Экстремальное чтиво - Сергей Юрьевич Демьяхин

Иван сдался. Он понял, что является участником какого-то зверского ритуала, а эти недочеловеки на самом деле…

— Вы инопланетяне? — спросил он, еле двигая языком от страха.

— Нет, сынок, — ласково ответил Борис Трофимович и наотмашь саданул его блестящей трубой по голове.

Иван коротко вскрикнул и безвольно обмяк в добрых сестринских руках.

— Ты думаешь, это поможет? — спросила Александра.

— Должно, — ответил полковник. — По-крайней мере, я очень надеюсь на это.

— А с тем боровом что?

— Мы его схватили, когда он наконец произнёс то, ради чего я и следил за ним всю свою жизнь.

— И что дальше?

— Сбежал, поганец.

— Как сбежал?

— А-а, пустяки, — отмахнулся Борис Трофимович. — Ему всё равно теперь не уйти. Кстати, ты всё рассказала Надежде?

— Всё, что успела. Как только получила твой сигнал, так сразу и рассказала. Самое главное.

— Это так необычно, — сказала Надежда. — Мне и в голову не могло прийти, что вы мой настоящий отец.

— Видимо, что ему тоже, — кивнул тот на истерзанного, избитого Ивана. — Но ничего! Вот сейчас очнётся, мы и посмотрим, удался мой эксперимент, или нет.

— А если не удался?

— Ну, тогда придётся ему ещё разок трубой стукнуть. Посильнее. Может быть, тогда к нему, наконец, вернётся память и он вспомнит меня.

На глазах Бориса Трофимовича навернулись скупые мужские слезы и он отвернулся, чтобы дочери не увидели его стариковской слабости.

Александр бодро шёл по автостраде. Солнце высушило его грязную одежду, тёплый ветерок выветрил тошнотворный болотный запах. По крайней мере, он давно перестал его чувствовать. Он не пытался сигналить проезжающим мимо машинам, справедливо полагая, что ни один водитель не отважится подвезти живое воплощение смерти. Вдобавок ко всему, Александр опасался, что его уже ищут, поэтому старался делать как можно меньше подозрительных движений. Он просто шёл вперёд и не оглядывался.

Войдя в черту города, бандит немного успокоился и, притворяясь бомжом(каковым, в принципе, уже и так являлся)побрёл глухими переулками. Он шёл к своей цели. Раз уж не вышло много лет назад, её предстояло добить сейчас. Сколько пороков соединилось в одном человеке! Хамская насмешка над святым чувством похмелья, предательство и это унизительно-грубое слово — КОЗЁЛ! Да ещё перед всем народом!

Нет! Такое не прощается!

— Как же я тебя сразу не раскусил? — гневно шептали его расплющенные губы. — Хотя столько лет прошло. И к тому же я думал, что он давно уже в могиле.

Прохожие тут же отводили глаза, когда он яростно зыркал в ответ на их любопытные взгляды. Но разве могли они понять его внутреннее состояние?

— Всё, тебе конец! — бормотал Александр. — Теперь уже окончательно!

Он забыл обо всём на свете, включая жену, друзей и даже разрушенный дом. Перед глазами, выразительно подчёркнутыми внушительными гематомами, стояла одна единственная картина: он убивает Витю снова и снова! Тысячу раз подряд! Навеки веков! Аминь!

Иван смотрел какой-то цветной мультфильм, где миллионы разнокалиберных шариков с шумным свистом носились друг за другом. Сценарий, судя по всему, отсутствовал напрочь, да и фантазия художников оставляла желать лучшего, поэтому, в конце концов, сие бестолковое зрелище ему скоро надоело и он решил, что пора бы и очнуться.

— Он приходит в себя, посмотрите! — услышал Иван голос отца.

— Да, да, глаза открыл!

— Где я? — просипел он. — Что со мной случилось?

— Ты что, ничего не помнишь? — спросил Борис Трофимович и потянулся к трубе.

— Помню.

— Вот и хорошо, — улыбнулся полковник. Его рука замерла на полпути,

— Я же только пошутил, — оправдываясь, произнёс Иван. — Откуда я мог знать, что он такой нервный?

— Кто?

— Сашка.

— А что ты ещё помнишь?

— Да всё помню.

Иван осторожно приподнялся и пощупал голову.

— Болит? — посочувствовала Надежда. — Бедненький ты мой.

— Значит, это всё правда? — спросил он.

— Что?

То, что Трофимыч мой отец, Александра его дочь, а ты…Только вот…

— Что только?

— Только вот как ты можешь быть и моей сестрой и женой одновременно?

— Сынок, — улыбнулся полковник, — видишь ли, вы с Надей родные брат и сестра по маме.

— По маме? — воскликнул Иван. — Только не это! Тёща — моя мама?

— Да.

— Какой кошмар! Нет, хуже! Скажи, что это неправда, я прошу тебя!

— Это правда.

— Какой же ты всё таки! Мог бы и наврать, зачем настроение портить?

Иван обиженно надулся. Лучше бы он и не вспоминал ничего! Жил себе, не тужил и тут на тебе! Одна ужасная новость за другой!

— Ну, ладно, дети мои, — сказал Борис Трофимович. — Давайте-ка, присаживайтесь, и я вам расскажу всё по порядку с самого начала.

Он подождал, пока "дети" усядутся и приступил к своему рассказу:

— В общем так. Кстати, Ваня, теперь, когда ты понял, что сначала ты был Витей, скажи, как тебе больше нравится, чтоб тебя называли?

— Я к Ивану привык.

— Хорошо, — с сожалением вздохнул полковник. — Иван так Иван.

— Можно просто, — Ваня.

— Ладно, не умничай. Так вот, когда этот бандит ударил тебя по голове, все сочли тебя мёртвым и, если бы не я, то ты, скорее всего, и в самом деле бы умер. Но тогда я ещё имел и власть и вес, не то, что сейчас — ни власти, ни веса.

— Да, ты похудел, — заметил Иван. — И постарел.

— Что, правда? — Борис Трофимович вскочил и и посмотрел в трельяжное зеркало. — Да-а, летят года. Старость не в радость. Эх, раньше-то я орёл был. Помню, однажды с дочкой генерала…

Тут он осёкся и нахмурил брови.

— Так, о чём это я? Ах, да! В общем, вытащили тебя врачи буквально с того света. Череп заклеили, шов наложили. Кровищи-то было — жуть!

— А что же ты тогда не пристрелил Санька-то? — поинтересовался Иван.

— Тогда я ещё не знал, что это он убийца. Ты не помнил нихрена, всё мычал. И такая злость меня вдруг взяла! Представляешь, растил, растил сына, а он бац! Узнавать перестал. Вот паршивец!

— Кто? Я?

— Да не ты. Тот, кто память тебе отшиб. Короче говоря, посоветовались мы со Стёпкой…

— С кем? — удивился Иван.

— Ну, с мамай твоей, Степанидой. — пояснил полковник.

— Фу, меня сейчас стошнит!

— Так вот, определили мы тебя в одну бездетную семью. К тем, кого ты до сего момента считал своими настоящими родителями и стал я думать и гадать, кто же убийца. В конце концов, у меня появились две версии.

— Какие?

— Ну, первая, про того же самого Александрова.

— А вторая?

— Вторая? Вторая была следующей: дескать, а не завёлся ли в городе этакий гастролирующий маньячище, который ходит и лупит подростков водопроводными трубами по головам?

— А как же отпечатки пальцев? Ну, этот…бандит, ведь должен был их