Кровавая месса - Жюльетта Бенцони

— Ты болен? — спросил барон.

— Как видишь. Лихорадка не оставляет меня. Мне бы хотелось лечиться, а не сидеть ночи напролет в засадах, утопая в грязи.

— Ну разве это справедливо? — возмутился Шабо. — Человек, который может быть так полезен…

— Конвенту — несомненно, но чем он может быть полезен мне?

— Если ты можешь заплатить, — неожиданно грубо сказал Майяр, — то увидишь, на что я способен. Я никому ничего не должен, все должны мне! Я бы с удовольствием перерезал всех этих мерзавцев, как…

Ему хватило ума не продолжать, но неумолимый Бац закончил за него:

— …как тех, что сидели в тюрьме Аббе?

— Почему бы и нет? Я всегда могу рассчитывать на моих ребят, на моих славных головорезов. Поверь мне, это сила, с которой стоит считаться. Лучше, чтобы они играли на твоей стороне, чем против тебя!

— Я в этом не сомневаюсь. — Бац почувствовал невысказанную угрозу. — Вполне возможно, что ты мне понадобишься в ближайшие дни. А пока, чтобы ты мог сходить к хорошему врачу…

Три золотые монеты оказались в руке полицейского так быстро и незаметно, что он даже не понял, как это получилось. Их блеск зажег странный огонь в его глазах, но Майяр не счел нужным поблагодарить, а только спросил:

— Где я смогу тебя найти?

— Нигде и всюду. Я сам найду тебя.

Сообразив, что разговор окончен, Майяр встал и пошел к выходу. Шабо последовал за ним, но на прощание сказал Бацу:

— Ты хорошо поступил, гражданин! И не пожалеешь об этом, вот увидишь. А мне пора отправляться по делам. Завтра я переезжаю к нашим друзьям! Да, чуть не забыл. Свадьба назначена на 14 октября, я на тебя рассчитываю…

И, не дожидаясь ответа, он легким шагом направился дверям. Эта походка появилась у него после знакомства с Леопольдиной. Де Бац немного подождал, потом пересел за столик к Питу и попросил принести ему кофе.

— Это был сон? — поинтересовался Анж. — Или вы и в самом деле заплатили этому негодяю? Только не говорите мне что вы наняли его на службу!

— Не волнуйтесь, я этого не сделал. Даже если бы он принес мне на серебряном блюде голову Робеспьера, я не смог бы так поступить. Этот человек внушает мне отвращение, но он очень болен, и я всего лишь подал ему милостыню.

— Очень уж неудачный объект вы выбрали для ваших благодеяний!

— Не стоит смотреть на это так мрачно. Я только нейтрализовал его. Майяр сейчас в таком состоянии, что его интересуют только деньги. Дав ему надежду, что он их получит, я заставляю его ничего не предпринимать против меня. Никто не зарежет курицу, несущую золотые яйца, а этот полицейский один хуже скопища гадюк. Но, друг мой, давайте поговорим о другом. Почему вас больше не видно в Шаронне? Мари волнуется и скучает. Я сейчас слишком часто оставляю ее одну.

— Я непременно ее навещу. Но позвольте и мне упрекнуть вас. У меня создалось впечатление, что я вам больше не нужен.

— Я просто не хочу вовлекать вас в операции, где вы ничем не смогли бы помочь, но уже давно были бы скомпрометированы. Скажем так… я берегу вас для более серьезного дела.

— Вы собираетесь снова попытаться спасти королеву?

— Нет, — сухо ответил барон, его лицо словно окаменело. — Я полагаю, что только господь может ее спасти. Ее величество слишком хорошо охраняют. Королеву окружает неприступная стена ненависти, а мы с вами должны остаться в живых.

— Что же вы в таком случае подразумеваете под «серьезным делом»?

— Неужели я должен вам объяснять? Я по-прежнему остаюсь подданным короля, Питу, и мой король жив!

— Но, кажется, не слишком счастлив… Я побывал в Тампле два дня назад, чтобы поболтать с товарищем, который там часто несет службу. Я видел мальчика. Он играл в саду под присмотром Симона. Мне показалось, что за ним хорошо ухаживают, он чистенький и здоровый…

— Жена Симона — добрая женщина. Говорят, что она его полюбила.

— Но воспитание Симона просто ужасно! Башмачник поклялся сделать из малыша истинного санкюлота и ничего для этого не жалеет. Симон его не бьет, но заставляет пить вино, учит неприличным песенкам, и мальчик, как говорят, слишком быстро это усваивает. Даже муниципалы иногда возмущаются…

— Что и говорить, перейти от госпожи Турзель к Симону — какая огромная дистанция! Но он всего лишь ребенок, а дети любят все новое. Симон, вероятно, объясняет ему, что именно так ведут себя настоящие мужчины, и мальчик подражает ему.

— Но всему есть границы, — грустно вздохнул Питу, — Мне рассказали, что как-то раз — королева еще жила в Тампле — маленький Людовик играл с Симоном в шашки и услышал на верхнем этаже шум, как будто там двигали мебель. Это его раздосадовало, и мальчик поинтересовался: «Разве этим шлюхам еще не отрубили головы?» Неужели ребенок, обожавший свою мать, может так измениться за несколько дней?! — Питу поднял глаза на барона, и де Бац увидел в них выражение ужаса.

— Я не знаю ответа на этот вопрос, Питу. Возможно, он как попугай повторяет новые слова, не понимая их смысла.

— Что касается ругательств, согласен. Но ведь должен же он знать, что такое гильотина! Ведь от него не скрывали, как умер его отец, не правда ли?

— На этот вопрос у меня тоже нет ответа. Но, может быть, страх и отчаяние сделали его умнее, чем мы думаем? Помните поговорку: «С волками жить — по-волчьи выть»? Мальчик мог просто найти способ защиты и усыпить недоверие врага. Но вы правы, Питу. Необходимо сделать так, чтобы это «воспитание» не затянулось надолго! Тем более стоит поскорей отучить его от привычки пить вино! — с холодной яростью добавил де Бац.

Отправляясь на встречу с де Бацем, Майяр не подозревал, что за ним следят. В тот самый момент, когда полицейский вышел из дома, с другой стороны к нему подошел Арман, решивший его навестить. Заметив, как торопливо, что было, весьма необычно для больного, его приятель идет по улице, Арман, недолго думая, отправился за ним следом. Он видел, как Майяр встретился с Шабо и они вместе направились к Пале-Роялю, потом вошли в кафе «Корацца» и сели за столик к человеку, которого Арман немедленно узнал. В знаменитом кафе было немного посетителей, и шпик не мог войти следом за Майяром: его бы непременно заметили. Поэтому ему пришлось наблюдать за происходящим через стекло. Но Арман понял, что бывшего судебного исполнителя купили, и сообразил, в чем причина произошедшей с Шабо перемены.

Когда разговор закончился, Арман не пошел следом за Шабо и Майяром — он знал, где они живут, и добраться до них не составляло никакого труда. Но вот барон… Арестовать его не представлялось возможным: у Армана не было ордера на арест. Если такой ордер и выдавали после неудачной попытки освобождения Капета, то теперь его уже уничтожили. Арману понадобилась бы помощь, а среди посетителей кафе «Корацца» он вряд ли нашел бы помощников. Следовательно, необходимо было выяснить, где скрывается заговорщик.