Три подруги и разбитое зеркало - Анастасия Солнцева

ненависть была и остается, но я могу с ней бороться.

– Ты так странно смотришь на меня, – проговорила она с тихой улыбкой.

– Странно – это как? – уточнила я.

– Как будто, – она сама удивилась тому, что заметила, – как будто хочешь извиниться. Что ты задумала, Ди?

Я не успела ответить.

Из-за поворота на нас вылетел грузовик.

Завизжали тормоза, заскрежетал металл, затрещало стекло, верх и низ поменялись местами.

Машина, сделав кувырок, юркнула куда-то вниз и, прежде, чем удариться виском о что-то твердое, я успела подумать: «Надо было сказать ей… Надо было сказать, что я спасла её – для него. Потому что он любил её, а я любила его. А теперь, кажется, уже поздно…».

Глава 33

Три года назад. Вторая неделя сентября, суббота.

– Я не пойду на бал, – заявил Ян утром во вторник во время завтрака.

Служанка Карла, прислуживавшая им во время трапезы, вернулась с высоким прозрачным графином, наполненным густой темно-красной жидкостью. Аккуратно, стараясь не расплескать, она поставила его в центр стола, который был застелен плотной бордовой скатертью.

Бордовое на бордовом.

– Почему? – удивленно вскинула брови его мать, легким взмахом руки давая знать Карле, что она может идти.

– Потому что я ненавижу балы. Ненавижу тех, кто их организовывает и тех, кто в них участвует. Сам в них участвовать я тоже ненавижу, – начал перечислять Ян, не отрывая взгляда от утренней газеты.

Ему нравилось читать газеты по утрам. Нравился тихое шуршание страниц, нравился их древесно-сладковатый запах, нравился некий привкус ностальгии по тем, давно ушедшим временам, когда утреннее чтение прессы было неотъемлемой частью повседневности. – А ещё я ненавижу лживые улыбки, лицемерие и вопросы. Всё это – пустая трата времени. Моего времени!

– Ты невыносим, – опечаленно вздохнула мадам Ясмин, прикладывая длинные тонкие пальцы к вискам.

Она была старой, даже по меркам вампиров, и в истинно вампирском стиле презирала почти всё и всех.

Кроме двух вещей: своей семьи и традиций.

Несмотря на прожитые годы и отвратительный характер, она была и оставалась красивой женщиной, на лице которой и под лупой не углядеть почти тысячелетний опыт.

Высокая, с тонкой талией и узкими плечами, с копной густых, черных, как ночь волос и запоминающимся лицом, которое она тщательно поддерживала в ухоженном виде. Она очень любила себя, но ещё больше любила своего сына, безграничной, практически всепоглощающей любовью. Возможно, именно из-за этой любви им очень частенько не удавалось найти общий язык. Как в болоте они увязали в спорах и противоречиях, болтаясь в трясине до тех пор, пока один не уступал другому.

– И что мне делать? – трагично вопросила мадам Ясмин. – Идти на бал одной?

Ян безразлично пожал плечами, не отрывая взгляда от черных строчек. С большим удовольствием он бы сейчас покинул столовую и скрылся от матери в глубинах замка, но как хороший сын продолжал сидеть на месте. После потери мужа и старших сыновей в последней битве против ликантропов, чтобы не сойти с ума от горя и как-то оправиться от потери мадам Ясмин решила отойти от прежних привычек и попробовать зажить по-новому. Результатом этого «по-новому» стало несколько нововведений. Одно из них – обязательный, пусть и весьма редкий, завтрак всей семьей. И хотя от некогда большой семьи остались лишь двое, да и те собирались вместе в лучшем случае пару раз в году, Ян с терпением и пониманием относился к материнским чудачествам, осознавая, что таким образом женщина пыталась идти дальше.

Мать он действительно любил, но при всей своей любви категорически не желал проводить целую ночь в обществе старых снобов, пытающихся заискивать перед ним, молодым Князем, представляя ему одну за другой своих дочерей.

Именно ради ежегодного Бала Дождей, традиционно приводящегося в первый день лета его мать и прилетела из Швейцарии, где последние двадцать восемь лет проживала в небольшом доме на берегу озера, периодически принимая редких гостей. В ближайшее время она планировала вновь переехать, скорее всего, в Данию. Так она поступала каждые двадцать – тридцать лет, меняя место жительства и имя, чтобы не вызывать подозрения у окружающих, ведь женщина, которая не меняется и не стареет десятилетиями рано или поздно станет объектом нехорошего интереса.

– Да, – просто ответил Ян. – Или ты можешь вообще туда не идти.

– Это традиция, Ян, – с нажимом произнесла мадам Ясмин, чуть повысив голос. – Традиции необходимо соблюдать, особенно такие.

Молодой мужчина едва заметно скривился, а после спросил:

– И чем эта традиция важнее всех остальных?

После недолгого молчания мадам Ясмин ответила:

– Тем, что наша семья ежегодно посещала Бал Дождей с самого первого дня его проведения, – её голос едва слышно дрогнул. – Именно там мы с твоим отцом впервые признались друг другу в любви.

Молодой Князь вздохнул, отложил газету и повернулся к матери, намереваясь сказать, как ему жаль и как он тоже тоскует по отцу. Но это не значит им, Яном, можно так грубо манипулировать.

Увидев лицо матери, он осекся. Её миндалевидные глаза влажно блестели, нижняя губа чуть подрагивала, а руки нервно комкали льняную салфетку.

– Сын, – проговорила она глухим голосом, – я тебя очень прошу…

– Ладно, – Ян подхватился, с раздражением отодвинув стул. Деревянные ножки противно скрипнули, проехавшись по полу. Бросил на стол сорванную с колен салфетку, он широкими шагами покинул столовую, направившись в свой кабинет, чтобы ознакомиться с кое-какими документами.

Но сосредоточиться и поработать ему не дали.

В кабинет ураганом внеслась мать, плюхнулась в старинное кресло, обтянутое коричневой кожей и уставилась на сына с молчаливой претензией.

Несколько минут Ян старательно пялился в документы, игнорируя родственницу, но в конце концов не выдержал:

– Что?

– Бал уже завтра, – проговорила мадам Ясмин, поиграв дорогой туфелькой на высоком каблуке, надетой на длинную изящную ногу.

– И? – недоуменно поморгал Ян.

– И, если ты не хочешь опозорить и себя, и меня заодно, то надо начинать готовиться прямо сейчас, – деловито проговорила вампирша, постучав ноготком по деревянному подлокотнику кресла.

– И как же я могу тебя опозорить? – возвел глаза к потолку Ян.

– Облачившись в неподходящую одежду или ведя себя неподобающе, – процедила сквозь зубы мадам Ясмин.

Ян знал, что Бал Дождей, как и все подобные ему мероприятия был сосредоточением правил, церемониала и условностей в таком количестве, что если бы кто-то взялся всё записывать, то составил бы целый свод законов о том как, что, где и почему НЕ надо делать, если вы не хотите, чтобы орда благообразных мамаш, папаш и девиц на выданье не обсуждала вашу скромную персону на протяжении всего следующего года.

– В