Поменяться местами - Бет О'Лири

– Заходи, – коротко говорю я. – К нам полдеревни набилось.

Я провожаю его в гостиную, где члены Дозора устроились на диване и в креслах.

Джексон останавливается в дверях и оглядывает комнату.

– Почему вы все сидите лицом к пустому месту?

Раньше это было самое важное место – там стояла кровать Карлы. Бабушка тоже об этом подумала – я замечаю, как она прикрывает глаза.

Обвожу комнату взглядом и замечаю мусорное ведро с той ужасной фотографией сестры. Почему я сразу не поняла, как отчаянно мама хотела перемен, как сильно она в них нуждалась?

Меня охватывает знакомая жажда действий – именно из-за нее я предложила бабушке поменяться местами. Хотя на этот раз стоит придумать что-то менее радикальное.

– Сменим интерьер, – я говорю слишком громко и откашливаюсь. – Пока мама в отъезде. Она сказала, что хочет перемен. Нет, не надо стирать память о Кларе, но стоит освободить немного места для новой Мэриан.

Бабушка улыбается.

– Чудесная мысль. Я как раз практиковалась в дизайне интерьеров под руководством Марты.

– Чем же ты там таким занималась, а, Эйлин? – интересуется Пенелопа. – Чем-то увлекательным?

Бабушка кладет руки на колени.

– Ох, даже не знаю, с чего начать…

В Хэмли я остаюсь еще на ночь: планирую ремонт, болтаю с бабушкой и помогаю ей разобрать чемодан – словом, иду на все, лишь бы отвлечься от мыслей об Итане. Ранним утром я отправляюсь на пробежку по холмам. Какая же красота вокруг, особенно вот здесь, на моем любимом повороте, откуда весь Хэмли-на-Харксдейле как на ладони.

Я замираю и даже не дышу от восторга. И пугаюсь собственной мысли: «Здесь я чувствую себя как дома».

Но это не мой дом. Моя жизнь в Лондоне, пусть даже без Итана, – у меня есть работа, квартира, друзья.

«У тебя и здесь друзья», – возражает тихий голос внутри.

И все же я сажусь на поезд в Дардейле и уезжаю в Лондон, с вокзала иду пешком до квартиры – возвращаюсь в свою настоящую жизнь. Ведь это разумный поступок.

Я переступаю порог квартиры, и меня накрывает страданиями. В этот раз я точно знаю, что жизнь с Итаном закончена. Но ведь эту подушку мы вместе купили на блошином рынке, а на этом табурете он сидел за завтраком, и на полу потертость в том месте, где мы танцевали, обнявшись, после особенно тяжелых рабочих дней. Теперь все это ничего не значит.

Я сажусь на пол у входной двери и даю волю слезам.

Такой меня и застает Би.

– Эй! – кричит она из-за двери. – Лина, впусти меня! – Пауза. – Я слышу, как ты плачешь! Впусти!

Она колотит в дверь.

– Я знаю, ты там! Открывай!

Она как маленький лондонский Арнольд. Не поднимаясь, я дотягиваюсь до замка и отпираю дверь. Би заходит и, бросив на меня короткий взгляд, достает из пакета бутылку вина.

– Вставай. – Она тянет меня за руку. – Будем разговаривать. Разговаривать и пить.

Примерно к часу ночи мы с Би согласовываем наш бизнес-план. Этот судьбоносный разговор немного абсурден.

– Вот верно мама говорит, почему всегда Лондон? Боже, мне даже не нравится этот город! Тебе здесь нравится, Би?

– Мужчин здесь точно нет. – Она лежит, задрав ноги на спинку дивана и свесив голову вниз, волосы разметались по полу. – Все хорошие мужчины в Лидсе, точно тебе говорю. Ой, а я позвонила няне?! – Она резко садится.

– Джейми с твоей мамой, – напоминаю я ей в пятый или шестой раз с тех пор, как была открыта вторая бутылка вина.

Би возвращается в прежнюю позу.

– А-а… Хорошо…

Я делаю еще один глоток вина. Я лежу на ковре, раскинув ноги и руки в стороны; мысли вихрем проносятся сквозь пьяный туман.

– Может, уедем, Би? Уедем и откроем наконец свое дело. Зачем мы вообще здесь?

– С философической точки зрения? – Би пытается снова: – Филосовсковой? – И сквозь смех: – Филочертовской?

– В смысле, что мы делаем в Лондоне? Кто сказал, что работа есть только здесь? – Я растираю лицо, пытаясь собрать мозги в кучу. У меня есть смутное ощущение, что я говорю что-то очень важное, возможно, самую умную мысль за всю свою жизнь. – Все равно придется ездить в командировки. А в Лидсе, Халле и Шеффилде немало бизнесменов. Я хочу жить в Йоркшире, там моя семья. Я хочу жить с псом Хэнком и всей бабушкиной бандой. А какие там холмы! Душа поет! Мы можем снять офис в Дардейле. Би, тебе там понравится! Би! Би! Би! – Я тыкаю подругу в плечо.

– О боже! – Би опускает ноги и сползает на пол. – Боже мой, потрясающая идея, но меня сейчас стошнит.

Следующие два дня мы прорабатываем детали. Например, как быть с такими серьезными переменами в жизни Джейми. Но постепенно мы находим решения. И когда я захожу в штаб-квартиру «Сэлмаунт» впервые после злополучной панической атаки, в руках у меня заявление об уходе.

Ребекка, едва бросив на меня взгляд, вздыхает.

– Так и знала! Увольняешься?

– Прости, Ребекка.

– Я знала, что опасно отпускать тебя на два месяца. – Она внимательно смотрит на меня. Ребекке нужны очки, но она не хочет в этом признаваться и предпочитает щуриться. – Хотя надо сказать, выглядишь ты куда лучше. Есть шанс тебя отговорить?

– Боюсь, что нет, – с улыбкой отвечаю я.

– И где ты провела эти два месяца в поисках себя? Наверное, Бали? Кажется, все туда едут.

Я стараюсь не рассмеяться.

– Съездила в Йоркшир к семье. Туда и поеду, когда здесь с делами закончу. Надеюсь, и Б… – Я останавливаюсь, прежде чем упомянуть о планах Би купить дом в Дардейле.

Би еще не отнесла свое заявление, но подозреваю, что уже стоит с ним под дверью кабинета.

– Вот как, значит. – Ребекка бросает на меня оценивающий взгляд. – Неплохо.

Она явно догадалась о моих планах. Я краснею.

– Спасибо тебе. Правда, спасибо за все, Ребекка.

Она только отмахивается.

– Отработай по полной еще два месяца, если и правда хочешь меня отблагодарить. И скажи своему бывшему, чтобы переставал болтаться без дела и готовился ко встрече с клиентами.

– Ты про Итана?

– Он крутится возле твоего стола с семи утра. – Я морщусь, а Ребекка усмехается. – Я сказала, что ты на встрече в Милтон-Кинсе. Небось ищет в базе адрес, чтобы отправить букет и конфеты.

– Спасибо, – говорю я устало. – Он пытается загладить вину. Но шоколадом дело не исправить.

В дверь тихо стучат, затем показывается голова Цеси.

Мы смотрим друг на друга, и на шее и щеках Цеси появляются красные пятна.

– Рада, что ты вернулась, Лина, – нервно бормочет она. – Простите, что помешала. Я попозже зайду.