Три дня Индиго - Сергей Лукьяненко

— Все, — сказал я. — Продавец сказал, что пить будут все.

— Как-то странно… — Елена пожала плечами. — Ритуал?

— Похоже на то. В общем, фуршет начнётся с общего тоста.

— Давайте уже просто пойдём и убьём их всех, — предложил деда Боря.

Самым сложным было пронести с собой оружие.

Если честно, я надеялся на Виталия. Мне казалось, что, может быть, в силу возраста, он наиболее предприимчивый и ловкий из всех «старичков-разбойничков». Но сумку, куда сложили всё оружие, взяла Елена. Сказала «ого», с трудом оторвав от земли, и, предложив встретиться внутри, пошла куда-то к служебным входам.

— У меня тут когда-то работал племянник, — сказал деда Боря. — Троюродный. Но это не важно, он бы помог… но он уехал из Москвы.

— В Хайфу? — поддел его Виталий. Мне кажется, исключительно по привычке.

— Ну почему сразу в Хайфу? Там и так избыток искусствоведов… В Германию, — ответил деда Боря.

— А там искусствоведов мало?

— Сантехником он работает. А немецкий сантехник — работа мечты для молодого парня, — деда Боря хихикнул.

Я не понял, что тут смешного, но мы уже подходили к входу в Инженерный корпус Третьяковки.

На входе нас проверили, пожалуй, посерьёзнее, чем на вокзале или в аэропорту. Даже нашли в кармане у Виталия перочинный ножик-брелок и изъяли «до выхода». Не знаю, всегда ли тут были такие строгости, или это после того, как пару лет назад очередной псих пытался в очередной раз изрезать картину «Иван Грозный убивает своего сына».

Мы прошли к раздевалке, где по причине хорошей погоды скучали пожилые гардеробщицы, и там действительно встретили Елену.

— Я догадываюсь, но всё-таки? — спросил деда Боря, забирая у Елены тяжёлую сумку.

— Калькулёзный холецистит, острая форма, нагноение, сепсис, срочная операция, — перечислила Елена. — Молодой совсем человек, сорока нет, а едва не ушёл. Вот уже пару лет звал в Третьяковку. Едва отговорила экскурсию проводить. Куда нам?

— Вон, всё указано, — кивнул Виталий.

На стене и впрямь висел плакат очень официального и даже бюрократического вида. Мы подошли.

«Закрытое заседание Общества прикладной антропологии. «Образ человека в культуре на переломе эпох». Доклад Ники Клименко, прения. Содокладчики…»

Некоторое время мы смотрели на фамилии содокладчиков и участников заседания. У Слуг, похоже, был пунктик — им нравилась их крутизна.

— Я с ним на многих конференциях была, — сказала Елена севшим голосом, не отрывая взгляда от чьей-то фамилии. — Милейший… человек. Хирург замечательный.

— Мне очень нравится их дуэт, — деда Боря ткнул пальцем в плакат. — Как они Чехова-то играли! А в кино… О! Да ладно! Я же его песни с молодости люблю!

Тут были имена учёных. Актёров. Музыкантов. Писателей. Настоящий срез творческой интеллигенции. Как ни странно, совсем не было политиков — видимо, эту прерогативу сохранили за собой Прежние.

Конечно, не все Слуги были столь увешаны регалиями. Те, с которыми я дрался, никак не походили на людей известных и узнаваемых на улице.

Наверное, в силу молодости. Если ты живёшь долго, очень долго, периодически меняя личности, то ты научишься и играть на скрипке, и оперировать, и выступать на сцене. Прежние, наверное, в юности тоже этим забавлялись, но они жили уж очень долго — слава и преклонение им надоели. А вот Слуги ещё тешились.

— Будет чудовищный шум, — сказал Виталий без всякого сожаления. — Вся страна на уши встанет. Вы уверены?

— Они не люди, — сказала Елена. Но, кажется, её уверенность дала трещину. — Давайте пойдём и посмотрим сами.

И мы пошли.

Мимо стайки детей, бежавших на занятия. Мимо экскурсии китайских туристов, идущих с гидом на выставку социалистического реализма. Мимо пожилой сотрудницы, спускающейся по лестнице со стопкой бумажных проспектов.

Малый конференц-зал располагался на втором этаже. Проход к нему был перегорожен двумя столбиками «под бронзу», между которыми натянули пушистый шнур из красного бархата. За ограждением стояли двое крепких молодых охранников — я искренне надеялся, что они люди. Один походил на накачавшегося Гарри Поттера — у него были аккуратные круглые очки и, что особо смешно, шрам на лбу. Правда, не в виде молнии. Второй по иронии судьбы оказался рыжим, и я мысленно окрестил его «Роном».

За охранниками виднелось лишь пустое фойе и неплотно прикрытые двери в зал.

— Закрытое мероприятие, — сказал «Рон». Опасений мы у него не вызвали, значит, точно — люди. Слуги нашу компанию наверняка бы узнали.

— Нас приглашали на заседание, — вежливо ответил деда Боря. — Посмотрите в списках.

— Все уже прошли, — охранники переглянулись. — Списков нет, был встречающий.

— Безобразие, — сварливо сказал деда Боря. — Стоит один раз пропустить встречу, и тебя уже не ждут!

— Дед, сдались тебе антропологи… — сказал я.

— Я имею право, я член общества! — продолжал он ломать комедию.

Виталий почему-то в разговор не вступал. Вообще, окинув помещение взглядом, опустил голову и теперь молча смотрел в пол.

— Нет указаний, — отрезал «Гарри Поттер».

Вообще-то мы не строили планов, как пройти. Мы не знали количества охраны, не знали, протащим ли оружие.

Ну вот, протащили, и что нам теперь — стрелять в охрану?

Это ведь люди.

И даже если убедить себя, что они враги — будет шум…

— Пригласите Нику, — сказал я. — Основную докладчицу. Скажите, что её зовёт Максим.

«Рон» пялился на меня с полным равнодушием, а вот «Гарри Поттер» прищурился и посмотрел с любопытством. Кажется, он не так прост.

Интересно, а у Слуг бывают кандидаты в Слуги?

«Гарри» что-то забубнил себе под нос — видимо, у него в ухе был передатчик. Мы ждали. Прошла минута, дверь распахнулась и появилась Ника.

Она была в деловом костюме: жакет, длинная юбка, простая белая блуза. С аккуратно уложенными волосами, если и с косметикой на лице, то самой минимальной, неяркой. Ника быстро прошла через фойе, цокая каблучками, остановилась между охранниками.

— Потрясающе, — сказала она, разглядывая нас. — Максим, Виталий, Борис и Елена. А где ваш пятый товарищ?

— В Нижнем Новгороде, — ответил Виталий. — Не повезло ему.

Ника слегка закатила глаза. Мол, непонятно, кому повезло, а кому нет. Спросила:

— И что это значит, Максим?

— Утром ты предлагала союз. Я подумал и решил, что стоит обсудить.

— И вы пришли вчетвером? Люди, которые нам уже вредили?

— Кто старое помянет… — я улыбнулся. — Сама же говорила, вас это не трогает.