Доверься мне - Мона Кастен

Словно по волшебству, в дверь позвонили, и я оцепенела. Если честно, я приехала в Портленд, потому что несколько семинаров отменилось, и я подумала, что мы с папой могли бы устроить себе ленивый день.

Папа поднялся:

– Пожалуйста, будь с ней поласковее. И с ее дочерью тоже.

– Поверить не могу, что ты меня не предупредил. Только посмотри, во что я одета, – упрекнула его я, указывая на свои шмотки.

– Ты очень красиво выглядишь, Воробушек. Особенно блестки на носу, – с этими словами он оставил меня сидеть в гостиной и заторопился к двери.

В этом весь папа. Не видел разницы между феей и троллем. Я яростно потерла лицо в надежде, что не сделаю еще хуже.

Раздался звук открывающейся двери, а вскоре после этого – женские голоса. Я встала, услышав, что они приближаются. Сначала порог гостиной переступил папа, а вслед за ним – очень симпатичная женщина с короткой стрижкой.

– Ты, видимо, Доун, – произнесла она с широкой улыбкой и подошла ко мне.

– А ты, наверное, моя новая мама, – в шутку ответила я и моментально об этом пожалела. Любой, кто не привык к моему юмору, запросто мог бы понять его неправильно.

К счастью, Морин искренне рассмеялась. А затем обняла меня. Лишь после того, как отстранилась от нее, я заметила ее дочь.

Минуточку.

– Эверли?

Она была поразительно похожа на Морин. Рваная стрижка боб на черных волосах длиной до подбородка, очень четко очерченные брови и цвет лица, как у эльфа.

– О, слава богу. А то я боялась до чертиков, – сказала она и пересекла комнату. Она тоже меня обняла.

– Секунду, вы знакомы? – не понял папа. Его голос прозвучал так нервно, давно я его таким не видела.

– Да, мы учимся вместе, – ответила я.

– Мир тесен. – Морин переводила взгляд с Эверли на меня и обратно.

– Я вас благословляю, – заявила Эверли.

Когда Морин неуверенно улыбнулась папе, а он с облегчением ответил на ее улыбку, я внезапно осознала, что мне не составит труда ее полюбить.

В азиатской закусочной, между китайскими пельмешками и уткой в тесте, я узнала все о Морин и Эверли. Оказалось, что Морин работала в издательстве научно-популярной литературы, а Эверли собиралась пойти по ее стопам, причем она, как и я, задумывалась и о писательской карьере. Беседа текла непринужденно, и создалось впечатление, что мы знали друг друга уже очень давно. Понемногу оттаивал и папа. Он, несомненно, не привык ходить куда-то больше чем с одной женщиной, но справлялся довольно неплохо. Прежде всего потому, что обычно его окружали исключительно сотрудники мастерской.

– Думаю, эти двое на самом деле без ума друг от друга, – в какой-то момент зашептала Эверли, когда папа и Морин в следующий раз направились к прилавку.

– Я не против. Папа целую вечность ни с кем не встречался. Несколько лет назад я даже попыталась его с кем-нибудь свести. Плохая была идея.

Эверли засмеялась и убрала волосы за ухо.

– Да, аналогично. Я бы только порадовалась, если бы у них получилось что-то на длительный срок. Мы странные, раз счастливы за своих родителей? – рассуждала она вслух. – В фильмах дети всегда категорически против.

– Мне кажется, это случается, если прежде ты постоянно жил с двумя родителями. У меня такого никогда не было. Всю мою жизнь папа оставался один, и я бы очень хотела, чтобы ему досталось немножечко счастья.

– Со мной то же самое, – сказала Эверли. – По-моему, нам повезло.

Ответив на ее улыбку, я оглянулась на отца и Морин, которые все еще стояли в очереди к прилавку. Мой взгляд скользнул по их головам и застрял на другой макушке с коричневыми волосами.

Я невольно окаменела. Все внутри заледенело, а сердце на секунду остановилось.

– Доун? Всё нормально?

Эверли я почти не слышала. Мой взгляд впился в Ребекку. Ребекку, которая в данный момент от души хохотала.

Затем я увидела Нейта.

Это было как удар под дых – больно, сильно и вызывало тошноту. Воздух со свистом вырывался из моих легких, а вдох представлялся чем-то за гранью возможного. Мир замер, и казалось, что все опять как год назад, когда я застала их вместе. Как и тогда, я не могла отвернуться.

Нейт ослепительно улыбался, и его глаза при этом сузились до маленьких щелочек. Ему повезло не носить брекеты. Зубы у него всегда были красивыми, прямыми и белыми, поэтому у нас почти нет фотографий, где нам четырнадцать-пятнадцать лет. Ведь брекеты в то время носила я и ощущала себя рядом с ним гадким утенком.

Словно почувствовав мой взгляд, он повернул голову в моем направлении. Его улыбка застыла.

Я сделала первое, что пришло в голову: резко нырнула под стол. А так как при этом ударилась лбом, на мгновение перед глазами поплыли черные пятна.

Вот дерьмо. Проклятое чертово супердерьмо.

– Что ты там делаешь? – прошипела Эверли.

Я была в шоке. Нейт меня видел. Что, если он подойдет?

Оказалось так больно столкнуться с ним. Находиться с ним в одном помещении. Мне не хватало воздуха. Я хотела отсюда уйти.

– Не знаю, что с ней. Она просто… – Эверли взволнованно разговаривала с моим отцом.

В следующую секунду папа на четвереньках заполз ко мне под стол. Я уставилась на него округлившимися глазами. Все в поле моего зрения расплывалось, а во лбу пульсировала сумасшедшая боль.

– Доуни. – Он взял меня за руку и на миг сжал. – Пойдем домой?

Мне удалось кивнуть. С папиной помощью я выползла из-под стола и не обращала внимания ни на что вокруг. Сосредоточилась только на своих шагах, папиной руке у меня на плечах, Эверли и Морин, которые спокойно собрали мои вещи и вслед за нами сбежали из ресторана.

Некоторое время спустя мы сели в машину и поехали обратно домой. Морин и папа болтали на безобидные темы, она рассказывала ему о каком-то проекте, которым руководила. Эверли, в свою очередь, проворно печатала в своем смартфоне и периодически присоединялась к разговору. Никто из них даже не намекнул мне, что я повела себя глупо или чересчур остро отреагировала.

И почему-то от этого становилось лишь хуже.

Я лежала в кровати и пялилась в потолок. В девятом часу вечера мы вернулись с того катастрофичного ужина. Извинившись перед Эверли и Морин, я в конце концов спряталась у себя в комнате и там уже больше пятнадцати минут смотрела на дисплей своего мобильника. На нем светилось имя Спенсера, и мой палец снова и снова зависал над клавишей вызова. С одной стороны, я не хотела разговаривать, а с другой – нуждалась в чем-то, из-за чего опять почувствую себя собой. У моих друзей, в особенности у Спенсера, всегда это получалось.

Сделав глубокий вдох и выдох, я набрала его номер. Пошли гудки, и я уже чуть не отключилась, как вдруг он ответил.