Ленинградский меридиан - Владимир Панин

Готовясь к рейду в тыл противника, капитан взял с собой семь человек, в каждом из которых он был полностью уверен. Все они были лично проверены Полем в деле и не один раз. Капитан хорошо знал все сильные и слабые стороны своих помощников и был готов идти с ними и в огонь и в воду. Однако, когда он назвал численность забрасываемого в тыл отряда, это вызвало у обер-фюрера Крузе откровенное удивление.

– Хватит ли вам сил, чтобы проникнуть в штаб и уничтожить объект? Возьмите ещё столько же людей, тогда моя душа будет хоть немного спокойна за благополучный исход дела, – предложил Крузе, но Поль отказался от этого предложения.

– Это тот момент, когда на конечный результат влияет качество, а не количество, господин обер-фюрер, – гордо заявил капитан, и Крузе благоразумно не стал настаивать на своем в этом деле.

«Если ты вернешься с успехом, то к двум моим дубовым веточкам в петлице прибавится третья. А если нет, то я тебя, камрад, предупреждал, но ты остался глух к голосу разума», – подумал про себя Крузе, вскинув руку в прощальном жесте.

В отличие от Крузе, сделавшего свою карьеру на уничтожении штурмовиков Рема и преданном служении Гиммлеру, Поль был профессионал и хорошо понимал, что для нападения на штаб генерала Рокоссовского нужен как минимум взвод парашютистов-диверсантов, присутствие которого на ограниченном пространстве советского тыла в «бутылочном горлышке» было невозможно долго скрывать.

Для решения поставленной перед ним задачи он применил иной метод, грубый, но весьма действенный. Выяснив место нахождения штаба генерала Рокоссовского, капитан отправил обер-фюреру короткую радиограмму. В ней Поль указал координаты цели и время, когда по ней нужно будет нанести бомбовый удар. Такая возможность оговаривалась и обозначалась кодом три шестерки.

Выполнить требование капитана о налете бомбардировщиков было довольно сложно. Штаб 1-го воздушного флота был завален заявками на применение авиации по самую крышу, но Крузе сумел продавить свое требование благодаря поддержке Манштейна.

Военный гений рейха положительно оценил возможность выбить одним ударом самую действенную фигуру в стане противника и нажал на нужные кнопки.

– Если судьба посылает тебе шанс, глупо им не воспользоваться, – изрек генерал, дела которого шли далеко не блестяще.

Отбросив немецкие войска от Арбузово и Анненского, командование фронтом прилагало все усилия, что выбить противника из промежутка между реками Мойка и Мга. Умело прикрыв свой левый фланг болотами, подразделения 2-й ударной армии двигались вдоль берега Мойки, уверенно тесня противника.

Обычно сделать это было очень трудно, так как немцы всегда хорошо окапывались, умея за короткое время создать прочную оборону. Пробить её было довольно трудно, однако на этот раз для подразделений вермахта все складывалось совершенно по-иному. Создав численное превосходство, при поддержке артиллерии и танков советские дивизии продвигались вперед, громя опорные узлы вражеской обороны.

Одновременно с этим свое плечо соседям подставляли и ленинградцы. Их тяжелая артиллерия громила с правого берега Невы вражеские тылы, а авиация продолжала наносить удары по позициям противника и прикрывала действие волховцев.

Ограниченное пространство не позволяло Манштейну задействовать всю силу своих войск. Зажатые на небольшом треугольнике, они методически перемалывались под двойным ударом войск противника. Ленинградцы не только исправно наносили артудары по выявленным скоплениям немецких войск, но и постоянно угрожали высадкой нового десанта на вражеский берег.

Умом Манштейн хорошо понимал, что, скорее всего, комфронта Говоров только имитирует подготовку высадки десанта. На его месте он поступил бы точно так же, однако вспоминая, с каким трудом был ликвидирован десант в районе Островков, он не мог просто закрыть глаза на действия противника и был вынужден держать часть войск вдоль береговой полосы.

Единственный выход из создавшейся ситуации Манштейн видел в нанесении удара по русскому плацдарму в районе железнодорожного моста через Мгу. Бросив на него бригаду из 12-й танковой дивизии, генерал рассчитывал на ослабление давления на зажатые в междуречье войска полковника Штумпфа, но этого не случилось. Танкисты комбрига Тараканова продолжали атаковать, а два дня боев за плацдарм серьезного успеха немцам не принесли. Назревал кризис, и сообщение обер-фюрера Крузе было как нельзя кстати.

Грозным, не терпящим пререканий голосом Манштейн приказал летчикам, чтобы точно в назначенное капитаном Полем время эскадрилья пикирующих бомбардировщиков нанесла удар по штабу генерала Рокоссовского.

Прикрывавшие штаб от ударов с воздуха два зенитных расчета мужественно пытались противостоять налету эскадрильи Ю-87, но силы были неравными. К тому же засевший в лесу снайпер из отряда капитана Поля сумел убить наводчика одной из зениток и серьезно ранить ещё двоих солдат боевого расчета.

В зенитном прикрытии штаба образовалась дыра, чем противник не преминул воспользоваться. Бомбы градом посыпались на незащищенные строения и стоящие перед ними машины, уничтожая все.

Дважды заходили на цель «юнкерсы» и наверняка бы сровняли с землей штабные блиндажи, если бы не смелость и находчивость капитана Невзгоды. Опытный фронтовик, прошагавший до берегов Волхова от самой границы, он не растерялся и не поддался панике. Имея опыт «общения» с фашистскими стервятниками, капитан противопоставил им простое, но весьма эффективное действие.

Выбравшись из горящего здания и увидев, что вражеские самолеты собираются ещё на один заход, он выхватил ракетницу и выпустил в небо три белые ракеты. Этот сигнал у немцев обозначал, что летчики ведут огонь по своим войскам, и одновременно указывал расположение настоящей цели.

По горькой иронии судьбы ракеты указывали на месторасположение группы немецких диверсантов, командир которых слишком поздно осознал возникшую для него угрозу. И пусть снайпер по указанию командира снял храбреца, ничего уже нельзя было сделать. Получив ложную подсказку с земли, асы Геринга совершили перенацеливание и на новом заходе накрыли лесок бомбами.

От этого «дружеского огня» погиб один из диверсантов капитана Поля и был серьезно ранен другой. Самого командира накрыл дождь из земли, веток и различного мусора, что, впрочем, не помешало ему продолжить выполнять свое задание. Оглохший, исцарапанный, он нашел в себе силы подняться на ноги и, собрав вокруг себя людей, повел их в атаку.

Конечно, вылазка диверсантов была преждевременна, но капитан не мог рисковать заданием. Ещё один такой налет, и неизвестно, кто из диверсантов осталось бы в живых.

Получив столь действенный толчок судьбы, Поль и его помощники устремились к зданию штаба, которое было сильно повреждено от взрыва упавшей рядом бомбы. Все стекла в окнах были выбиты, верхний этаж, куда пришелся основной удар взрывной волны, просел, и из здания начали выбегать люди.

Действуя по обычной схеме, капитан отрядил двух человек, которые бросились сеять панику и отвлекать на себя внимание криками: «Немцы! Немцы!» Этот ход был очень действен летом прошлого года. Тогда одного упоминания о прорвавшихся в тыл немецких танках или о высадке парашютистов достаточно было, чтобы бойцы и командиры оставляли свои позиции и бежали от страха кто куда.