Юджин - повелитель времени. Книга 3. Патроны чародея - Гай Юлий Орловский

– Почему?

– Я передам тебе замок и земли, – пояснил я, – а с ними и ответственность. Что ты с ними сделаешь – твое дело. Я ни при чем, я не виноват!

Лес и открытые пространства сменяли друг друга, кони неслись то по густой траве, то проскакивали по мелководью одну за другой речушки, наконец вдали показались высокие башни моего замка.

Я подумал о Николетте, ее жених все еще собирает могучее войско, чтобы наказать Финлея Барклема, а она почти прижилась у меня, хотя сама этого еще не ощутила в полной мере.

Фицрой внимательно всматривался в замок, покачивал головой, я не замечал ничего особенного, разве что флаги висят вроде бы иначе, хотя не помню, как висели раньше.

– Там что-то случилось, – проговорил он настороженно.

– Где? – спросил я, всмотрелся внимательнее, ощущая недоброе чувство. – Чего они так…

Ворота замка распахнуты, несколько человек выскочили наружу и спорят, указывая друг другу в разные стороны. Со стороны леса примчался всадник на неоседланной лошади. На большой скорости, рискуя сбить с ног попавшихся навстречу, влетел в ворота.

Фицрой пригнулся к конской шее и пустил коня в галоп. Я запоздал и догнал, когда он уже остановился возле столпившейся челяди и мужиков Риттера, что сжимают в руках копья и зло оглядываются по сторонам.

– Что случилось? – потребовал он. Оглянулся на топот моего коня. – Быстро все рассказывайте!

Вперед вышел Риттер, всклокоченный и злой, кровь течет из раны над бровью и затекает в глаз, он быстро вытер и сказал сорванным голосом:

– Благородная гостья похищена!

Фицрой охнул, а я спросил растерянно:

– Но… как?.. Ворота были открыты?

Он покачал головой, кто-то сунул ему чистую тряпку, но он даже не обратил внимания, что у него в руке.

– Глердесса увидела через окно дивные цветы и возжелала собрать их. Я велел не открывать ворота, но она вышла через калитку, словно простая крестьянка. Я побежал следом и велел вернуться, но ее глердство сообщили мне, что не мне, мужику косоротому, ей приказывать. А вот если она пожалуется, меня пошлют свиней пасти…

Фицрой проворчал:

– Вот оно, благородное воспитание.

– Пошла одна? – спросил я.

Риттер посмотрел в недоумении.

– Нет, конечно. Я велел трем девкам пойти с нею, вдруг понадобятся, а двух парней послал тайком следом на случай, если волка увидят.

Фицрой перебил:

– Понятно, ты все сделал правильно. Как и кто похитил?

– Я на всякий случай смотрел с ворот, – признался Риттер. – Что-то недоброе чувствовалось. У старых солдат, сами знаете, есть такое… Увидел, как в лесу мелькнули цветные плащи, тут же велел нашим выскочить и бежать к глердессе. Она как раз уже нарвала цветов, хотела вернуться… Я тоже вооружился и пошел в ее сторону.

Он умолк, а один из молодых мужиков, что стояли рядом и жадно ловили каждое слово, быстро выпалил:

– Это я следил за ними тайком!.. Только и успел увидеть, как из леса вылетели сразу трое, один подхватил глердессу к себе на седло, двое вытащили мечи и показали девкам, те с визгом обратно к замку… Караганчик, это второй, что был со мной, вскочил на коня и погнался следом.

– Еще не вернулся?

– Нет, ваше глердство!

Я овернулся к Риттеру.

– А где тебя задело?

Он отмахнулся.

– Успел одного перехватить на коне. Коня забрал, труп оставил. Пустяки, царапина. О камень стукнулся, когда он с коня на меня прыгнул.

Фицрой проговорил медленно:

– Похоже, дорогой глерд Юджин, это вам придется остаться на хозяйстве. А я проедусь по следам, посмотрю, куда ее увезли.

Я сказал люто:

– Это я отвечаю за женщину как мужчина и человек, давший ей убежище!

– Ну, я ж не спорю…

– Это оскорбление мне, – заявил я, распаляясь все сильнее, – потому еду прямо сейчас.

– Я с вами, – сказал Фицрой. – Дорогой мой друг, мне почему-то кажется, что вы совершенно не умеете читать следы, как всякий житель большого города. А что вы житель большого города, самого его центра, и не отказывайтесь.

Я повернулся к Риттеру:

– В какую сторону?

Он указал рукой.

– Вон между теми громадными березами!

Я молча послал коня в галоп, за спиной застучали конские копыта, Фицрой обогнал, но когда березы стремительно приблизились, крикнул резко:

– Стой!

Сам спрыгнул и сперва пошел, пригнувшись и всматриваясь в землю, потом опустился на колени и ощупывал почву кончиками пальцев.

– Ну что там? – спросил я в нетерпении.

– Их было намного больше, – сказал он, – пятеро или семеро. – Кони неподкованные, как и везде, кроме столицы Нижних Долин и окрестностей. Земля здесь мягкая, поскачут даже быстрее наших. Ушли через лес напрямую, торопились, но дальше наверняка разделятся на три-четыре группы.

– И мы не будем знать, – сказал я, – за кем гнаться?

– Мы будем, – ответил он, – но вообще-то сбить со следа вот так удается. Конечно, не таких орлов…

– Спасибо, Фицрой.

Он удивился.

– За что?

– Я не орел, – признался я. – Это ты орел.

– Тогда ты, – сказал он весело, – дракон!.. Нет, еще круче – Убиватель Драконов!.. Ха-ха!..

Он поднялся в седло, я тут же пустил коня за ним. Сердце стучит часто и сильно, пистолет в кобуру всажен плотно, хотя покидает ее легко, убью любую сволочь, что только пикнет, только хрюкнет, не так посмотрит…

Белокорые березы закончились быстро, дальше пошли неизвестной породы гиганты в три обхвата, поросшие толстым слоем зеленого мха. Конские ноги проваливаются в листья так, что не видно копыт, зато в таком мрачном месте не растет трава и даже кустарник, потому видно на сотни шагов вперед.

Так мчались до позднего вечера, галопом пронеслись через пограничную с Уламрией реку, и уже почти в потемках Фицрой выбрал место для ночлега.

Могучий дуб, раскинувший ветви так, что легко укроет небольшое войско с конями и катапультами, принял и нас, ручеек дружелюбно позволил напиться холодной воды и ополоснуть ею разгоряченные морды.

И хотя выехали на рассвете, замок увидели чуть ли не к полудню. Фицрой уверял, что успели бы раньше, но похитители довольно умело запутывают следы, так что все хорошо, все равно нашли, следы ведут прямо к воротам замка.

Все-таки замок еще дважды напрочь закрывался лесом, дорога виляет, как пьяная, но наконец выплыл навстречу натужно величавый, напыщенный, с претензией выглядеть полузамком-полудворцом, из-за чего смотрится довольно нелепо.