Индейское лето - Евгения Перова

– Ну и как он тебе?

– Кто?

– Да этот… Жак Ив Кусто.

– Ничего.

– Что значит «ничего»?!

– Вполне.

– Нет, что значит «вполне»?! Вот так прямо и готова променять родного отца на… на… на аквалангиста какого-то!

– Па-апа! Никакой он не аквалангист! Он инженер!

– Инженер! Какие сейчас инженеры?

– И потом, что значит «променять»?!

– То и значит!

– Ну ты ващще!

Возвращается грустная Лена, направляется к раковине и начинает мыть посуду.

– Ушел Кусто-то твой? – спрашивает, закуривая, Владик. Лика пихает отца ногой.

– Ушел, – отвечает, не оборачиваясь, Лена. – У него там… авария какая-то. Дома.

– А у него и дом есть?

– Ну па-ап! Прекрати! – шипит Лика.

– Есть.

– Так чего он тут ночует?! – возмущается Владик.

– Пап, хватит скандалить!

– А ты чего тут ночуешь? – мрачно спрашивает Лена. – У тебя тоже дом есть.

– Ах, ты меня выгоняешь?!

– Ну всё! Начинается! – И Лика, схватив с блюда мандаринку, резво убегает из кухни. Лена и Владик сразу замолкают. Лена моет посуду, а он разглядывает свою чашку из-под кофе.

– Я вспомнил, откуда у меня синяк может быть, – вдруг произносит Владик совершенно нормальным тоном.

– И откуда?

– Да это Лиза мне съездила.

– Лиза?!

– Нечаянно.

– Ужас какой-то, а не девка!

– И не говори…

Из комнаты раздается вопль Лики:

– Ма-ам! А где мой шарфик полосатый?!

– Понятия не имею! Возьми другой!

– Какой другой?!

– Ну, мой возьми!

– Ага, твой…

Владик задумчиво рассматривает кофейную гущу в своей чашке, потом протягивает ее Лене:

– Посмотри, что у меня тут, а?

Лена берет чашку:

– Та-ак, что тут у тебя… Смотри-ка, дорога дальняя! Тебе что, вызов пришел?!

– Пришел.

– И что?!

– Да ничего. Куда мне!

– Ты что, передумал?!

– Я не знаю…

– Нет, зачем ты тогда затевал-то это все, а?! Зачем?

– Ну, затевал… Я и не надеялся, что получится! Что я с матерью буду делать? На целый год – как я ее оставлю?

– А мы с Ликой на что? Я же тебе сто раз говорила – о матери не беспокойся!

– Да мне как-то неудобно на тебя это вешать…

– Неудобно ему, а! Ты подумай! До сих пор было удобно, а теперь неудобно!

– А Лиза?

– А что Лиза? Вот уж кто-кто, а Лиза не пропадет!

– И этот у тебя еще… завелся… Жак Ив Кусто!

– Господи, а он-то тут при чем?!

Появляется Лика в полосатом шарфике и с рюкзаком, к которому привешано множество всяких висюлек:

– Всё скандалите?

– Ты представляешь? – восклицает Лена. – Ему вызов пришел! Контракт на год! В Японию! А он кочевряжится!

– Пришел! Ура! Пап, ты чего кочевряжишься? С ума сошел?

– Да я не кочевряжусь…

– Ой, здорово как! В Японию! На год! А я смогу туда к тебе приехать? А на каком языке ты там будешь говорить? На английском? Ты же не знаешь японского! Или знаешь? Слушай, ты давай начинай палочками есть – тренируйся! А ты в кимоно будешь ходить? А ты мне привезешь… А что ты мне привезешь? Я хочу кимоно! И сандалии такие японские, а еще у них есть такие носочки, как перчатки, с пальчиками… Или с одним только пальчиком, что ли….

– ЛИКА! – хором восклицают Лена с Владиком.

– А?

– Ты вроде куда-то собралась? – строго говорит Лена.

– Ну да… вообще-то…

– Вот и иди себе!

* * *

На столе, покрытом скатертью в веселенькую разноцветную клетку, стоит странное многоэтажное металлическое устройство на ножках, напоминающее кастрюльку. В кухне у Лены никого, но из прихожей доносятся неразборчивые голоса. Наконец появляется Таня, а за ней высокий худой молодой человек – на нем кроссовки громадного размера, брюки с множеством карманов и черная куртка с капюшоном, надвинутом так глубоко, что лица и не видно. В общем, вылитый дементор. За спиной рюкзак.

– Проходи, Димочка, проходи! Лика сейчас придет, она за хлебом пошла. Да брось ты свой рюкзак-то! – говорит Таня.

Молодой человек послушно скидывает рюкзак, тот с грохотом падает.

– Что там у тебя?! Кирпичи?! Да садись уже! А то всю кухню занял, не повернуться. И куртку свою сними – жарко тут.

Дима послушно снимает куртку, бросает ее на пол и осторожно садится на хлипкий угловой диванчик. Под верхней курткой у него оказалась еще одна – трикотажная, но тоже с капюшоном, так что лица его по-прежнему не видно, а рукава такие длинные, что высовываются только самые кончики пальцев.

– Кофе будешь?

Капюшон кивает.

– Ты небось голодный?

Молодой человек пожимает плечами. Таня достает из холодильника тарелку с нарезанной колбасой и сыром, ставит на стол:

– Хлеба вот только нет. Сейчас Лика притащит, потом Лена с Севой подойдут и будем опробовать фондюшницу.

Молодой человек вопросительно кивает в сторону стоящего на столе устройства.

– Ага, фондюшница, – подтверждает Таня. – Подарил кто-то Ленке на день рождения. Туда надо сыр заложить, растопить, потом макать туда все, что есть съедобного. Мясо там, хлеб можно. Та-ак, что тут у них еще есть вкусненького…

Таня открывает холодильник, вынимает какую-то баночку и с сомнением смотрит внутрь:

– Паштет, что ли… Будешь?

Оглянувшись на гостя, она видит, что тарелка на столе стерильно пуста. Татьяна берет тарелку в руки, рассматривает ее, оглядывает стол и даже заглядывает под него. Молодой человек поспешно поджимает ноги. Таня качает головой, нарезает еще колбасы и сыру, раскладывает на тарелке: