Терновая ведьма. Исгерд - Евгения Спащенко

Северный ветер был готов удушить Изольду собственными руками, хотя и понимал: она ведет себя подобным образом неспроста. Но пока дождешься объяснений, неразумное сердце выскочит из груди, так что лучше дать волю разбушевавшимся чувствам.

Спрятав меч в ножны, Таальвен пропустил верховного вперед и уселся на носу лодки, на всякий случай прикидывая, как удобнее обороняться, если подводные твари нападут снова. Делал он это по привычке — для самоуспокоения, ведь прекрасно понимал: на воде от прытких, не знающих боли тел не будет спасения. Да и принцесса не выказывала боязни, значит, жизни их в относительной безопасности.

Лютинг не злился на нее за молчание — не было нужды. Каждая эмоция Изольды проносилась перед глазами яркой вспышкой. Волнение за них с ветром, озноб от пережитого и тоска по загубленным жизням — такая гнетущая, что солью жжет глаза.

С макушкой ныряя в синеву ее печальных блестящих очей, Таальвен постепенно забывал о клинке и горячечном запале, что пылал совсем недавно под его кожей. Неровное дыхание успокаивалось.

А ялик тем временем неведомо как одолел большую часть пути. С поверхности его плавный ход грезился настоящим чудом, но троица в лодке хорошо знала: под речной гладью ее тянут и толкают не знающие устали драконьи руки.

Когда полоска противоположного берега разостлалась под килем черным ковром, Изольда медленно встала. Ноги ее плохо слушались, пришлось опереться на весло, чтобы не упасть. Она выбиралась из лодки последней, и Северный ветер, уже минуту топтавший золу, нетерпеливо обернулся.

— Объяснишь, наконец, Эйалэ тебя унеси, что стряслось на этой проклятой богами реке?! Если вы двое так и продолжите молчать, клянусь, я за себя не отвечаю!

Одолев вздыбившийся нос челнока, Изольда, покачиваясь, ступила на песок, сделала несколько нетвердых шагов к верховному и судорожно ухватилась за край его туники.

— Ох, Хёльмвинд, Хёльмвинд…

Она хотела сказать что-то еще, но слезы, горячие, безудержные, ручьями полились по лицу.

Верховный стоял как громом пораженный. Подобного отчаяния он не ожидал.

Не разбирая, кто из двоих защитников сейчас перед ней, Изольда уткнулась ветру в грудь и начала оседать на землю, в одночасье лишившись сил.

— Да что ж за напасть?! — рявкнул в сердцах северный владыка, подхватывая ее.

Но в скорбных рыданиях было не разобрать слов. С каждым всхлипом вспоминая, как трещали под натиском пучины драконьи ребра, принцесса плакала, и не было конца ее непоправимому горю. Только когда глаза колдуньи стали прозрачно-аквамариновыми, а в горле не осталось ни единого стона, худенькие плечи перестали подрагивать.

Хёльмвинд отстранил ее, вверяя заботам стоящего рядом Мак Тира и поглядел на свою одежду. Она была мокрой, словно сам ветер выкупался в соленой реке из девичьих слез.

Нарыдавшись вволю, Изольда наконец смогла отогнать тень чужого прошлого, наводнившего разум мучительными картинами. Голова прояснилась, сердце перестало терзаться событиями, что произошли с кем-то другим много лет назад. Но решительность освободить несчастных пленников осталась.

Надеясь, что спутники посоветуют, как это сделать, принцесса рассказала обо всем, что случилось на Дахана-Пламен — с ней и погибшими драконами, — и кротко уставилась на ветра с приморским королевичем. Больше минуты те ошеломленно молчали, пока верховный не протянул подозрительно:

— А ты уверена, что видение — не плод сотворенного чудовищами наваждения? Может, так они усыпляют бдительность всех проплывающих мимо.

— Нет, — запротестовала Изольда горячо. — Я точно знаю: это не обман. Если бы вы только видели, как блестели в багряных всполохах их крылья, как надрывались заполненные криком глотки… я словно умирала вместе с ними, шла на дно, сознавая: мои янтарные глаза в последний раз видят солнечный свет…

Она осеклась, ссутулившись опустошенно, и Лютинг положил на девичье плечо ладонь в кожаной перчатке.

— Мы тебе верим.

— Предположим, — бесстрастно продолжил свой монолог Северный ветер, — что желтоглазый монстр не соврал и подсмотренное тобой было на самом деле… Как заставить мертвых драконов упокоиться с миром?

Принцесса вздохнула и, утерев щеки тыльной стороной ладони, утомленно присела на камень.

— Не знаю. Но мы должны сделать это во что бы то ни стало. Иначе сердце мое разорвется от скорби.

— Думаю, чешуйчатые твари выпустят нам кишки гораздо раньше. — Верховный пристально изучил клочок выжженной суши, на котором он со спутниками оказался, и в сотый раз пожалел, что разучился летать.

— Не надо так о них отзываться! — встала на защиту драконов принцесса, утирая со лба сажу, под слоем которой тонкие сливовые ветви едва обозначались.

— Тебе не мешало бы умыться, — фыркнул Хёльмвинд беззлобно, поражаясь тому, как царственно выглядит колдунья, несмотря на грязь, усталость и мокрую одежду.

— Тебе тоже. Эйалэ бы в обморок грохнулся, завидев владыку Сеам Хор, по макушку измазанным в золе.

— О да, ему понадобилось бы влить в себя минимум кадушку чая, чтобы смириться с настигшим нашу семью позором.

Оба они вымученно улыбнулись.

Но заставить смягчиться Лютинга было не так-то просто. Покуда он ощущал, что юная жена его в опасности, смех и веселье обходили стороной не по годам серьезного королевича.

— Пойдемте к башне, — промолвил он сосредоточенно. От пепла и без того тронутые сединой волосы выглядели серебристыми.

Покоряясь всегда такому твердому, лучившемуся правотой голосу, Изольда поднялась и отряхнулась. Похоже, вместо души в нутро ее мужа боги по ошибке вплавили закаленную сталь. Не для того ли, чтобы он вечно оберегал кого-то? И если под этим непутевым созданием всевышние подразумевали ее, могли бы устроить так, чтобы приморский принц хмурился поменьше.

— Не будем расходиться, — предупредил Хёльмвинд, устремляя взор на оплавленные стены цитадели. В то, что ее изувечили крылатые змеи, верилось легко, хотя в людском своем обличье они и выглядели несоизмеримо меньше.

Зато силой обладали недюжинной. Это верховный успел выяснить, пытаясь располосовать крепкие змеиные тела ветряной плеткой. Жалящая лента не оставила на них ни единого рубца, лишь тонкие бледные черточки.

— Ты видела, кто погубил драконов? — невзначай спросил у принцессы Таальвен, чеканя шаг по рыхлой почве. Эхо ее тревожных догадок не давало ему покоя.

— Я не заметила никого, только голос — странный, нечеловеческий. Так могла бы говорить терновая ведьма. — Изольда запнулась, вздымая носком сапога небольшое угольное облачко.

— Не думаю, — возразил Лютинг невозмутимо. — Разве обратился бы к тебе драконий князь, будь ты причиной его смерти?

— Кто знает… Разум стража реки после тысяч лет, проведенных в иле, вряд ли остался, как прежде, ясным. И я тогда могла выглядеть иначе…