Стоя в тени - Шеннон Маккена

— Тебе придется компенсировать мне все занятия, которые я провел вместо тебя. И по воскресеньям преподавать подросткам уроки борьбы тай-чи, — непререкаемым тоном сказал Дэви.

— Ненавижу тай-чи! — воскликнул Шон. — Там все происходит чертовски медленно!

— Вот и чудесно! Научишься наконец сосредоточиваться, — возразил Дэви. — Все, тема исчерпана. — Он встал из-за стола.

Коннор подозвал официантку, расплатился и сказал:

— Нам с Эрин тоже пора идти. Дайте мне знать, если появятся новости от танцовщиц.

— И мне тоже позвоните, ребята, — добавил Дэви. — Я бы хотел принять участие в этом веселье.

— И куда же вы, голубки, теперь направляетесь? — поинтересовался Шон.

— К матери Эрин. Мы решили, что нет смысла откладывать наш визит в долгий ящик, — сказал Коннор.

— Ты, оказывается, отчаянный малый! — заметил Шон.

— На ходу подметки рвешь! — сказал Дэви.

Эрин обаятельно улыбнулась парням, все повскакивали с мест и двинулись к выходу. Прощаясь с ними на парковочной площадке, Эрин проворковала:

— Спасибо вам за помощь, мальчики. У меня словно гора с плеч свалилась.

Дэви смущенно крякнул и отвернулся. Майлс побагровел и пнул ногой заляпанное грязью колесо джипа. Шон пробормотал:

— Мы всегда рады тебе помочь! Передай свой матушке от нас с Дэви поклон. Помчались, Майлс! Нас ожидают великие дела!

Парни расселись по машинам и разъехались в разные стороны. Эрин поцеловала Коннора в щеку. Он укоризненно нахмурился, дескать, не сейчас, вокруг люди.

— Нет, сейчас! — Эрин снова чмокнула его в щеку. — Ты заслужил это уже тем, что помогаешь мне и Синди.

— Ради Бога, Эрин! На нас уже обращают внимание! — прошипел сквозь стиснутые зубы смущенный Коннор.

— Но признайся, разве тебе не приятны мои поцелуи? — спросила она и легонько поцеловала его в губы.

— Честно говоря, они меня возбуждают, — сжав кулаки, ответил Коннор. — Поэтому нам лучше быстренько отсюда исчезнуть, пока я не осрамился на весь свет.

Чем ближе они подъезжали к дому Барбары, тем острее Эрин ощущала нервозность Коннора.

— По-моему, ты чересчур взвинчен, — сказала она.

Он метнул на нее укоризненный взгляд, свернул за угол дома и затормозил. Какое-то время они оба молчали, потом Коннор вздохнул и сказал, распахнув свою дверцу:

— Пошли!

Эрин выбралась из машины, подбежала к нему и обняла за талию.

— В чем дело? — насторожился он.

— Я хочу кое-что тебе сказать.

— Говори!

— Твои братья, несомненно, симпатичные парни, пожалуй, даже красавчики. Но ты все равно лучше! — выпалила она.

Лицо Коннора просветлело, он радостно улыбнулся и нежно сказал, коснувшись лбом ее лба:

— Отныне ты должна будешь говорить мне это постоянно, ведь ты моя девушка! Хвалить меня — часть твоих обязанностей.

— Какой же ты все-таки неисправимый эгоист! — воскликнула Эрин. — И как тебе не надоест говорить такую чушь!

Он заставил ее замолчать, запечатав рот поцелуем. Эрин обвила руками его плечи и прильнула к нему, трепеща от вожделения и мечтая перенестись из квартала матери куда-нибудь Далеко-далеко, чтобы забыть обо всех заботах и печалях и растаять от ласк Коннора, слившись с ним воедино.

— Эрин! Доченька! Это ты? — раздался голос матери.

Влюбленные вздрогнули и отпрянули друг от друга.

Одетая в банный халат, Барбара Риггз разглядывала их с крыльца своего дома.

— Кто это с тобой? — с подозрением спросила она, порылась в кармане и, достав оттуда очки, водрузила их на переносицу.

— Это я, миссис Риггз, — спокойно ответил Коннор, — Маклауд.

— Что? Маклауд? Что ты делал с моей дочерью? — задыхаясь, спросила Барбара.

— Целовал ее, мадам!

Барбара медленно сошла с крыльца по ступенькам, усыпанным опавшей листвой, и, вытаращив светящиеся ужасом глаза, спросила:

— Как прикажешь это понимать, доченька?

Коннор внутренне приготовился принять мучительную смерть. От неизбежной скоропостижной кончины его спасло лишь внезапное появление на крыльце соседнего дома дородной седоволосой матроны со сверкающими от любопытства поросячьими глазками.

— Привет, Эрин! — произнесла она писклявым голоском. — У тебя новый ухажер? Как его зовут?

— Привет, Марлин! Извини, я озябла, поболтаем позже. Мама, может быть, ты наконец пригласишь нас в дом?

— Да, разумеется, деточка, — сказала, покосившись на соседку, Барбара. — Милости просим! — Она горделиво вскинула голову и первой пошла к входной двери. Глядя на ее напряженную прямую спину, Коннор вспомнил, что Эрин ведет себя точно так же, когда разозлится, и сообразил, что Страшный суд у него еще впереди.

Проходя по коридору мимо гостиной, Коннор перехватил брошенный туда Эрин взгляд и по выражению ее лица понял, что пронзенный кочергой телевизор все еще лежит на полу. Коннор содрогнулся и тяжело вздохнул.

Барбара включила на кухне свет и замерла, скрестив руки на груди и поджав губы. Теперь Коннору стало ясно, от кого унаследовала Эрин свои царственные манеры.

— Ну? — промолвила наконец Барбара.

У Коннора екнуло сердце, он стушевался и онемел, лихорадочно соображая, как бы ему половчее соврать. Но Эрин повергла его в нокаут, тихо произнеся:

— Мама, мы с Коннором теперь всегда будем вместе. Он мой любовник.

Лицо Барбары покрылось красными пятнами. Дико и пронзительно взвизгнув, она бросилась к Эрин, норовя выцарапать ей глаза.

Коннор успел сжать ее запястья, и руки пожилой женщины обмякли. Он сказал:

— Не надо нервничать, миссис Риггз. Все равно уже ничего не изменится. Лучше успокойтесь и смиритесь.

— Отпусти меня, негодяй! Не смей ко мне прикасаться!

— А вы не распускайте руки!

У Барбары задергалась левая щека. Он разжал пальцы, она высвободила руки и, брызжа слюной, прокричала:

— Ты приглядывался к моей девочке много лет, развратник! Выжидал подходящего случая, чтобы совратить моего ребенка! Я видела это, не отрицай! У тебя было все написано на твоей похотливой физиономии. И вот теперь, упрятав моего мужа в тюрьму, ты все-таки добился своего!

Ему не оставалось ничего, кроме как ответить честно:

— Я так или иначе добился бы своего. Скверная история, в которую попал Эд, только замедлила неизбежный ход вещей.

Глаза Барбары остекленели, красные пятна проступили на ее морщинистой шее.