Варяжская сага - Борис Корниенко

– К такому доброму мечу должен быть и крепкий щит, – рек конунг и повернулся к стоявшему у него за спиной воину, тот передал ему небольшой круглый щит. Он и вправду был крепкий, но в то же время, как почувствовал Ансгар, приняв его из рук Рёрика, очень легкий и удобно сидел на руке. Крепкая кожа без единой царапины стягивала доски, по краю шел железный обруч, от которого лучами к центру тянулись еще полосы железа, деля щит на четыре части. В центре его красовался небольшой умбон, украшенный рисунком: некий воин обрушивал свой меч на поверженного уже врага.

– Но щит – это дело такое, до первого серьезного боя будешь им любоваться, а потом можно и выбросить, – промолвил Рёрик, – потому в придачу к нему даю тебе этот шлем.

В руках у конунга показался шлем, каких Ансгар до этого не видывал. Весь кованный из железа, он прикрывал половину лица, для глаз были сделаны отверстия, от переносья вверх шла тонкая стрела. На самой макушке шлем словно бы вытягивался вверх, как луковица, с небольшим круглым навершием. По краю, дабы прикрывать шею, свисала кольчатая бронь. Со всех сторон шлем был увит нанесенным серебром узором в виде растений.

– Ну-ка, примерь, – улыбнулся конунг.

Ансгар осторожно надел шлем на голову. Он оказался довольно тяжелым, но подкладка оказалась настолько мягкой, что было даже приятно. Сквозь отверстия для глаз Ансгар посмотрел на ярлов. Большая часть глядели на него либо как-то снисходительно, либо вовсе безразлично. Только немногие – Асмунд, да Адальмунд, да еще, кажется, Крук искренне за него радовались. Ну и пусть, подумал, Ансгар, что ему эта знать! Зато он теперь настоящий воин с добрым оружием. С таким можно заявиться и к самому Ведерхатту! Однако и на этом конунг не остановился.

– Для верных людей мне не жалко ничего! – вновь раздался его громкий голос. – А потому я дарю тебе этот перстень!

Рёрик потянул за указательный палец правой руки и стянул с него массивный перстень. На нем также был рисунок – тремя резкими линиями на свою невидимую жертву падал сокол.

– Смотри, береги его! Это знак моего особого доверия! Стоит тебе показать его, и тебя пустят прямо ко мне безо всяких препон.

– Благодарю тебя, господин, за твои щедрые дары! – Ансгар приложил правую руку к сердцу и слегка поклонился. – Клянусь служить тебе так же преданно, как и прежде!

– Слава конунгу Рёрику! – во всю глотку рявкнул Асмунд.

– Слава конунгу Рёрику! – подхватили остальные.

– Слава Ансгару Спасителю! – возгласил сам Рёрик, но этот клич ярлы поддержали уже не так дружно. Впрочем, Ансгар и без того был доволен сверх всякой меры, ведь еще пару дней назад он и подумать не мог о такой чести. Конунг меж тем окинул собравшихся взором и позвал:

– Бальдр Торвальдсон! Подойди и ты ко мне!

Косясь на других своим налитым кровью глазом, Бальдр выступил вперед. После утреннего переполоха он уже стал опасаться, что дела его плохи, и никак не мог представить Ансгара героем дня. Наоборот, он полагал, что тот натворил делов и ему, Бальдру, придется за все это отвечать, а потому теперь не совсем понимал, что происходит. Тем не менее, подходя к конунгу, он подбоченился, нагнал на себя важный вид и сделал такое лицо, будто это он минувшей ночью спас конунга от смерти.

– Славный Бальдр! – обратился к нему Рёрик. – Я всегда знал, что боги любят меня. Вот и теперь они привели тебя с твоим хирдом ко мне. Под твоей рукой служит тот, кому я обязан жизнью, а значит, я обязан и тебе. Отныне ты входишь в круг моих ближних ярлов и будешь иметь слово на советах наравне с ними.

По рядам ярлов прошел неодобрительный шепоток. Точнее, недовольными оказались словене и финны. Знатные же нордманы, кажется, не особо возражали против того, чтобы принять в свои ряды нового человека.

* * *

В свой хирдхейм Ансгар вернулся глубокой ночью, ведь ему довелось еще поприсутствовать при принесении жертв богам. Конунг не поскупился, собственноручно пустив кровь боевому коню, двум быкам и трем баранам. Ярлы тоже не жалели скота, желая показать конунгу, насколько рады его спасению. Часть жертвенного мяса разослали по гридницам, велев воинам праздновать. Сам конунг и ярлы тоже сели пировать, и Ансгару посчастливилось побывать на этом сборище лучших людей Хольмгарда. Рёрик не раз поднимал кубок, славя Ансгара, ярлы же славили самого конунга. Впрочем, выпив как следует, многие из них и к Ансгару стали добрее. Асмунд весело теребил его за плечо и, переспрашивая по нескольку раз, с удивлением слушал рассказ о ночном происшествии. Крук дружелюбно похлопал его по спине. Викар, хитро щуря свои дальнозоркие глаза, приветливо улыбался ему с другого конца стола. Вообще же, к большому удивлению Ансгара, пировала знать по-простому, совсем как обычные воины, – жадно жрали, обильно заливали еду выпивкой, громко рыгали и ржали. Однако же и здесь наблюдалось все то же разделение на пришлых нордманов и местных словен и финнов. Только венды, тоже пришлые, как нордманы, но родственные словенам, одинаково общались и с теми и с другими.

Но вот, наконец, прижимая к себе обеими руками драгоценные подарки, уставший, не спавший уже третью ночь, с головой, помутившейся от целого вороха событий и слов и, конечно, от доброго меда, которого ему довелось отведать за столом конунга, Ансгар добрался до жилища, возведенного ему и его товарищам Твердиславом, надеясь в конце концов лечь и заснуть. Но не тут-то было. Едва он показался на пороге хирдхейма, как вся дружина вскочила на ноги и окружила его плотной толпой. Впереди, само собой, был его родной десяток, а в нем – его старший брат.

– Ансгар! – закричал Агнар, едва увидел пошатывающийся силуэт в дверном проеме, и бросился ему навстречу, а за ним уже остальные. Ансгар выпустил из рук свою драгоценную ношу и раскрыл объятия брату. Тот вцепился в него мертвой хваткой и долго не отпускал, так что другие уже чуть ли не силой стали оттаскивать его прочь. Тут Агнар, наконец, дал младшему брату свободно вздохнуть, но тут же набросился на него с расспросами, к которым присоединились и другие:

– Что же все-таки стряслось? Как ты оказался во дворце? С утра говорили, будто ты изменник, и я уже не чаял увидеть тебя в живых. Ормар говорил, будто видел тебя, но не знал, что конунг намерен с тобой сделать. Я уж и тому был рад, что ты жив, а потом нам прислали жертвенное мясо, и оказалось, ты никакой не изменник, а герой! Неужели и вправду кто-то хотел убить конунга? Как ты сумел спасти его? Ормар говорил, вы какой-то свист слышали?

– Эй, что вы к парню прицепились? – раздался голос Барга. – Дайте ему хотя бы сесть! Не видите? Он еле на ногах стоит.

– Верно! Верно, пусть сядет и все расскажет по порядку.

Ансгар прошел к своему месту и тяжело плюхнулся на лавку. Ему жутко хотелось завалиться на бок, но вокруг него замерли в ожидании десятки лиц, и он уже сам сбился, в который раз ему пришлось вновь пересказать историю своих ночных похождений. Его то и дело прерывали восторженные возгласы дренгов, а хирдманы, слушая Ансгара, уважительно покачивали головами. Само собой, наибольшее впечатление произвел короткий рассказ о самом бое, в котором Ансгар поверг трех воинов. Возмущение и даже гнев вызвали подозрения в измене, с которыми подступали к нему Хельги и конунг.