Лорд - дикарь - Патриция Коулин

— Леди Сейдж уведомила нас о вашем скором приезде, и мы с большим нетерпением ждали вас.

Леон многозначительно посмотрел на Ариэл. Она оказалась права.

— Мы постарались предусмотреть все ваши желания, — продолжал Калвин. — Вас ждет горячая еда на случай, если вы и ваша дама голодны. Мы осветили подъездную аллею. Ваши комнаты готовы и…

— Спасибо, — прервал его Леон. — Я вижу, вы проделали большую работу, и от души благодарю вас.

— Ни слова благодарности, милорд. — Последовал низкий поклон.

— Я не… — начал Леон.

— Всем нам выпала великая честь служить вашему батюшке, упокой Господи его душу, — продолжал Калвин, не давая Леону возможности вставить слово, — а сейчас судьба послала нам вас. Вы даже не можете себе представить, какая радость для нас знать, что Рестомел попадет в надежные руки.

Леон готов был поклясться, что человек при этих словах прищелкнул каблуками и стал еще выше ростом.

— Завтра, — продолжал он, — я лично проведу вас по всему замку, а Альфред, наш управляющий, покажет вам все ваши владения: сады, поля, два пруда. У нас здесь есть водопад и семнадцать фонтанов, множество статуй и скульптур, но нам лучше подождать до завтра.

— Да, пожалуй, сегодня уже слишком поздно, чтобы осматривать скульптуры.

— Позвольте, милорд, сказать мне несколько слов и о детях. Они тоже готовились к вашему приезду, разучивая песни и танцы. Но возможно, это тоже подождет до утра.

— Так будет лучше, — ответил Леон, — потому что дети, которых я вижу, еще не совсем проснулись.

— Хорошо, милорд.

— Я не…

— Вам только остается приказать нам, что вы хотите, и мы немедленно все исполним.

— Чего я действительно хочу, — сказал Леон, заметив, что все взгляды устремились на него, — так это того, чтобы вы все вернулись в свои постели и немедленно.

— Но…

— Никаких но, Калвин. Отправляйтесь в постели! — закричал Леон, строго глядя на собравшихся людей. — Все без исключения!

Леону не пришлось дважды повторять свой приказ. Вздох облегчения пронесся по толпе, и все за исключением дворецкого моментально исчезли.

— Вас это тоже касается, Калвин. Немедленно отправляйтесь спать. Хотя у меня есть к вам одна просьба, — заметил Леон, поднимая с земли клетку с Принни, — найдите теплое местечко для моего друга.

— Конечно, сэр. — Калвин посмотрел на Ариэл. — Если леди будет так добра…

— Я сам прослежу, чтобы мисс Холлидей было удобно. Берите кролика и уходите. Его зовут Принни.

— Принни, сэр?

— Совершенно верно.

Дворецкий с почтением взял клетку с кроликом, носящим королевское имя.

— Но кто же, милорд, проводит вас в ваши покои? — спросил он. — Кто поможет вам раздеться? Кто поможет мисс Холлидей?

— Сказать по правде, старина, мне бы хотелось самому порыскать по замку…

— Порыскать, сэр?

— Вот именно.

— Но, сэр, ваш отец…

— Его уже нет с нами, упокой Господи его душу. Спокойной ночи, Кал.

Услышав фамильярное сокращение своего имени, дворецкий дернулся, но на его лице не дрогнул ни один мускул.

— Спокойной ночи, милорд.

— Я не… Хотя черт с вами, — сказал Леон, глядя вслед удаляющемуся дворецкому.

Леон и Ариэл молча наблюдали, как Калвин, неся на почтительном расстоянии клетку с проснувшимся кроликом, медленно шагает к дому. Свечи в окнах гасли одна за другой, погружая замок в темноту. Призрачная громадина на фоне ночного неба.

— Какой чудесный прием вам оказали! — заметила Ариэл. Леон равнодушно пожал плечами, хотя в глубине души он и сам был тронут проявленным радушием.

— Боюсь, это скорее знак уважения к титулу, нежели ко мне лично, а титул мне пока не принадлежит.

— Я да и все эти люди абсолютно уверены, что он будет вашим. По их лицам я поняла, что Локби не пользуется здесь уважением.

— Надо быть просто сумасшедшими, чтобы доверить свою судьбу человеку, которого они раньше никогда не видели в глаза.

— Наверное, они очень верили вашему отцу. Слышали, с каким глубоким почтением Калвин произносил его имя?

— Да, слышал, — коротко ответил Леон.

Еще бы ему не слышать! В голосе слуги звучали уважение и любовь к своему покойному хозяину. Здравый смысл подсказывал Леону, что его отец был добрым и справедливым человеком, но тот же здравый смысл отказывался верить, что этот добрый и справедливый человек, каким был Жиль Дюванн, мог так поступить со своими женой и сыном. Тот факт, что его отец больше заботился о слугах, чем о своей собственной крови и плоти, вскрыл старые раны, и они закровоточили еще сильнее.

— Для них вы давно потерянный и обретенный вновь сын их любимого хозяина, — продолжала Ариэл. — Смею заметить, что вы для них — источник надежды и они в лепешку разобьются, чтобы угодить вам.

— Вы ошибаетесь, мадам, — фыркнул Леон. — Само мое появление на этот свет не более чем дело случая.

Упругим шагом Леон направился к дому.

— Это неправда! — закричала Ариэл, стараясь нагнать его. — Я понимаю, какое горькое чувство вы испытываете по отношению к вашему отцу, но…

— Моему отцу? — Леон резко обернулся, и Ариэл чуть не столкнулась с ним.

Щеки Ариэл пылали румянцем, дыхание участилось. У Леона внезапно возникло страстное желание оказаться с ней снова в карете и увезти ее подальше от этого места.

— Мой отец для меня пустой звук, — сказал он. — Мой отец, если вам угодно называть его этим словом, с самого детства ассоциируется у меня с предательством и является постоянным источником моей ненависти.

Леон наблюдал, как веселое, беззаботное выражение исчезло с лица Ариэл, уступив место печали или, возможно, жалости, что сразу разозлило его. Ему не нужна жалость. Ему ничего ни от кого не нужно.

— Не говорите так, — сказала Ариэл. — Какая сейчас от этого польза?

— Не указывайте мне, что говорить. Я буду говорить все, что захочу! — почти закричал Леон, открывая массивную дверь.

Они вошли в огромный холл, и Леон застыл, лишившись дара речи.

Открывшиеся его глазам красота и изобилие собирались не одним поколением. На стенах висели поблекшие от времени дорогие гобелены, изображающие четыре времени года. На белых мраморных пьедесталах стояли скульптурные изображения бывших владельцев замка. Греческие боги, подняв вверх бронзовые руки, поддерживали широкий балкон, располагающийся высоко над головами. Пол под ногами сделан из разноцветной мозаики, выложенной в виде солнца с расходящимися во все стороны лучами.