Драйвер заката - Евгений Прошкин

– Конкретизируйте вопрос, – осторожно проговорил Сигалов.

– Вы точно издеваетесь. Я сам работал под прикрытием и знаю, что это такое. Но из образа надо иногда выходить, иначе рискуете так в нем и остаться. – Керенский свернул с проспекта и пояснил, будто бы это имело значение: – В контору не поедем, сделаем небольшой крюк. Место нейтральное. Заодно и пообедаем. Ну, что скажете, лейтенант? Есть новые фамилии? Послушайте, вы в Движении уже целый месяц, и рассказ про трех панков, который вы мне скормили на прошлой неделе, – это слабое оправдание для оперативника. Вы должны знать больше, намного больше. Или вы не справляетесь? Или вам вдруг расхотелось работать? Или – не вдруг? А, лейтенант?

– Новые контакты есть, – выдавил Сигалов.

– Много?

– Шестнадцать, – ляпнул он.

– Ну вот! А что же молчали-то? Давайте уже, выходите из роли застенчивого сочинителя. Сейчас посидим и расскажете подробней.

Полковник снова повернул, и машина подкатила к началу пешеходной зоны. Старый переулок изгибался право и вверх. За исключением сувенирных лавок, здесь были только рестораны.

Керенский припарковался и повел Виктора по левой стороне. Сигалов прошел под большой черной шестеренкой с красной надписью «Светлый Путь», дальше был стандартный сетевой Google-паб, а между ними притулилось крошечное заведение, какая-то дешевая харчевня с потемневшей вывеской «Три пескаря». Ну еще бы. Виктор мысленно поставил миллиард на то, что Керенский зайдет именно туда, и с легкостью выиграл два миллиарда – тоже мысленно.

В «Трех пескарях» было пусто. Полковник указал на столик у стены, а сам, не выпуская из рук портфеля, направился к дальней двери.

– Сполосну руки, – бросил он. – Заказывайте что хотите, налогоплательщики угощают.

Виктор долго смотрел ему в спину, словно ждал, что на серой ткани костюма пропечатается краткое описание новой сюжетной линии. До сих пор этот скрипт был заурядным, хотя и непроходимым квестом, но внезапно в нем обнаружилось второе дно, о существовании которого пользователь не подозревал, и теперь Сигалов отнюдь не ловким движением превращался из арестованного морфоскриптера в агента КСБ под прикрытием. Перспектива увязнуть в новых бессмысленных событиях его нисколько не радовала: он сюда пришел не в игрушки играть, а найти ответы. Но Керенский как исчез в туалете, так и не появлялся, ответов всё не было.

Развернувшись, Виктор сел на лавку и положил руки на грубую дощатую столешницу – и лишь потом заметил, что столик уже занят. Вначале Сигалову показалось, что по ту сторону находится зеркало, но его отражение было одето иначе и не сидело с угрюмым видом. Оно улыбалось.

– Привет, – сказал незнакомец.

Виктор подумал, что называть незнакомцем субъекта с твоим лицом – это по меньшей мере странно, но всё же ответил:

– Привет.

Человек напротив опустил глаза и едва заметно покачал головой:

– Так долго конструировал этот разговор, а теперь и сказать-то нечего… – Он неожиданно протянул руку. – Я Кирилл.

– А я Виктор. – Сигалов почему-то решил, что почувствует рукопожатие обеими руками, но ошибся: в его ладони была чужая ладонь.

– Я знаю, Витя. И перестань крутиться, смотри на меня. Керенский оттуда не выйдет, и официантки к нам не подойдут, их тут нет, и с улицы никто не зайдет, она пустая. Декорация, если ты не заметил.

– Я-то заметил, но… Постой! Ты и есть автор? – ахнул Сигалов. – Это твой мир? Ну тогда, во-первых, дай я тебе еще раз пожму…

– Хватит, хватит уже. Не мир, а так, безделушка.

– Твоя безделушка мне все мозги наизнанку вывернула! Но знаешь, я не жалею. Может, оно того и стоило.

– Стоило, безусловно.

– Отличная работа. Только я не понял, какое всё это имеет ко мне отношение. Например, почему я везде натыкаюсь на апельсины? Даже там, где их быть не может. Я не про реальность, я про скрипты.

– Естественно, скрипты. Как бы я повлиял на реальность? Я не настолько… Бог. Не настолько, нет. Они тебе попадаются потому, что они и меня преследуют. Это последнее, что я видел. Апельсины. Скачут, катятся… – Кирилл прищурился, что-то вспоминая. – Кругом апельсины. Целое море.

– Я их видел в аварии. Если бы меня повез не Керенский, а Коновалов, мы бы с ним попали…

– Это можешь не рассказывать.

– Ах, ну да. Ты же сам это и сочинил.

– Сочинил, но не совсем. Я в ней тоже побывал. В настоящей аварии, пять лет назад.

– И чем это закончилось? – бездумно спросил Сигалов.

– Смертью.

– Прискорбненько. Соболезную и так далее. Но всё-таки: с кем я разговариваю? Кто меня дурит?

– С кем разговариваешь… Кабы я знал. Физически ты общаешься с телом, в котором функционирует только мозг, остальное давно отказало. И никаких шансов. Выздоравливать там уже нечему, пять лет прошло, – усмехнулся Кирилл. – Но это если физически. А виртуально ты беседуешь с активным ядром Индекса. Вернее, с его частью.

– Индекса?! – воскликнул Виктор.

– Только не говори, что ты не чувствовал связи между Индексом и этим мелким скриптом, который твой чудак Лёха якобы где-то нашел. Якобы случайно.

– Лёхе его подбросили?

– Слово «подбросили» к сети неприменимо. Но если человек сильно чем-то интересуется, то рано или поздно он это находит. Независимо от своего желания.

– Скрипт оказался на рабочей станции Шагова, чтобы в итоге его загрузил я? И для чего это нужно?

– Для того, чтобы мы с тобой вот так сидели и общались. Как нормальные люди. Возможно, мы могли встретиться и по-другому, хотя… Не знаю. Учитывая, что я сейчас лежу в каком-нибудь инкубаторе… А может, уже и нет… Может, они распилили мне череп и перенесли мозг в какую-нибудь банку… Такими подробностями мне интересоваться неохота, я с детства брезгливый.

Виктор исподлобья смотрел на собеседника, ловя оттенки эмоций и фиксируя каждое движение. У него не осталось сомнений: это был не прописанный автором персонаж, а живой пользователь, загрузивший тот же скрипт. Сигалов разговаривал с кем-то обладающим человеческим сознанием.

– Почему у тебя мое лицо? – спросил Виктор.

– У меня твое лицо! – насмешливо повторил Кирилл. – Самомнение у нас тоже одинаковое.

– Почему «тоже»? Что ты имеешь в виду?

Собеседник достал и бросил на стол пачку сигарет.

– Угощайся, – предложил он. – Не хочешь? Ну и правильно.

Прикурив, он выпустил дым в сторону и собрался что-то сказать, но вместо этого сделал еще две крупных затяжки. Потом всё-таки сказал:

– Близнецов запрещено разлучать, даже если их мать умерла при родах, а отец неизвестен. Кроме случаев, когда богатая пара хочет усыновить одного. Только одного из двух. Тогда братьям рисуют разные фамилии, развозят по разным палатам – и вот уже нет никаких близнецов.