Клуб первых жен - Оливия Голдсмит

Элиз поежилась при слове «сучки», хотя, пожалуй, лучшего слова для характеристики Лалли Сноу трудно было подобрать.

– Чем я могу помочь?

– Помоги Бет получить место председательствующей на каком-нибудь благотворительном мероприятии. У тебя хорошие связи. Ты могла бы это сделать?

Бет была неплохой девушкой, но глупа как пробка. Тем не менее Элиз решила, что сделает все ради дяди Боба. Дамы из нью-йоркской старой гвардии могли быть необыкновенно упрямы. Ну что ж, значит, придется тоже немного упереться. Почти все они были ей чем-то обязаны, нужно будет кое-кому об этом напомнить. Бет действительно много значила для дяди Боба, а он – он много значил для Элиз.

– Конечно. Для тебя все, что смогу.

– Спасибо, дорогая. Мы с Бет будем тебе очень признательны. – Он доверительно наклонился поближе к Элиз. – Ты знаешь, дорогая, в семьдесят семь не так-то легко сохранить свое мужское достоинство, но с помощью Бет мне это удается почти каждую ночь. Она для меня подарок судьбы, и я постараюсь, чтобы она получила от жизни все, что заслуживает.

– Правильно, – одобрила Элиз. Общение с дядей Бобом всегда приносило ей удовлетворение. Все вставало на свои места.

Билл Атчинсон сел в «линкольн», ожидавший его у дверей конторы адвокатов Боба Блужи, и дал шоферу адрес студии Феб. В вопросе финансового урегулирования развода он вел себя как настоящий джентльмен. Он отказался от любых притязаний на состояние Элиз. Все, что у него осталось, – это его зарплата, личные вещи, его коллекции и, конечно, Феб, и этого ему достаточно, даже больше чем достаточно.

Они с Феб жили сейчас в ее квартире в Трибеке, но сегодня договорились встретиться в студии в Сохо. Теперь, когда он не мог больше распоряжаться «роллс-ройсом» Элиз и не мог позволить себе завести собственную машину с шофером, он пользовался «линкольном» своей фирмы, занося расходы на счета клиентов. Ничего нового, он уже давно практиковал незначительные завышения сумм по счетам. Он считал это небольшой прибавкой к жалованью, одной из привилегий профессии. На фоне баснословных гонораров, которые фирма взимала за услуги, несколько лишних долларов не имели для клиентов никакого значения. А ему они помогали сводить концы с концами.

Откинувшись на мягкую спинку сиденья, он стал думать о Феб под аккомпанемент льющейся из динамиков мелодии Карли Саймона «Ожидание». Музыка так точно соответствовала его настроению, что ожидание, томившее его самого весь этот день, переполнило его, он схватил телефон и набрал ее номер. За день он позвонил ей уже четыре раза, но сейчас не мог ждать ни минуты.

– Это я, – сказал он, когда она сняла трубку.

– О, Билл! – В ее голосе слышались слезы. – Ты где? Когда ты приедешь?

– Я звоню из машины. Буду у тебя минут через двадцать. Что случилось?

– Билл! – Она расплакалась. – Это все из-за моего дяди Уэйда и остальных. Они хотят отправить меня к психиатру. – Последние слова она произнесла почти неслышно, захлебнувшись рыданиями.

– К психиатру? Зачем? – Он старался не выдать волнения.

– Они говорят, что у меня проблемы с наркотиками. Представляешь? Из-за того, что я иногда немного балуюсь с кокаином, эти козлы решили, что я законченная наркоманка. Господи, да дядя Уэйд считает, что если человек выпивает две рюмки шерри перед обедом, то он уже отпетый алкоголик. В общем, они сказали, что или я пойду к психиатру, или они положат меня в специальную клинику.

Билл начал успокаиваться. Он знал, что делать в этой ситуации.

– И всего-то? Не беспокойся ни о чем. У меня есть для тебя психиатр.

– Но я не хочу идти к психиатру. Со мной все в порядке. Я – единственный художник в семье, они просто не понимают артистическую натуру.

– Успокойся, дорогая, – он говорил с ней мягко, как с ребенком. – Зачем ссориться с семьей, когда в этом нет необходимости? Ты сходишь к доктору Лесли Розен, невесте Аарона Парадиза, а она скажет твоему дяде Уэйду, что все, что тебе нужно, это несколько сеансов в ее кабинете. Все образуется, только не впадай в панику. Завтра утром я ей позвоню. А сейчас расслабься, хорошо?

– Хорошо. Только приезжай побыстрее.

Билл положил трубку и поздравил себя. Он справился с ситуацией. Теперь можно немного развлечься.

Ирония момента заставила его улыбнуться. Каких-нибудь пятнадцать минут назад в конторе адвокатов Элиз, подписывая бумаги на развод, он производил впечатление человека, глубоко опечаленного происходящим, что было вполне естественно в сложившихся обстоятельствах. А если принять во внимание, что в соответствии с условиями брачного контракта после развода он оставался ни с чем, то его поведение было просто безупречно, исполнено подлинного достоинства.

Получая Феб, он мог позволить себе быть благородным. Он ничего не терял, наоборот, теперь он получит деньги, красоту, молодость. Феб, юная Феб была так похожа на Элиз в первые годы их супружества.

Он был очарован жизнью богемы, которую Элиз открыла для него в Европе, жизнью, свободной от каких-либо условностей. В то время они были единственной замужней парой в своем кругу, и им приходилось играть людей, стесненных в средствах, чтобы соответствовать общепринятому стандарту. Уже после того, как Элиз отказалась от карьеры кинозвезды, мир кино долго считал ее «своей», и повсюду она встречала радушный прием. Билл гордился близостью к ней, когда они появлялись в полусвете. Если понятия богатства и авангарда вообще совместимы, то это именно то, что происходило тогда с ним, по крайней мере, на уровне его собственных ощущений. А теперь он вновь испытал те же чувства. Он сменил строгий костюм на свой любимый черный кожаный блейзер. Немного легкомысленно, но со вкусом. Он считал, что в таком виде больше подходит Феб.

Когда он впервые увидел ее, она показалась ему очень красивой и абсолютно недосягаемой. Как и Элиз, Феб происходила из до неприличия богатой семьи и могла, не заботясь ни о чем, разрабатывать свою концепцию искусства. Он по достоинству оценил ее таланты, а их было немало, и она ввела его в блистательный мир искусства, познакомила с признанными и потенциальными знаменитостями.

Это было здорово. Феб вернула ему молодость, ожили воспоминания о том чудесном времени, когда он был счастлив с Элиз. Жизнь давала ему еще один шанс. У него опять была молодая, богатая, творчески мыслящая женщина, которая хотела его. И он ее хотел. Люди искусства, вернисажи, сплетни. И постоянный круговорот приемов и вечеринок. Жизнь современной нью-йоркской богемы поразительно напоминала киношный мир Европы шестидесятых, и это сходство ему безумно нравилось.

Конечно, в жизни с богатой женщиной возникают свои проблемы, размышлял он, проезжая по Парк-авеню. С одной стороны, не приходится, как другим, беспокоиться о своевременных выплатах в счет погашения кредита за дом или в качестве арендной платы за квартиру. Но женитьба на женщине с состоянием обязывает поддерживать определенный уровень жизни. А двухсот пятидесяти тысяч в год, которые он получает в «Кромвель Рид», для этого явно недостаточно.