Имперские истории - Денис Юрин

– Но у нас же леса и равнины кругом, Эльружский хребет далеко на западе, эта гора здесь случайно…

– …как гриб, что ли, выросла?! Мил-друг, случайно даже прыщ на мягком месте не вскочит, – со знанием дела заявил гном, решивший преподать краткий урок прикладной географии. – Все, что под землей находится, огромная скала. Земля, почва, песок, деревья, живность всякая – это всего лишь налет, мох на дереве мироздания, плесень на тюремной стене. Где-то эта скала наружу выходит, а где-то она добротно всякой шелухой обросла, то есть глубоко под землей находится. Мох ведь тоже разной толщины бывает. Внутри скалы проходов да щелей всяких уйма. Я вот под землей более пятнадцати лет караваны водил; от Кодвуса до Геркании и Филании и ни разу, ни разу, – повторил гном, назидательно подняв указательный палец вверх, – наружу не вылазил, поскольку незачем было, да и законы наши, гномьи то есть, это запрещают.

– Так ты, выходит…

– Да махаканец я… беглый, – добавил Пархавиэль и отвернулся, не в силах смотреть на пораженного известием Совера, нижняя челюсть которого вот-вот должна была коснуться груди. – Сказал же, потом поболтаем, когда время будет. Сейчас мозгами раскинуть нужно, как попутчиков моих горемычных выручать будем. Сам-то ты поквитаться со стражниками не раздумал?

– Нет, – твердо заявил пришедший в себя Совер. – Всех перерезать не смогу, но лагерь точно запалю. Будут знать, ворюги, как на землях чужих обживаться!

– Ладно, геройские речи для графа своего оставь. План какой у тя есть?

– Да какой план?! Не видишь, что ли, стража вся храпит. В ранний утренний час как раз сон самый лучший прет.

Доберемся до частокола, перелезем, вон в том сараюге, – Совер показал рукой на недостроенное здание как раз напротив входа в штольню, – наверняка твоих дружков и держат. Если туман еще полчаса постоит, не развеется, то все как по маслу пойдет.

Как ни странно, но Совер оказался абсолютно прав. Для незаметного проникновения в лагерь не нужно было ни особых уловок, ни хитростей. Главное было не шуметь и не распевать в полный голос срамных песен. Стражники спали, не нужно их было будить.

– Интересно, сколько их там? – Странное чувство одолело Пархавиэля, оно заставляло гнома искать подвох и не надеяться, что все пройдет чисто да гладко.

– Не знаю, – пожал плечами наемник, уже начавший спуск с дерева, – но человек тридцать не более. Четыре башни, на каждой по стражнику; трое у костра в центре лагеря, а должны кругами ходить, бездельники; еще парочка на внешних воротах, вот и считай, девять-десять получается. Дежурство по их уставу трехсменное, значит, три десятка, так и выходит.

Солдатская арифметика была простой, но вот результат получился невеселый. Стоило одному из засонь внезапно проснуться, и смельчаков, забравшихся в лагерь, ожидал тяжелый бой без шансов на победу и с призрачной надеждой на плен, перспектива тоже малоприятная. Когда они уже подобрались к частоколу, Пархавиэлю показалось, что из лагеря доносится какой-то звук: то ли завывание, то ли монотонное гудение, но его компаньон ничего не расслышал и только растерянно замотал головой. Перед боем всякое может привидеться и послышаться как зеленому новобранцу, так и опытному бойцу. Разница лишь в том, что ветераны не обращают на подобные пустяки внимания.

Ограда была высокой, в два человеческих роста. Раненый да низкорослый с трудом перевалились через нее и грузно, как мешки с мукой, шлепнулись на землю. К счастью, солдаты не догадались пустить по внутренней стороне частокола ряды остро заточенных кольев, а могли бы, эффект был бы превосходным: сорвавшийся со стены мгновенно превратился бы в дрыгающий конечностями кусок мяса, насаженный на гигантский вертел.

– Эй, Парх, ты как, жив? – донеслось откуда-то справа.

– Вроде, – ответил гном, поднявшись и проверяя, не поломаны ли руки да ноги.

Через миг из тумана вынырнула рослая фигура Со вера. Наемник слегка прихрамывал, а вдобавок к рассеченной щеке на лбу появилась свежая ссадина.

– Вон, стену дома видишь? Пошли к ней, только не кряхти!

– Сам не ори, – огрызнулся гном, которому показалось, что его напарник занервничал и поэтому чересчур засуетился.

Пройдя шагов десять, путники вовремя остановились. Они чуть ли не напоролись животами на вкопанные в землю под острым углом колья. У стражников было странное представление об инженерном обустройстве лагеря: вокруг домов колья были, а рядом с частоколом почему-то нет, хотя логичнее было бы как раз наоборот. Путникам пришлось обойти стороной возникшую на пути преграду, притом не выпуская из поля зрения стену дома, единственный ориентир в море сплошного тумана. Вдруг белесая пелена посерела, уплотнилась, и шагах в трех перед Пархавиэлем возникла человеческая фигура. Она была выше гнома, но гораздо ниже взрослого человека. Совер быстро занес для удара меч, но гном вовремя подскочил к солдату и, обрушившись на него всей массой своего тела, сбил с ног.

– Свои, – громким шепотом произнес Пархавиэль, объясняя свой странный поступок, а затем протянул Соверу руку, помогая подняться. – У вас, у людей, всегда так, сначала сделаете, а потом за башку хватаетесь! Зарубил бы сейчас пацана, торопыга проклятый!

Действительно, эффектно возникшим из тумана человеком оказался перепуганный до смерти, трясущийся от утреннего холода и страха Нивел.

– Нив, как ты?! Как ты здесь очутился, бродяга?! – Пархавиэль тряс за плечи подростка, пытаясь вывести его из состояния шока и заставить произнести хотя бы слово.

– Парх, это ты, – наконец-то пришел в себя юноша и, прижавшись к колючей гномьей бороде, тихо заплакал.

– С нами парнишка ехал, да я его незадолго до встречи со стражей «высадил», чтоб он в лес убег, – пояснил Пархавиэль изумленно таращившемуся на перепуганного подростка наемнику.

– Интересно только, как он здесь оказался? – Соверу показалось такое счастливое совпадение подозрительным. – Даже если напрямик, через лес, то до этого места мили две будет, мы с тобой не меньше протопали. А он нездешний, леса не знает.

– Когда ты меня с кареты столкнул, я сильно ударился, но сразу дальше по дороге пошел, – произнес Нивел, вытирая перепачканными ладонями заплаканное лицо, отчего на щеках подростка образовались причудливые грязевые разводы, отдаленно напоминающие бублик и безголовую стреноженную лошадь. – Я все видел: как драка началась, как Артур с Флейтой в лес побежали и как ты… – паренек осекся под строгим взглядом незнакомого наемника, – то есть вы, господин солдат, к деревьям отступили. Их поймали, вот я за стражниками и побрел. Решил: прокрадусь ночью, темницу открою, бежать друзьям помогу. Парх, прости, я думал, тебя убили!

Зингершульцо улыбнулся и дружески похлопал Нивела по плечу. Совер же продолжал подозрительно осматривать совершенно целую, не порванную во время блужданий по лесу одежду парнишки и его нежные, не знавшие тяжелого, физического труда кисти рук.

– Скажи-ка, парень, а за частокол как пробрался? Неужто силенок хватило самому перелезть? – Совер пронзил Нивела пытливым, испепеляющим взглядом.