Лирик против вермахта - Руслан Ряфатевич Агишев

оказывались на порогах десятках монастырей и церквей, домов и квартир священнослужителей, вручая их обитателям несколько пакетов – один с приглашением от Местоблюстителя патриаршего престола митрополита Сергия, а второй с приглашением от товарища Сталина. Действительно, большевистские темпы.

***

Ранним морозным утром восьмого ноября с подмосковного аэродрома в воздух поднялся Дуглас ПС-84, на борту которого были довольно странные для военного времени пассажиры. Вместо десантной группы или диверсантов для заброски за линию фронта внутри находилось четверо гражданских – высокий священнослужитель с внушительной бородой и большим крестом и трое женщин, с монашескими платками на головах.

Едва самолет поднялся над плотной свинцовой пеленой облаков, как священник достал из сумки большой сверток и начал его осторожно разворачивать. Второй пилот, незаметно выглянувший из кабины, увидел, как из под ткани показалась большая икона. Очень старая, судя по очень потрепанному закопченному виду.

- Помоги, матушка, оборони сей святой град от проклятого ворога, что служит самому Антихристу, - священник держал икону так, словно это была величайшая ценность этого мира. Наклонился и осторожно, совсем легонько, коснулся иконы губами.

- Теперь вы, сестры.

Три молчаливые фигурки также как и он, подошли по очереди и осторожно приложились к иконе. После встали вокруг нее полукругом и тихонько запели один из псалмов. Их голоса медленно нарастали, набирая силу и звуча все сильнее и сильнее.

- … К Богоро́дице приле́жно ны́не притеце́м, гре́шнии и смире́ннии, и припаде́м, в покая́нии зову́ще из глубины́ души́: Влады́чице, помози́, на ны́ милосе́рдовавши, потщи́ся, погиба́ем от мно́жества прегреше́ний, не отврати́ Твоя́ рабы́ тщи́, Тя́ бо и еди́ну наде́жду и́мамы…

Женские голоса уже звенели, заполняя собой весь салон самолета. Словно раздавался перезвон колоколов в день одного из Великих православных праздников.

Самолет ровно три раза облетел Москву, а после приземлился на тот же самый аэродром, с которого и взлетел. Загадочные пассажиры – священник и трое монашек – вышли из салона, сели в ждавший их черный автомобиль и отбыли в неизвестном направлении.

А уже вечером по Москве поползли слухи о том, что столица Советского государства теперь под защитой самой Богородицы, а значит, немец никогда и ни за что не возьмет город. Рассказывали о старце Тимофее, самого почитаемого пустынника в Союзе, к которому тянулись паломники и богомольцы со всей страны; о намоленной Тихвинской иконе Богоматери, прославленной многими чудесами.

С каждым днем случившееся обрастало все новыми и новыми подробностями, часто фантастическими и неправдоподобными, в которые просто невозможно было поверить. Но люди верили, со слезами на глазах крестились и передавали историю дальше: про саму Богородицу в сверкающих одеяниях, про огненный меч в ее руке, про ее громогласный голос о победе русского оружия над Антихристом.

***

16 ноября, Волоколамский район, д. Нелидово.

Через поле протянулась тонкая линия траншеи, одним концом упираясь в небольшую дубраву, другим – в пригорок. Утренним снегом припорошило глиняные брустверы окопов, позиции противотанковой батареи. В ожидании врага застыли бойцы, кутаясь от морозного ветра в шинели. Одни жадно курили, пуская кольца дыма в небо; другие проверяли личное оружие. Все ждали врага.

- Танки! – вдруг прорезал тишину крик наблюдателя. Тут же над дубравой, где боец с биноклем и прятался, поднялась в небо целая стая ворон. Жутко каркая, они, словно предупреждали о страшной опасности. – Немцы идут!

Все сразу же пришло в движение. Вскакивали бойцы, застывая с винтовками в руках. Артиллерийские расчеты выкатывали сорокапятки из укрытий, подтаскивали ближе снаряды.

Пожилой бронебойщик крянул в усы и потянулся за монтрообразным противотанковым ружьем, заботливо укрытым куском мешковины. Вытащил, аккуратно протер, несколько раз щелкнул затвором, проверяя ход. Сержант Савко Виктор Васильевич с Полтавщины и в остальном был таким же основательным, хозяйственным, все делавшим так, как следует. Штык нож всегда заточен до бритвенной остроты, саперная лопатка в специальном чехле, все прорехи на шинели аккуратно заштопаны. Хозяйственный, одним словом.

- Сколько же вас иродов прет…, - с тяжелым вздохом прильнул к прицелу. Пока только приноравливался, привыкал. До немца еще далеко. Вот ближе подойдет, тогда и начать можно. - Один, два, три, четыре… уже взвод… Вон там еще трое…

Со стороны солнца, словно специально, чтобы ослепить защитников, вдалеке вырастали все новые и новые темные коробочки. Медленно ползли вперед, выстраиваясь в шахматном порядке.

- Пятнадцатый уже, Виктор Васильевич, - его второй номер, совсем еще юнец, с трудом скрывал свой страх. Весь побледнел, не знал куда деть руки. - А ведь там еще идут. И на наш взвод все…

Боец обернулся, оглядывая узкую линию окоп с изготовившимися к стрельбе товарищами, выдвинувшимися вперед артиллерийскими орудиями. Еще недавно все это казалось силой, о которую враг должен был сломать свои зубы, умыться кровью и откатиться назад. Им же, защитникам высоты, естественно, полагались награды после боя. Сейчас же недавние бравурные мысли разлетелись в клочья. Перед всеми ними остро замаячила смерть.

Сержант тем временем откуда-то из-за пазухи вытащил небольшую иконку и положил ее на платочек, который расстелил прямо на снег. Затем снял шапку и размашисто перекрестился.

- Товарищ сержант, вы чего это? Политрук же увидит, - оглядываясь по сторонам, быстро проговорил боец. Похоже, высматривал того самого политрука. - Потом опять песочить будет.

Еще раз покрестившись, сержант тихо проговорил:

- Не будет, Ваня, не бойся. Давай-ка, лучше с тобой помолимся, - он цепко схватил парня за рукав, и привлек к себе ближе. - Чего глаза вытаращил? Теперь можно. Сам товарищ Сталин сказал, что можно. Нельзя ведь, Ваня, жить без Бога в душе. Если там его нет, то в сердце другая мерзость заводится. Вон, как у этих.

Савко махнул рукой в стороны танков, медленно ползущих в их сторону.

- Знаешь хоть какую-нибудь молитву-то? Вижу, что нет. Ничего, научу. От молитвы плохого не будет, одна польза только…

Глубоко погрузившись в себя, оба бойца еле слышно шептали слова молитвы. Глаза закрыты, лица спокойные. Вроде на душе и легче стало.

- Ой! - открыв глаза первым, молодой боец увидел стоявшего рядом политрука. - Мы вот, товарищ политрук, здесь…

Тот, окинув обоих внимательным взглядом, кивнул.