромную, – но тут Ястребы, как по команде, вскрикнули противными птичьими голосами, и все мысли пропали из головы начисто. Видимо, этим криком птицы обозначали, что все на месте, – облако тьмы растаяло, но светлее не стало: Ястребов было столько, что неба почти не разглядеть, и Гвен, несмотря на страх, восхитилась тем, как они ухитряются летать, даже не задевая соседей крыльями.

Один из Ястребов резко спикировал вниз, ударился о землю и встал уже в своем человеческом обличье. Это был самый обычный Ястреб в темной униформе с белой полосой через плечо, в капюшоне и с наполовину закрытым маской лицом, но Ларри застыл, как деревянный, и Гвен поняла: видимо, это и есть Магус. На женщину Магус был похож не больше и не меньше, чем Смотрители из Селения, – попробуй разбери, кто есть кто, когда ничего, кроме глаз, не видно. Эти глаза были прозрачными, очень светлыми и лишенными всякого интереса к происходящему.

Магус сделала несколько шагов по площади и остановилась недалеко от них, безошибочно определив местоположение Ларри: видимо, еще сверху его разглядела. Ну и отлично, для плана Гвен это подходило как нельзя лучше. Магус обвела цепким взглядом их компанию, потом игроков, потом терем и, видимо, собиралась что-то сказать. Вряд ли стоило надеяться, что это будет что-то хорошее, поэтому Гвен скользнула Ларри за спину и со всей силы пихнула его вперед.

Он так засмотрелся на мать, что никакой ястребиной ловкости не проявил и вылетел на несколько шагов вперед, едва не растянувшись на земле. Заметить его было легче легкого, но Магус повернулась к нему не сразу: еще раз задумчиво оглядела горизонт и только потом глянула на Ларри, который топтался на одном месте, бледный, несчастный и не похожий уже ни на князя, ни на Ястреба, только на самого себя. Он по-прежнему был в форме игрока из Селения – где он ее только взял! – но ему, с его-то симпатичным лицом и кудрями, даже она шла.

– Привет, – еле слышно пролепетал Ларри.

Он говорил на местном языке, но Магус поняла его: холодно окинула взглядом и на том же языке невозмутимо ответила:

– Привет.

На том разговор и увял. Магус смотрела на Ларри так, что Гвен стало жаль его. Она не могла даже представить, как чувствует себя человек, на которого его мать смотрит, как на досадную мелкую помеху, не вовремя требующую внимания.

– Ну же, Ларри, давай, – зашептала Гвен.

И он, кажется, услышал ее: дернул плечом и громко сказал:

– Я хочу с тобой поговорить.

– О чем же? – равнодушно спросила Магус.

Птицы продолжали без единого звука кружить над озером, игроки молчали, на берегу было очень тихо.

– О наших отношениях, – проскрипел Ларри сквозь сжатые зубы. Это Гвен его надоумила, и теперь он явно жалел, что согласился. – Пожалуйста. Хоть одну минуту.

– Об отношениях? – Магус подняла свои бесцветные брови. – Это место плохо на тебя влияет.

– Наверняка. – Ларри нервно, взвинченно хохотнул. – Мама, я… Я хотел сказать: давай попробуем еще раз? Я знаю, знаю, что ты хотела от меня избавиться, я тебе не нравлюсь, я тебя разочаровал, но мы же… Мы не чужие, да? Мы можем начать заново. Это Тень заставила всех тут не любить своих детей, но если ты ее отзовешь, если ты все прекратишь, они снова друг про друга вспомнят, и мы – тоже. – Он шагнул ближе. – Ты убила моего отца, и этого я простить никогда не смогу, но… но… Я же все-таки твой сын, да? Любовь к ребенку священна, так мне сказали. И если ты никому здесь не сделаешь ничего плохого, я готов дать тебе шанс.

Он говорил это так мучительно, таким несчастным голосом, что даже у Гвен сердце дрогнуло. Ульвин тихонько высунул нос из-под шубы и смотрел на Ларри не отрываясь. Игроки тоже подтягивались ближе, неслышно переступали по песку и земле, затаив дыхание: разговор был интересный, а унылые годы в Селении научили всех не упускать ни секунды, если рядом хоть что-то происходит.

– Дать мне шанс? – прохладно спросила Магус, и всего по трем словам Гвен поняла: ничего не вышло.