Имперские истории - Денис Юрин

Придушенный полуэльф потерял сознание, так и не поняв, что же произошло. Мансоро поднялся на ноги, но не успел помочь Джер, которую старик стряхнул с себя, как пушинку, поймал в воздухе за руку и за ногу, а затем, слегка подкинув вверх, вышвырнул в окно. Звон стекла и треск разлетевшейся рамы еще долго стоял в ушах пораженного увиденным Мансоро. Ярость и горечь постигшего их поражения взывали к мести. Намбиниэль хотел накинуться на врага и загрызть, растерзать его голыми руками, но трезвый, холодный рассудок приказал поступить по-другому. Пока офицер был занят тем, что выпихивал в пустой оконный проем бессознательное тело Карвабиэля, Мансоро подбежал к соседнему окну и, выбив ногой стекло, спрыгнул сам, не дожидаясь совершенно неделикатного приглашения покинуть здание имперской разведки.

Утро было туманным. По словам Совера, так звали наемника, которого Пархавиэль встретил в лесу, даже необычайно туманным для этих мест. Свет луны потускнел, а темнота еще не рассеялась. Сероватая летучая масса окутала пробирающихся сквозь чащу путников и заставила их по-настоящему забояться. Невероятные россказни деревенских священников и пьяные байки суеверных крестьян, в которые ни тот, ни другой не верили, казались теперь не такими уж и глупыми. Пархавиэль со страхом вслушивался в каждый звук, и ему мерещилось, что вокруг притаились акхры или иные мистические существа, на худой конец, обычные клыкасто-когтистые чудовища, с которыми ему уже не раз доводилось встречаться. В мыслях Зингершульцо ругал своего спутника, поведшего их через чащу напрямик, хотя, с другой стороны, гном понимал: пошли бы они в обход, по окраине леса, то добрались бы до места только к полудню.

Темнота постепенно рассеялась, туман же, наоборот, становился все гуще и гуще, как будто специально хотел навредить им и сбить с правильного пути. Однако Совер хорошо знал местность, как человек, который здесь и родился, а не служил у графа всего пару лет. К концу второго часа скитаний по туманной мгле путники остановились на опушке, по крайней мере впереди деревьев уже не было видно.

– Все, пришли. – Воин расстегнул жилет и уселся поддеревом, судя по ширине ствола, росшим не менее трехсот лет.

– Ты уверен? – спросил гном, как заядлый «оптимист» сомневаясь, что скитания закончились.

– Уверен, уверен. – Запыхавшийся путник хлопнул по величественному стволу ладонью. – Сейчас чуток отдохнем и наверх полезем.

– Это еще зачем? – удивился гном, которому не хотелось никуда лезть, тем более по гладкому и наверняка скользкому от утренней сырости стволу.

– Как зачем? Нужно же нам местность осмотреть да прикинуть, с какого бока лучше подобраться.

– А мы хоть что-нибудь увидим? – засомневался Пархавиэль.

– Конечно, увидим, штольня под самой горой находится, на возвышенности. Да не переживай ты так, я уже на этого старичка-дубовичка много раз взбирался. Ствол только сейчас таким неприступным кажется, а на самом деле веток толстых много, по ним и вскарабкаемся.

На протяжении всего пути Пархавиэль поражался стойкости и упорству молодого солдата. Будь на его месте другой, они еще долго топтались бы по лесу, постоянно останавливаясь и переводя дух. Совер же как будто позабыл о своих ранах. Такие, как он, дерутся до конца, и только когда бой окончен, падают замертво. Вот и сейчас юноша поднялся, поправил немного съехавшую набок повязку на шее и, как будто не чувствуя боли в боку, ловко полез наверх.

В этот миг Пархавиэль не видел обращенного к стволу лица спутника, иначе не стал бы сомневаться, испытывает ли он телесные муки. Зацепившись руками за кору, Совер одновременно напряг все мышцы тела, чтобы сделать первый рывок и оторвать ноги от земли. Из глаз солдата катились слезы, лицо покрылось мелкой паутиной морщин, а зубы крепко прикусили нижнюю губу, сдерживая вырывающийся из гортани крик. Солдат чувствовал острые рези в боку и в шее, парализующие его и отдающиеся болью во многих местах, в том числе и в затылке. Потом, уже после первого рывка, ему стало легче, но кровь вновь принялась сочиться сквозь повязки. К счастью, Совер успел добраться до высоты, с которой сквозь сплошную стену тумана была видна штольня, еще до того, как чуть было не потерял сознание. Маленькая передышка помогла нормализовать сердцебиение и прийти в себя, а вскарабкавшийся следом гном вовремя заметил плачевное состояние раненого и как-то умудрился прямо на суку заменить пропитавшиеся кровью повязки.

– Слышь, а ты ничего не напутал? – Немного рассеявшийся туман представил взору гнома не одинокий навес над входом в заброшенную штольню, а целый военный лагерь со смотровыми башенками и высоким частоколом.

– Ничего себе! – только и смог произнести человек, удивленно таращась на крепостное сооружение и покатые крыши бревенчатых домов.

– Это как это? Да у них же здесь целый лагерь? Да как они могли, как осмелились?!

Юноша не мог прийти в себя. Слуга графа не мог представить, как стражники осмелились построить лагерь на чужих землях. Пархавиэль же задавался другим вопросом: зачем управителю провинции держать гарнизон в этой глуши, в местечке отдаленном как от поселений, так и от дорог? Дремавшие на смотровых вышках и у костров стражники подтверждали предположение, что это форпост служителей порядка, а не тайное прибежище лесных разбойников.

– Только не спрашивай, что они здесь делают. Представления не имею, – честно признался Совер. – Грибы ищут или травы для герцогской лысины собирают, выжимку делать, чтобы волосы росли!

Однако наемник неправильно истолковал задумчивое выражение на лице Пархавиэля. Гном знал ответ на этот вопрос, точнее два равнозначно верных ответа.

– Зато я знаю. Они в шахте что-то нашли, что-то очень ценное: или драгоценные камни, или редкий металл. Его-то как раз от твоего графа и охраняют, а как земля снова к герцогу отойдет, тогда разработку и начнут. Я, конечно, в горном деле не спец, но чую, что-то ценное в этой горе имеется. – Пархавиэль шмыгнул носом, а затем чихнул в вовремя подставленную ладонь. Звука не было слышно, но несчастная ветка задрожала и чуть ли не обломилась. – Но это еще не все. Думаю, байки крестьян о нечистой силе не такая уж и бессмыслица. Видишь, частокол лагерь не только снаружи огораживает, но и к тому месту подходит, где вход в шахту, а по периметру каждого дома колья натыканы?

– Ну, вижу, что с того?

– Стражники боятся не только графских слуг, то бишь вас, но и тех, кто внутри шахты обитает, а гнездиться там многие твари могут, не только малаги да суховертки безвредные, но и троглодиты. Еды под землей мало, вот и прет животина разная на поверхность. По ночам прет, поскольку солнца боится, а местность здесь для них подходящая, болота рядом. Темнота в чаще да сырость, как дома себя чувствуют.

– А ты почем знаешь?

Пархавиэль удивленно заморгал большими глазищами. Пожалуй, это был самый глупый вопрос, который ему задали с тех пор, как он впервые выбрался на поверхность. Но Совера нельзя было винить, наемник не мог знать, что гном покинул Махакан менее года назад.

– Мне около сорока лет, более тридцать девяти из них я провел в подземелье, – пояснил бывший хауптмейстер караванной службы и на всякий случай придержал наемника за рукав, чтобы тот ненароком не свалился с ветки. – Так что, как там внутрях гор холодно, голодно и противно, не понаслышке знаю. Ну, хватит об этом, потом расскажу, если время будет.