Варяжская сага - Борис Корниенко

– Младший решил показать, какой он добрый воин, и получил от своего друга Бильда по голове.

– Ха-а-а! – довольно рассмеялся Бальдр. – А я уж хотел было сам его проучить, чтоб не зазнавался, а то, глядишь, начнет задирать нос. Небось, думал, ты теперь важная птица? Думал, раз конунг тебя наградил, так ты стал лучше других? Нет, дренг, ты все тот же юнец, каким я тебя из жалости взял на борт своего драккара. Завтра утром велю тебе расчистить выгребную яму, и ты пойдешь и сделаешь, да еще спасибо скажешь. Ясно тебе?

Было видно, как ходят желваки на лице Ансгара. Он знал, что если сейчас скажет хоть слово, то быть беде, ибо слово это будет суровым и придется Бальдру не по нраву. А потому он только крепче сжал челюсти и не отвечал. Как всегда, на выручку пришел Барг.

– Да оставь ты парня в покое, я ж говорю, он уже получил свое, больше зазнаваться не будет. Ведь так, Младший? ТАК?

– Так, – выдавил из себя Ансгар.

– Ну вот видишь?

Бальдр покосился своим одиноким глазом на Барга, потом посмотрел вокруг:

– А ну, кто нальет мне браги? И этому, Бильду, тоже налейте – хочу выпить с ним.

Один из дренгов осторожно поднес ему рог, полный вонючей крепкой жижи – остатков недавней попойки в честь подвига Ансгара. Резким пьяным движением Бальдр выхватил рог, расплескав вокруг едва ли не половину, и зычно произнес:

– Пью за славного Бильда и его крепкую руку, которой он напоминает всяким молокососам, кто они есть на самом деле.

Гоготнув, он опрокинул брагу в свою разинутую пасть. Бильд волей-неволей тоже выпил, только пива. Казалось, он сам не рад той роли, которую уготовил ему хёвдинг, но возражать пьяному Бальдру было себе дороже.

– Дай-ка я тебя обниму! – заорал тот, совсем окосев, и, распахнув объятия, бросился на Бильда. Вдвоем, расталкивая окружающих, они повалились на пол, и громкий хохот Бальдра взлетел под кровлю хирдхейма.

– А ну, помоги, – бросил Барг Дагстюру, и вдвоем они подняли своего вожака с изрядно помятого Бильда.

– Прочь руки, я сам! – прорычал Бальдр. Он встал, слегка пошатываясь, и посмотрел на свою дружину. – Кто это тут посмел смеяться надо мной? Разве я разрешал смеяться надо мной?!

Никто не смеялся. Хирдманы хмуро глядели на своего предводителя, дренги любопытно посматривали у них из-за спин, но, встретившись взглядом с Бальдром, тут же пугливо отводили глаза. Ансгар ждал, что и в него уставится это полное ярости око, и уж он-то не станет прятать глаза. Но тут Барг подхватил Бальдра под руку и, склонившись к уху, принялся что-то шептать. Око Бальдра тут же потухло, и он сразу превратился в большого пьяного мужа, которому очень хочется спать. Только Барг умел так с ним управляться. Вдвоем в обнимку они дошли до закутка и скрылись там.

Эрик Квиг хохотнул, но тут же получил подзатыльник от Геслинга:

– Не смей!

– Ему нужна война, а здесь, в городе, его ярости нет выхода, вот и кидается, – объяснил Валь.

– Если мы и дальше будем здесь без дела сидеть, я сам скоро начну бросаться на людей, – добавил Дагстюр.

Скоро снова объявился Барг. На лице его читалась усталость вместе с недовольством. Он подошел к очагу, задумчиво посмотрел на тлеющие угли, потом уселся на прежнее место и потребовал:

– Пива!

Почти тут же у него перед носом возникла полная чара. Он задрал бороду, заливая пиво себе в глотку, и Ансгар увидел, как кадык гуляет по его могучей шее. Опустошив чару, Барг швырнул ее себе за спину, не заботясь о том, что она может в кого-нибудь попасть. Не попал – чара ударилась о стену и разлетелась на несколько крупных кусков. Потом он громко рыгнул, так что даже Оддвар присвистнул.

– Надо бы и нам напиться. Брага есть? Нет? Боги! Что за место… Есть от чего затосковать. Ладно, хёвдинг спит, пора и нам.

Дренги стали переглядываться. Никто не отходил от очага.

– Ну, что еще?

– По правде сказать, мы думали, что ты расскажешь нам, чем же завершился бой Хьёрварда и Хьяльмара, – осторожно произнес Ивар.

– Давай, расскажи уже парням свою сказку, и тогда пойдем на боковую, – добавил Бьёрнхард, и было видно, что на самом деле ему самому интересно.

– Ну что ж, – усмехнулся Барг, и, хотя прежнего задора в его глазах уже не было, он снова принялся за свой рассказ, – когда двенадцать братьев пришли на остров Самсей, то увидели два корабля, стоящих в гавани, что называлась Мунарваг. Они решили, что эти корабли должны принадлежать Хьяльмару и его другу Одду Путешественнику, которого прозывали Одд Стрела. Тогда сыновья Арнгрима вытащили мечи, стали кусать края щитов и впали в ярость берсерков. Они вышли по шестеро на каждый корабль. Воины на кораблях, тоже дюжина, взяли свое оружие, и никто не покинул своего места, и никто не произнес слов страха. Но берсерки прошли от одного борта до другого и убили их всех. Затем, завывая, они сошли на сушу. Хьяльмар и Одд действительно приплыли на этих кораблях, но высадились на остров и ушли искать берсерков. Когда же они возвращались из леса к своим кораблям, от судов шли братья с окровавленным оружием и обнаженными мечами, и ярость уже покинула их. А тогда они становились слабее, чем обычно, словно после какой-то болезни. Хьяльмар и Одд поняли, что у Ангантюра в руке Тюрвинг, ибо он сиял, как солнечный луч. Хьяльмар спросил: «Хочешь ли ты сразиться с одним Ангантюром или с его одиннадцатью братьями?» Одд ответил ему: «Я хочу биться с Ангантюром». Но Хьяльмар промолвил: «На чью битву мы пришли, что ты идешь впереди меня? Потому ты хочешь биться с Ангантюром, что тебе это кажется бо́льшим подвигом. Нынче я распорядитель поединка; кроме того, я пообещал дочери конунга свеев, что не позволю тебе или кому-то другому идти в этом бою впереди меня, и я буду биться с Ангантюром». С этими словами он обнажил меч и выступил против Ангантюра, и каждый вслух послал другого в Вальхаллу. Хьяльмар и Ангантюр принялись биться. Одд же позвал берсерков и сказал им: «Один на один сразимся, кто тут не трус, или храбрости мало?» Тогда вперед вышел Хьервард, и они с Оддом начали жестоко биться. Одд нанес Хьерварду несколько ударов, прежде чем тот пал мертвым. Тогда вышел Хервард, и с ним произошло то же самое, потом Храни, затем остальные один за другим, но Одд нападал на них столь мужественно, что уложил всех одиннадцать братьев. Тем временем Хьяльмар получил шестнадцать ран, но Ангантюр пал мертвым, сраженный его рукой. Подошел к Хьяльмару Одд, и увидел его раны, и понял, что тот умирает. Ведь никто еще не оставался в живых, после того как бывал ранен Тюрвингом.

Последние слова Барг произнес нараспев, и Ансгар немного удивился, однако подумал, что так вышло случайно. Но в этот миг Барг действительно запел своим густым хрипловатым голосом:

Барг замолчал, и в хирдхейме повисла тишина. Только из закутка доносился глухой храп Бальдра. Ансгар почувствовал себя как-то тоскливо. Он живо представил себе Одда Стрелу, склонившегося над умирающим Хьяльмаром, и почувствовал всю беспомощность, с которой тот глядел, как жизнь уходит из его друга. Так же беспомощно чувствовал себя сам Ансгар тогда – над телом отца. Напомнила ли песнь умирающего Хьяльмара что-то подобное остальным или они просто ею прониклись, но на лице каждого читались схожие чувства. Вдруг тишину нарушил бас Оддвара: