Укрощение королевы - Филиппа Грегори
Шрифт:
Интервал:
Я чувствую, как во мне поселился ужас, как касается он моей кожи холодными пальцами. Я ощущаю опасность, только не могу дать ей сейчас имя. Я ухожу из сада, качая головой.
Дворец Нонсач, Суррей
Лето 1545 года
Джордж Дэй, мой олмонер, приходит в мои комнаты в тот момент, когда я нахожусь с фрейлинами. Он держит в руках тщательно укрытый сверток. Я тотчас догадываюсь, что он мне принес, и отхожу с ним к окну. Риг увязывается за мной, прижимаясь к моим ногам. Джордж разворачивает книгу и показывает ее мне. «Молитвы, побуждающие разум к мыслям о горнем». Я провожу пальцем по названию.
– Дело сделано.
– Да, Ваше Величество. И выглядит прекрасно.
Я открываю первую страницу и смотрю на свое имя: «Принцесса Екатерина, Королева Англии». У меня перехватывает дыхание.
– Его Величество лично утвердил эту запись, – тихо говорит Джордж. – Томас Кранмер принес текст к нему и сказал, что представляет ему хороший перевод старых молитв, который будет в церквях вместе с литанией. Вы даровали Англии молитвослов на английском языке, Ваше Величество.
– Он не возражает против того, что на нем указано мое имя?
– Не возражает.
Я продолжаю водить по нему пальцем.
– Поверить не могу.
– Это богоугодное дело, – уверяет он меня. – И еще…
Я улыбаюсь.
– Что?
– Это хорошо выполненное богоугодное дело.
* * *
С приходом лета к королю возвращается здоровье, и он с нетерпением ожидает выезда двора в прекрасную долину возле русла Темзы. Он проходит по приватному коридору, соединяющему наши спальни во дворце Нонсач, в сопровождении лишь двоих пажей и доктора Баттса. Нэн предупреждает меня о его приближении, и я встречаю его сидя у камина в своем самом красивом ночном платье и с убранными под темную сетку волосами, с книгой в руках. Паж стучит в дверь, стражник ее распахивает, доктор Баттс кланяется мне у порога, и в спальню входит король. Я встаю с кресла и низко кланяюсь.
– Рада видеть вас, милорд муж мой.
– Пора, – коротко отвечает он. – Я женился на тебе не для того, чтобы проводить ночи в одиночестве.
По выражению лица доктора Баттса я вижу, что он не рекомендовал королю отправляться в такую долгую прогулку до моей спальни, тем более оставаться здесь. Однако без единого слова протеста он подходит к столу возле камина и начинает готовить для короля микстуру.
– Это что, снотворное? – с раздражением спрашивает король. – Мне оно не нужно. Я пришел сюда не спать, глупец!
– Вашему Величеству не стоит переутруждать…
– Я и не собираюсь.
– Это просто сдержит ваш жар, – говорит доктор. – Вы горите, Ваше Величество. Вы подожжете кровать королевы.
И этот тон оказался правильным. Генрих рассмеялся.
– Ну что, Екатерина, готова принять меня вместо своей грелки?
– О, вы гораздо более приятный компаньон на ночь, чем Джоанна Денни, – с улыбкой отвечаю я. – У нее вечно ноги холодные. Я буду очень рада разделить с вами кровать, милорд.
– Вот видишь, – победно говорит Генрих доктору. – Я скажу сэру Энтони, что как компаньон по кровати я лучше его жены, – и смеется. – Уложите меня в кровать, – велит он пажам.
Вместе они помогают ему взойти на подставку возле кровати, а потом усаживают повыше, чтобы он мог дышать. Бережно, по очереди укладывают на кровать сначала больную ногу, потом здоровую, нежно укрывают одеялом и отступают в сторону, чтобы проверить, достаточно ли удобно он устроен. У меня появляется пренеприятное ощущение, что они смотрят на него с восторгом, как на восковую фигуру, точную копию его тела, которую однажды они положат в гроб.
– Пойдет, – коротко одобряет Генрих. – Можете идти.
Доктор Баттс подносит королю маленький стакан с микстурой, которую тот проглатывает одним глотком.
– Что еще можно сделать, чтобы вам было удобно? – спрашивает доктор.
– Дать мне новые ноги, – саркастично замечает король.
– Видит Бог, я хотел бы дать их вам, Ваше Величество.
– Знаю, знаю. Теперь оставьте нас.
Они все выходят из комнаты, закрывая за собой дверь. Я слышу, как снаружи страж стучит древком копья о каменный пол, салютуя доктору, и все затихает. В комнате слышен только треск поленьев в камине да далекое уханье совы среди темных деревьев сада. Мне даже кажется, что откуда-то, совсем издалека, сквозь резкие вскрики ястребов слышна мелодия флейты: кто-то танцует.
– К чему ты прислушиваешься? – спрашивает король.
– Я слышала совушку.
– Что?
Я качаю головой.
– Сову, хотела я сказать, сову. На Севере мы называем их совушками.
– Скучаешь по дому?
– Нет, здесь я счастлива.
Это был правильный ответ. Жестом он велит мне забираться в кровать, рядом с ним. Я на мгновение встаю на колени на свою молитвенную скамью, сбрасываю накидку и ложусь в кровать только в ночном платье.
Без единого слова Генрих дергает за тонкую отделку моего платья и показывает, что я должна сесть на него. Я тщательно слежу за тем, чтобы с моего лица не сходила улыбка, и послушно опускаюсь, но обнаруживаю, что подо мною ничего нет. Чувствуя себя немного глупо, я смотрю вниз, чтобы убедиться, что нахожусь в правильном месте, но по-прежнему ничего не нахожу. Не позволяя улыбке померкнуть, я медленно развязываю ворот своего ночного платья. Мне приходится все время следить за тем, чтобы мои действия не казались развратными и не напоминали Китти Говард, но в то же время доставляли ему удовольствие. Король хватает меня за бедра и жестко тянет вниз, прижимая меня к себе и пытаясь толкнуть собственные бедра вверх. Однако у него не хватает сил приподняться над кроватью, получается только пыхтеть и ерзать. Я вижу, как его лицо наливается краской и он начинает злиться, но продолжаю старательно улыбаться. Я распахиваю глаза и начинаю поверхностно дышать, словно в возбуждении.
– Не выходит, – бросает он. Я в нерешительности останавливаюсь. – Я в этом не виноват, – заявляет король. – Это все проклятый жар, он лишил меня мужской силы.
Я слезаю с него, стараясь сделать все как можно грациознее, но это оказывается практически невозможно, учитывая размеры его туши.
– Это ничего не значит, я уверена…
– Да, да, – отмахивается он. – Это доктор проклятый виноват. Микстура, которую он мне сейчас дает, может и жеребца кастрировать.
Я начинаю смеяться, но, посмотрев на его лицо, понимаю, что он не шутит. Он действительно считает себя жеребцом, который временно ослаб из-за микстуры от жара.
– Пусть нам принесут еды, распорядись. Поесть-то мы можем…
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!