Ушкуйники - Виталий Гладкий

– Ты всегда слыл большим выдумщиком, брат Арнульф, – проворчал брат Раймонд, здоровенный детина с косым шрамом на левой щеке. – Очень редко все случается именно так, как задумывается.

– Тоже верно, – подтвердил Гозани. – И все-таки повторюсь: терпение, терпение и еще раз терпение! А удобный момент непременно рано или поздно наступит. К тому же наша цель достойна того, чтобы забыть на время о личных делах и положить на алтарь задуманного братом Югом благородного предприятия не только тяготы пути, но и, если потребуется, жизни.

Все согласно, с некоторой даже торжественностью кивнули. Над дотлевающими угольями костра поднималась, устремляясь ввысь, плотная светлая струйка дыма. Казалось, Земля подвешена сейчас к небу именно этой тонкой нитью. Ветер совсем стих, мелкие тучки уплыли к горизонту, и яркие звезды вкупе с луной завели в бездонной глубине небесного купола извечный хоровод.

В силу своего местоположения (на границе славяно-литовских территорий) крепость Ландесхут с конца XIII века стала считаться главным форпостом Тевтонского ордена на данном направлении. Края эти с незапамятных времен населяли скаловиты – одно из прусских племен. Когда часть племени была уничтожена орденом, одни уцелевшие скаловиты покорно приняли христианство и начали работать на немецких колонистов, а другие в поисках лучшей доли ушли на восток, в Руссию[114]

На месте сожженного прусского поселения, носившего, согласно хроникам, название Рагайна (или Рагнита), рыцари-монахи Тевтонского ордена основали вскоре собственную крепость. В качестве опорного пункта против литовцев, которые, не желая мириться со столь опасным соседством, часто совершали сюда набеги, стремясь вытеснить крестоносцев с занятых ими рубежей. В результате их набегов Рагайна, будучи деревянно-земляным укреплением, неоднократно сгорала и разрушалась, но впоследствии вновь отстраивалась.

Ландмейстер ордена Майнхард фон Кверфурт по прозвищу брат Менека, основавший эту крепость, дал ей имя Ландесхут, что в переводе с немецкого означало «Земляная шляпа». В «Scriptores Rerum Prussicorum»[115]сие событие описано так: «От Рождества Христова в 1289 году тот же брат Майнхард вместе с другими, жаждущими славы и земель, достиг Пруссии, и со всеми военными силами в День Святого Георгия Мартовского на земле скаловитов, на некой горе над Мемелем, к хвале Господа и славе Его поставил лагерь Ландесхут, что ныне стоит на месте Рагниты рядом с рекой». Первым комтуром новой комтурии был назначен выходец из Австрии рыцарь Бертольд фон Брухафен. А неподалеку от Ландесхута, близ места впадения реки Тильзе в Мемель, орден возвел еще и крепость-замок Тильзит.

Тихий летний вечер протянул по всей горе длинные голубые тени. Когда-то здесь, на самой ее вершине стояло святилище Перкуно. Потом оно было разрушено тевтонцами, и теперь от него остался лишь огромный камень-жертвенник с огромным отпечатком стопы самого бога в окружении высеченных изображений птиц, зверей, сохи и бороны. С вершины горы отчетливо просматривалась стоявшая на холме, на противоположном берегу реки, крепость Ландесхут. Она и впрямь напоминала шляпу с воткнутым в нее «пером» – сторожевой башней.

Неподалеку от жертвенника, на небольшой поляне посреди лесных зарослей горел костер. Вкруг него сидели дети местного племени скаловитов и, раскрыв рты, слушали рассказ старого вайделота. То была своего рода лесная школа. Тевтонцы отняли у скаловитов все – землю, дедовскую веру, у многих жизнь, – но жажда знаний, как весенний росток, пробивала себе путь даже сквозь рабские оковы. Пруссы не имели письменности и не знали книг, но учителя-сказители, в основном жреческого сословия, в устной форме передавали детям старинные сказания и легенды, учили счету.

Совершенно седой древний вайделот по имени Дор говорил тихо, но проникновенно:

– В те давние времена, которых никто не помнит, ибо не было тогда еще у людей памяти, бродили они по Земле дикими толпами, и лица их были темны, а сердца тонули во мраке. Но однажды упала с неба Звезда. И родила она великих людей. Рост их был выше сосен, волосы белее снега, а глаза светились как небо в утренние часы. И имя им было – ульмиганы. И взошел старший из них на высокую гору, и окинул взором песчаные берега морские, и реки, полные рыбы, и леса, полные дичи, и сказал: «Вот страна, достойная быть нам родиной! Здесь мы построим наши замки. Этой земле отдадим мы свое Великое Знание, ей посвятим свою небесную силу. И зваться она будет отныне – Ульмигания». Стали великаны брать в жены дочерей темнолицых и произвели на свет много потомства, но дети их уже не были великанами. Только светлые волосы да синие очи напоминали об истинном происхождении. И разошлось потомство ульмиганов по всей Земле…

Ветки в костре вдруг громко затрещали и выбросили на детей и вайделота сноп искр. Старик на мгновение смолк, отряхнулся от невидимых частиц золы, точно от мух, и тем же ровным голосом продолжил:

– Великаны даровали людям Знич – вечный огонь. Знич согревал их жилища, помогал в строительстве замков, защищал от врагов, горел в храмах. Поначалу он почитался людьми как самая великая на свете святыня, но потом возгордились люди. И стали смеяться над богами и поносить их, ибо сочли себя равными богам великанами. И даже объявили богам войну, призвав на помощь злых духов и темных драконов. И пришла война. И небо застлал дым, а поля накрыл пепел. Когда же марево от битвы рассеялось, увидели люди, что погибли их драконы, и смрад теперь стоит над всем миром. И поняли они, что духи-носейлы подчинились богам, ибо лютый холод наступил на земле. Осыпались цветы с деревьев, замерзла вода в морях. Раскаялись люди в содеянном. И горько возопили, и припали к стопам богов. Но не вняли им боги и воздали каждому должное. У кого отняли жизнь – те умерли в страшных судорогах и мучениях, кого оставили без огня – те одичали, покрылись шерстью, превратились в маркопетов и бродят по сей день в густых лесах, кого лишили силы и стати человеческой – те измельчали, попрятались под камни и зовутся ныне барздуками…

Растущий неподалеку от поляны куст едва заметно шевельнулся, и чей-то острый взгляд впился в спину Дора. Вайделот поежился, точно от холодного ветра, однако голос его ничуть не дрогнул. Лишь в фигуре обозначились приметы настороженности. Конечно же обладавший неузарядной интуицией старец почуял присутствие поблизости чужака, но паниковать не стал: знал, что поблизости находятся вооруженные отцы детей, сидевших сейчас вместе с ним у костра.

– …Повелел однажды вождь великанов своей дочери запереть все ворота замка, взойти на самую высокую башню и бросить с нее золотой ключ на дорогу. А был тот ключ хотя и невелик с виду, но заколдован, и отпирались им не только ворота великаньего замка, но и вся речная долина. Многие годы шли люди мимо замка, и многие пытались поднять ключ с земли, но тщетно. И решила тогда дочь великана, что не осталось больше на земле сильных и смелых витязей, и надумала она схорониться навсегда в мрачных подземельях замка. Поднялась дева на самую высокую башню, чтобы в последний раз полюбоваться течением реки, и вдруг увидела у ворот замка огромное войско. Пытаются воины по очереди поднять золотой ключ с земли, да не могут. Когда же дошел черед до юноши с виду неприметного, тот неожиданно легко поднял ключ и вставил в замок на воротах. Но не повернулся ключ. И тогда окликнула воина великанша с башни: «Чей ты, юноша, и как зовут тебя в твоем народе?» «Склаве имя мое. А отец мой – король Вайдевут», – ответил он. «Тебе удалось поднять с земли заколдованный ключ, – поведала ему великанша. – Значит, силой и смелостью ты наделен. Однако чтобы владеть моим замком, этого мало. Ты должен угадать и назвать мне имя той, которая в память о небесном происхождении носит на голове золотые рожки месяца, а на лбу и плечах – знаки звезд». Подумав недолго, вспомнил юноша древнее пророчество, в коем говорилось, что вернется его народ в землю предков и будет на краю ее стоять замок великий, а на башне его – последняя из дочерей Звезды. И сказал он: «Рагайна имя твое!» – «Входи! – покорилась Рагайна. – Отныне тебе принадлежит все: и я, и замок, и власть над нашими землями». С той поры хозяевами замка стали князья скаловитов. Рагайна передала Знич своему мужу, а ваши матери в память о предке, породнившемся с дочерью Звезды, по сей день носят в косах украшения в виде полумесяца и расшивают одежды звездами… Ну все, дети, пора вам расходиться по домам. Отцы уже заждались вас. Пора, пора! Да хранит вас Потримпо.