Запретная любовь - Владислав Иванович Авдеев

не видел Алексеев, как через реку, направляясь к дому бакенщика, мужчина в милицейской форме сильными гребками гнал ветку вперед. Зато лодку заметил Китаев и успел предупредить Марту.

Участковый был чем-то встревожен, как-то машинально пожал Китаеву руку и стал молча подниматься к дому…

Софья Власовна стояла у края косогора и поведение Чусовского ее встревожило. Поздоровавшись, участковый заявил:

– Софья Власовна, я вас конечно, уважаю, но должен арестовать вашу племянницу для выяснения личности. В наши края собираются нагрянуть люди из районного отдела госбезопасности, и я не могу рисковать.

Софья Власовна с мольбой глянула на мужа:

– Игнат!

– Афанасий Петрович, – Китаев приложил руку к груди. – Даю честное слово, что Любы здесь не будет. Посажу ее на первый пароход, а до этого она поживет в лесу. Считайте, что ее здесь нет и не было. Прямо сейчас и отведу в лес. Большая, не испугается.

– Ну если так, – задумался Чусовской.

– Пойдемте, попьем чайку, там и поговорим, – пригласила Софья Власовна.

За столом Чусовской проговорился:

– Может все из-за мужа с женой? Он якут, она немка, сбежали от МГБ, по весне давали на них ориентировку. Ледоход, разве кто выживет. Они давно на дне речном, а нам сплошное беспокойство. Приедут – это не так, то не так. По мне, так живи ваша племянница тут хоть сто лет. Я же понимаю, в деревне одной ох, как трудно. Вижу, как в нашем колхозе живут…

Участковый уехал, взяв еще раз обещание, что племянницы здесь не будет.

Вернувшись, Китаев задумчиво прошелся по кухне:

– Придется тебе, Марта, в лесу пожить. Не испугаешься?

– Да я уж устала бояться.

– Тогда потихоньку собирайся, есть у меня возле озера хороший шалаш. После ужина и отведу. Лето, не замерзнешь. Свою одежду всю забери ничего не оставляй и все, что осталось у Гани. Соня, бинты внимание не привлекут.

– Бинты чистые, свернутые. Надо посмотреть, не осталось ли каких следов в бараке. Усачев появится, или кто другой, они свое дело знают, все проверят…

Эмгэбэшники появились ночью, но подойти незаметно им не дал Боцман. Китаев глянул в окно, быстро оделся и отозвал Боцмана.

– А я его уже пристрелить хотел. Какое он имеет право гавкать на органы? Неправильно воспитали собаку, какая-то она антисоветская, – то ли говорил серьезно, то ли шутил молодой высокий мужчина с веселыми глазами и изрытым оспинками лицом в звании старшего лейтенанта, за ним шли два рядовых сотрудника и участковый Чусовской.

– Гусев, зайди с той стороны дома, а ты, Сокольников, пройдись до барака, осмотри хорошенько. Понял?

– Понял, товарищ старший лейтенант.

– Фамилия, имя? – повернулся эмгэбэшник к Китаеву.

– Китаев Игнат Захарович.

– А я оперуполномоченный Плюснин. Кто в доме?

– Жена.

– Посмотрим. У нас есть данные, что ты скрываешь опасных преступников.

– На кой они мне сдались на старости лет.

– А будь ты помоложе, обязательно бы помог?

– Я этого не говорил.

– Но подумал, – Плюснин поднялся на крыльцо. – Еще есть возможность сдать их добровольно и стать героем. Не желаешь? Зря. – потянул Плюснин дверь.

Софья Власовна стояла возле стола, держась рукой за столешницу.

– Кто такая?

– Китаева Софья Власовна.

– Жильцы не надоели? Тяжело кормить лишних два рта?

– Вы это о ком?

– О ком, – Плюснин прошел в комнату. – Марта, ком, ком. Шнель. – он проверил вторую комнату и вернулся на кухню, вперив глаза в Китаева. – Кто предупредил? Участковый? Афанасий Петрович, ты?

– Шутите, товарищ старший лейтенант.

– Пока шучу. Значит, нет никого и не было? А вот старший лейтенант Усачев утверждает, на столе стояло три чашки с чаем. Почему не четыре? Кто подох? Марта, Алексеев? Где закопали? Как я понимаю, в бараке вы прибрались, следы убрали, – Плюснин налил из чайника в стакан, выпил. Заглянул в кастрюлю, стоявшую на печи, взял со стола ложку, черпнул, раз, два:

– Хорошая ушица! А для охоты места здесь хорошие?

– Грех жаловаться.

– И озера есть?

– Есть.

– Утка весной садится?

– Бывает, – Китаев уже понял, к чему клонит Плюснин, понял и Чусовской, и сквозь смуглую кожу на его лице проступила белизна, он снял фуражку и вытер, мгновенно выступивший пот.

– Что-то ты занервничал, Афанасий Петрович, – Плюснин подошел к участковому, глянул в глаза. – С чего бы это?

– Жарко.

– Скоро будет еще жарче. Нет ли поблизости шалаша или землянки?

– Есть конечно, – спокойно ответил Китаев. – Как не быть. У озера скрадок, без него утку не возьмешь.

– А мы попробуем подстрелить дичь побольше. Пошли. Показывай свой шалаш.

Софья Власовна без сил опустилась на табурет, и это не укрылось от глаз все замечающего Плюснина:

– Ноги не держат? От старости или от страха? – не дожидаясь ответа, Плюснин вышел из дома.

А Софья Власовна с тревогой подумала, только бы муж не вздумал что-либо предпринять. И, став на колени перед образами, молила Бога, чтоб отвел беду.

Китаев, шагая впереди Плюснина и участкового, лихорадочно думал, что можно сделать в такой ситуации и вскоре должен был признать – ничего. Ему не справиться с молодыми сильными Плюсниным и Гусевым, да и участковый не на его стороне. Лучше бы Чусовской вчера забрал Марту к себе, глядишь, и обошлось бы.

Когда впереди показался шалаш, Плюснин, тронув Китаева за плечо, сначала прижал палец к губам, а затем показал, чтоб оставались на месте. А сам, достав из кобуры пистолет, стал осторожно пробираться к шалашу…

– Посадят, точно посадят, – шепнул Чусовской. – Как моя Варвара троих ребят поднимет?

– Но вашей вины нет, – шепнул в ответ Китаев, – приходили, проверяли. Не бегать же по всему лесу.

Успокаивая участкового, сам Китаев внутренне был готов ко всему…

Плюснин подошел к шалашу, постоял, прислушиваясь, и быстро заглянул внутрь. Китаев ждал, вот-вот закричит Марта, и Плюснин вытащит ее за волосы. Но Плюснин появился из скрадка один, оглядел в бинокль берег озера.

– Так вы спрятали Любу в другом месте, – облегченно вздохнул Чусовской.

– Да нет, здесь.

– Так где же она?

– Сам не понимаю.

– Другие шалаши или землянки есть?

– Других нет, – Китаев, вслед за участковым, подошел к оперуполномоченному.

– А если найду? – Плюснин, став на колени, пролез в скрадок. – Когда был здесь в последний раз?

– В конце мая.

Плюснин вылез, отряхнул колени и молча двинулся в сторону реки. Возле дома прицелился пальцем в лающего Боцмана:

– Собачку нам надо, собачку. А ты, Китаев, рано радуешься. Если я сегодня их не нашел, это не значит, что ты им не помог. И пожалеешь, когда я об этом узнаю.

Китаев стоял на краю косогора, пока лодка с Плюсниным не достигла середины реки, и лишь потом устало поплелся к дому. И сел возле ног, стоявшей на крыльце, жены.

– А где Марта?

– В шалаше нет никаких следов.

– Испугалась в