Хаски и его учитель белый кот. Том 1 - Жоубао Бучи Жоу

привык выказывать слабость перед другими. Каждый раз, терпеливо снося боль, ему самому приходилось справляться с последствиями своих ранений.

Раненое животное ищет укрытие, чтобы спрятаться и зализать свои раны. Иногда ему казалось, что он ничем не отличается от диких зверей и обречен вечно влачить одинокое существование. Он знал, что неприятен большинству людей, поэтому не хотел унижаться и давить на жалость, прося чьей-то помощи. У него было свое собственное, пусть и довольно странное, представление о достоинстве.

Когда он снял одежду, на пол упал парчовый мешочек...

Красный атлас был расшит шелковыми цветами акации. Его пальцы дрожали от боли, когда он медленно открыл его. Внутри лежали две связанные пряди волос.

Его и Мо Жаня...

На мгновение у Чу Ваньнина потемнело в глазах. Ему хотелось поднести мешочек к пламени свечи и сжечь вместе с его нелепым содержимым. Но, в конце концов, он не смог это сделать.

«Свяжите волосы, чтобы стать мужем и женой. Супружеская любовь никогда не подвергнется сомнению».

Чу Ваньнин почти слышал тихое хихиканье Золотого мальчика и Нефритовой девочки, чувствовал, как трепещет его сердце и... в глубине души еще сильнее ненавидел и презирал себя за это. Он крепко сжал в руке мягкий мешочек и медленно закрыл глаза.

Чу Ваньнин не мог смириться и принять собственные чувства к Мо Жаню. Если бы можно было просто вырвать свое сердце, вырезать из него гнусные мысли, искромсать их на мелкие куски и выбросить.

Где его порядочность и чистота помыслов?

Разве Мо Вэйюй был тем, о ком он должен был болеть сердцем? Что он за Учитель после этого? Действительно, хуже зверя!

Тук-тук-тук...

Внезапно в дверь постучали. Погруженный в свои моральные терзания Чу Ваньнин испуганно вздрогнул и, широко раскрыв глаза, поспешно спрятал парчовый мешочек в рукав. Его лицо снова приняло обычное раздраженное выражение.

— Кто там?

— Учитель, это я, — снаружи послышался голос Мо Жаня, от которого сердце Чу Ваньнина забилось сильнее. — Можно войти?

Глава 25. Этот достопочтенный ненавидит его!

Чу Ваньнин долго молчал. Его лицо было мрачным, но слово «убирайся» застряло в горле, и он неохотно произнес:

— Входи.

— Что? Ваша дверь не заперта?

Мо Жань решил, что после целого дня холодной войны пора бы уже помириться, поэтому решительно толкнул дверь и вошел, делая вид, что ничего не случилось. Сидевший за столом Чу Ваньнин холодно взглянул на него из-под приподнятых век.

Если говорить, не кривя душой, Мо Жань действительно был слишком привлекателен и одним своим появлением он буквально осветил всю комнату. По-юношески упругая кожа, казалось, сияла внутренним светом, а от природы чуть приподнятые уголки губ изгибались так, будто он всегда чуть-чуть улыбался.

Чу Ваньнин взял себя в руки и, спрятав глаза за длинными ресницами, поднял руку, чтобы погасить тлеющую ароматическую палочку на столе, после чего равнодушно спросил:

— Для чего ты здесь?

— Я пришел… посмотреть, как ваша рана… — Мо Жань слегка кашлянул, затем его взгляд остановился на плече Чу Ваньнина, и он ошеломленно замер. — Уже перевязали?

Чу Ваньнин равнодушно хмыкнул. Мо Жань же просто лишился дара речи. Конечно, он был обижен на учителя и злился на него за причиненную Ши Мэю боль, но когда первые сильные эмоции утихли, в нем проснулась совесть, и он вспомнил, как и при каких обстоятельствах тот был ранен в плечо.

В том душном гробу Чу Ваньнин крепко сжал его в объятиях и закрыл собой от когтей Призрачной Госпожи. Этот человек не уклонился и не отпустил его, даже когда все его тело дрожало от боли...

Мо Жань определенно ненавидел Чу Ваньнина. Но, помимо отвращения, по какой-то причине всегда были и другие сложные чувства. Он не получил должного образования в молодости и был грубым человеком, чуждым высоким понятиям и размышлениям об эмоциях и чувствах. Даже пытаясь учиться и восполнить этот пробел позже, он все еще испытывал сложности при анализе деликатных вопросов, особенно когда дело касалось эмоций и чувств. Например, когда дело доходило до Чу Ваньнина, Мо Жань мог прочесать голову до лысины, размышляя над природой своих эмоций, но так и не способен был точно сказать, какие именно чувства вызывает у него этот человек.

Он мог распознать только простые эмоции: любовь, неприязнь, ненависть, радость, недовольство. Но стоило смешать несколько из них, и у блистательного и могущественного Наступающего на бессмертных Императора так кружилась голова, что, казалось, еще немного, и искры из глаз посыпятся.

«Я не понимаю, это не имеет смысла, что это, спасите меня! О, моя голова…»

Поэтому Мо Жань просто не стал больше думать об этом. Он не хотел тратить душевные силы и энергию ни на кого, кроме Ши Мэя.

Про себя Мо Вэйюй уже записал инцидент с ранением любимого человека на счет Чу Ваньнина и тайно планировал, как только у него появится возможность и силы, поквитаться с ним, вернуть ему все в двукратном размере. Но в то же время Мо Жань испытывал чувство вины и после долгой внутренней борьбы неспокойной совести с эгоистичными желаниями все же нашел в себе силы постучаться в дверь Чу Ваньнина. Он просто не хотел быть у него в долгу.

Но его Учитель оказался еще более черствым и грубым упрямцем, чем он думал.

Мо Жань уставился на груду окровавленных бинтов на столе, темно-красную воду в тазу для умывания и небрежно отброшенный в сторону нож, на лезвии которого все еще оставалась часть окровавленной плоти. К горлу подкатила тошнота.

Как этому человеку удалось справиться с подобным в одиночку? Неужели он, в самом деле, не моргнув глазом, смог срезать собственную омертвевшую плоть вокруг загноившейся раны? Голова Мо Жаня закружилась при одной мысли об этом. Да он вообще человек?!

Он не мог не вспомнить, как совсем недавно промывал рану Ши Мэя, и тот, со слезами на глазах, тихо всхлипывал от боли. Несмотря на сильную ненависть к Чу Ваньнину, он не мог не отдать должное его выносливости.

Старейшина Юйхэн был действительно крутой мужик! Ебать, как впечатляет! И правда, охренительно!

Мо Жань постоял немного, прежде чем нарушил молчание. Он дважды слегка кашлянул, поднялся на цыпочки и неловко пробормотал:

— За то, что до этого случилось в доме семьи Чэнь… простите, Учитель.

Чу Ваньнин ничего не ответил. Мо Жань украдкой взглянул на него:

— Тогда я не должен был кричать на вас.

Чу Ваньнин продолжал игнорировать его, натянув на лицо маску холодного безразличия.