Драко наносит ответный удар - Al Azar

продолжал младший сын рыжего семейства. — Ходят слухи, ты идешь по стопам папочки и метишь прямо в Азкабан. Признайся, ведь это ты проклял Амбридж?

Глава 33. Радуйтесь

— Малфой, — сказал Рон. — Ходят слухи, ты идешь по стопам папочки и метишь прямо в Азкабан. Признайся, ведь это ты проклял Амбридж?

Драко, пытаясь плечом отодвинуть рыжего, молчал. Дамблдор! Теряешь хватку! Если директор и подозревает его, то предъявить ничего не может, а запустив через лояльную семейку слухи, он ничего не добьется: доказательств нет, а болтать пусть болтают. «Или старый пень надеется меня спровоцировать? Хм, квакающий Рон…» — Драко понравилась картинка, представшая его мысленному взору. А вслух он сказал:

— Пропусти, убогий! Таким, как вы, предателям крови, не понять, что такое дела рода и что ими надо заниматься, — высокомерно заявил Драко, уверенный, что Рон не станет швырять теми немногими заклинаниями, которые он выучил, на глазах у стольких свидетелей. Он ошибся: Уизли выхватил палочку и проорал:

— Депульсо!

* * *

Если бы кто-то сказал, что Альбус Дамблдор умеет проигрывать, это было бы неподходящим выражением. Дело в том, что Дамблдор совсем не злился и не чувствовал себя проигравшим, когда его давний оппонент Корнелиус Фадж, ставший министром благодаря его, Альбуса, помощи, заявился сначала в его кабинет, а потом в его школу с инспекцией. В таких досадных ситуациях, как эта, Дамблдор воспринимал себя игроком, у которого пешка (или иная фигура) от неожиданного дуновения ветра переместилась на другую позицию, не на ту, которую ей первоначально полагалось занять по замыслу игрока, но переходить по правилам игры было нельзя. Так что играем тем, что имеем.

Ему пришлось подчиниться и предоставить Генеральному инспектору, в прошлом грозе маглорожденных детишек, доступ к занятиям и учебным планам, буде у кого найдутся. А самому пришлось сопровождать министра, который не задумываясь променял свой министерский кабинет на классы и коридоры Хогвартса, лишь бы найти побольше упущений и досадить Дамблдору. Директор в ответ на обвинения печально разводил руками, вздыхал со словами «Как же так?», талантливо ломая комедию.

Он ничего не отвечал на нападки Корнелиуса потому, что ему требовалось хорошенько поразмыслить. О похищении Аластора и действительном участии в нем Драко Малфоя и, возможно, Северуса. О недавних событиях в Визенгамоте, перевернувших с ног на голову весь политический мир Магической Британии, и об их участниках и организаторах. Об этом нелепом указе министра об учреждении должности Генерального инспектора Хогвартса и назначении им самого себя членом жюри Тремудрого Турнира.

О странном поведении Фаджа он еще поразмыслит, ведь раньше чары, наложенные на него уже давно, давали возможность направлять действия и даже мысли министра в нужное ему, Альбусу, русло.

Дамблдор сожалел, что не смог тогда в своем кабинете перед заседанием в Визенгамоте, на котором прокляли Амбридж, наложить это же заклинание на младшего Малфоя, надежно защищенного кольцом лорда и магией рода Блэк. Как бы ему сейчас пригодился неуправляемый Драко Малфой, растерявший последние мозги от спеси и высокомерия, которые заклинание усилило бы во много раз!

* * *

— Депульсо!

«По крайней мере рыжий не проспал прошлый урок Чар», — отстраненно подумал Драко, принимая удар на своё первое беспалочковое Протего. Рука, вытянутая в сторону нападавшего, на мгновенье сверкнула бриллиантом кольца лорда, помогающего колдовству, и заклинание отразилось обратно. Уизли ударился о ближайшую стену и затих, снесенный мощным ударом, усиленным боевой магией рода Блэк, словно проснувшейся вдруг у молодого лорда в минуту опасности. К Рону подскочили однокурсники, а близнецы, с интересом наблюдавшие за нападением и его последствиями, остались на месте.

— Малфой, не хочешь сделать ставку?

— В основном ставят на Диггори…

— Но ты можешь поставить на Уоррингтона…

Драко, еще не отошедший от так внезапно охватившей его горячки боя, повернулся к Фреду, а может, Джорджу, он так и не научился их различать, да и не стремился особо.

— Я поставлю десять галеонов, что вы не сможете кинуть своё имя в Кубок! Ну что, принимаете?

* * *

Заклинание, о котором думал Дамблдор, называлось Gaudete, что в переводе с латыни означало «Радуйтесь», и было придумано в то время, когда служители церкви еще не были столь всесильны, чтобы волшебники их сторонились. Некоторые маги поклонялись христианскому богу или даже были священнослужителями, скрывая свои магические способности или используя их на благо людям. Конечно, таких были считанные единицы, но они были, и один из них изобрел Gaudete, чтобы в годы скорби вернуть людям надежду и раздуть крошечный огонек радости в душах тех прихожан, у кого он еще теплился.

Изначально это заклинание, безусловно светлое, направлено было на чувства и эмоции людей, взращивая в них ростки всего хорошего и чистого, что в них было, чтобы они после проповеди, щедро приправленной беспалочковым Gaudete, совершали добрые поступки и чувствовали радость от того, что приняли своего Господа и мага — изобретателя заклинания в качестве пастора. Вреда в таком виде от него не было никакого.

Но всегда существовали те, кто не останавливался на достигнутом, а