Лорд - дикарь - Патриция Коулин

Голова Ариэл теснее прижалась к подушке, губы раздвинулись, обнажив зубы. Она закрыла глаза и отдалась своей страсти, пока Леон не уронил голову ей на грудь в сладострастном упоении.

Ариэл молчала, охваченная страхом, что в ней благодаря Леону может зародиться новая жизнь. Постепенно сознание стало возвращаться к ней, и она почувствовала тяжесть его тела.

До Леона тоже дошло, что ей должно быть тяжело, и он переместил тяжесть своего тела, облокотившись на руки.

— Прости, — прошептал он. — Я не подумал.

Ариэл кивнула и погладила живот, стараясь успокоить все еще трепещущее тело. Она вздохнула и замерла в ожидании.

Леон поднял голову с ее груди. Место, где лежала его щека, было покрасневшим и влажным.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он.

— Чудесно. Только…

— Что только?

— Мне интересно… мне только что пришло в голову… я хочу знать… что это — все?

— Что все? — спросил Леон, все еще не в силах перевести дыхание. — А чего ты ожидала? Что с потолка слетят ангелы, затрубят в трубы и осыпят тебя лепестками роз?

— Не совсем этого, — ответила Ариэл.

Леон провел рукой по мокрым волосам и, как показалось Ариэл, с сожалением посмотрел на нее.

— Тогда чего же? — спросил он. — Может, ты ждала, что после этого я буду уметь ходить по воде? Я могу попробовать. В этом проклятом месте есть озеро и пруд. Может сойти и фонтан. Кажется, их здесь семь, не так ли?

Леон перевернулся на спину и захохотал, глядя на расписной потолок.

— Заметь, я вовсе не жалуюсь, — сказала Ариэл, избегая смотреть на Леона. С нее достаточно было его голоса, в котором она уловила разочарование. — Я хочу сказать: ты был просто великолепен.

— У тебя дурная привычка говорить с апломбом то, в чем ты совершенно не разбираешься. Как ты можешь знать, великолепен я или нет? Я что, у тебя не первый?

Сердце Ариэл упало. Неужели в его голосе был упрек, или ей только показалось?

— Зато в тебе подозрительности на двоих, — сказала она в потолок. — У тебя есть основания сомневаться в моей девственности?

Последовало молчание.

— Нет, — наконец ответил Леон. — Ты так же пуглива и неумела, как и все девственницы.

— Спасибо.

— Это вовсе не комплимент, Ариэл.

— Да?

Снова наступила тишина. Краешком глаза Ариэл увидела, что Леон заложил руки за голову. Вид его подмышек и вздымающейся груди снова возбудил Ариэл. Пульс ее участился, в ногах появилась слабость.

Леон перекатился на бок и подпер голову рукой. Ариэл почувствовала на себе его пристальный взгляд.

— Итак, — сказал он, — ты рассталась с невинностью и сейчас тебе хочется вернуть ее назад.

— Вовсе нет, — поспешила Ариэл заверить Леона, услышав нотки сожаления в его голосе.

— Тогда, значит, ты ожидала большего.

— В каком-то смысле да, — ответила Ариэл. — Я полагала, что будет… я ожидала большего.

— Большего?

Ариэл кивнула, проклиная себя за свое стремление всегда говорить правду. Лучше бы она ворковала, вздыхала, закатывала глаза и говорила ему, что он потрясающий любовник — именно это он, наверное, хотел бы услышать от нее. Он был человеком опытным и даже очень, и Ариэл не могла отделаться от мысли, что он говорил своим предыдущим любовницам, которые, вне всякого сомнения, все были хорошие актрисы и тоже говорили ему ласковые слова. Чем вызвано его разочарование в ней? Может, причина лежит в ней самой?

— Когда ты говоришь, что ожидала большего, — внезапно прервал ее размышления Леон, — ты хочешь сказать — больше того, что у нас было?

Ариэл чуть не подпрыгнула и не столько от звука его голоса, проникшего внезапно в ее сознание, сколько от прикосновения его руки к ее голому бедру.

Он стал водить пальцами от ее бедра к колену и обратно, приятно щекоча ее.

— Может быть, этого? — спросил Леон, и его рука поползла по ее животу к груди.

Ариэл вскрикнула, когда он зажал пальцами ее затвердевший сосок и жал его до тех пор, пока боль, а вместе с ней и возбуждение, стали невыносимыми. Леон нагнулся и стал языком водить вокруг соска, смягчая боль и усиливая возбуждение. Откинув голову и закрыв глаза, Ариэл отдалась этому возбуждению, и все внутри нее томилось и млело.

— Или, — продолжал Леон, переворачивая Ариэл на левый бок и прижимаясь к ней всем телом, — может, ты хочешь этого?

Ариэл, замерев, ожидала, что будет дальше. Они лежали, тесно прижавшись друг к другу. Его губы блуждали по ее шее. Взяв Ариэл левой рукой за волосы, он коленом раздвинул ее ноги и его правая рука — ох, эта правая рука — Ариэл и в голову не могло прийти, сколько удовольствия можно получить, когда мужская рука ласкает самые интимные части твоего тела.

Возбуждение внутри Ариэл нарастало, превращаясь в нечто большее, названия которому она пока не знала. Тело ее извивалось в сладкой неге, голова кружилась. Ариэл не чувствовала смущения. Скорее наоборот, она была свободной и смелой. Все то искусственное, что накопилось в ее душе за многие годы, слетало с нее, как листья с деревьев, открывая новую, ранее неизвестную часть ее натуры: дикую, свободную, даже в чем-то звериную.

Ариэл чувствовала его губы на своем лице, слышала его голос который, как волны на морском берегу, шуршал над ее ухом, но, отдавшись страсти, не могла пошевелиться, чтобы ответить на его ласку.

Ариэл пришла в себя от звука своего голоса: она выкрикивала его имя. Блаженство было нестерпимым, и ее сердце рвалось наружу.

— Может, теперь я оправдал твои ожидания? — услышала она голос Леона.

— Вполне, — ответила Ариэл. — Это было… — Она замолчала, подыскивая подходящие слова, чтобы выразить то неземное блаженство, которое испытала. — Это было как звуки фанфар и поток лепестков розы.

— Вот и хорошо, — ответил Леон, и по его голосу Ариэл поняла, что он счастлив.

Накинув на их обнаженные тела покрывало, Леон внезапно спросил:

— Так можно считать, что я взял тебя силой, как ты сама этого хотела?

Да, пронеслось в голове Ариэл. Она всегда мечтала хоть раз в жизни испытать настоящую страсть, и вот это исполнилось. Теперь она знала и понимала, что это такое. Но, раз испытав страсть, узнав и поняв ее, она вряд ли сможет жить без нее в дальнейшем.

Леон заметил, что глаза Ариэл слипаются и она постепенно погружается в сон. Ее дыхание становилось ровнее, рот приоткрылся, волосы разметались по подушке. Она спала.

Раньше после секса Леон не чувствовал усталости. Возбуждение, удовлетворение, прилив новых сил, скука — все, что угодно, в зависимости от женщины и ночи. Но никогда прежде он не испытывал угрызений совести и замешательства. Возможно, подумал он, чувствуя, как пересохло горло, это был не секс, а нечто большее. Что-то такое, что не имело никакого отношения к титулу, к ее и его урокам хороших манер и флирта. Она всегда была с ним, даже тогда, когда ее не было рядом. О чем бы он ни думал, чем бы ни занимался: шутил, размышлял, вспоминал прошлое, смотрел на восход и закат солнца, — она всегда была в его душе, незримо присутствовала в мыслях, и каждый свой поступок он сверял с тем, что она подумает.