Быть драконом - Андрей Стерхов

— А с чего ты взял, что он сантехник?

Пацан посмотрел на меня, как на дитя малое.

— Так чемодан же с инструментом.

— А! Тогда понятно. Раз чемодан, тогда — да. А он не толстым был?

— Кто? Чемодан?

— Да нет, сантехник, который не сантехник.

— Не-а, не толстый. Худой. И высокий такой. Не как вы, но высокий.

Хотелось, конечно, вонзиться в сознание пацана Взглядом, вживую посмотреть на этого сантехника, который не сантехник, но — табу. Однажды сам себе строго-настрого запретил ковыряться в сознании детей. Ковырнул как-то раз сознание вот такого же мальца, а он вырос и стал серийным убийцей. Взаимосвязь не очевидна, вопрос не изучен, но я зарёкся. Чур меня, чур.

— Ну, ладно, спасибо тебе, — сказал я, вставая. — Смотри, быстро не гоняй, а то лысину застудишь.

— Не-а, не застужу, — улыбнулся пацан и покатил на новый круг.

Уже направляясь к машине, набрал домашний номер.

— Хорошо, что перезвонил, — сказал Ашгарр.

— Чего случилось? — поторопил я.

— Тут перед домом тип какой-то часов с десяти трётся, не нравится он мне.

— Думаешь, Охотник?

— Чёрт его знает, на лбу не написано.

— Сейчас подъеду, ты только сам не высовывайся, — попросил я, отключился и выругался: — Вот же, тенехрень!

Последний мой возглас относился не к новости Ашгарра, просто на фонарном столбу, под которым стоял мой болид, сидел ворон Охотника.

— Обложил, гад! — обронил я ещё в сердцах и прошёл мимо тачки, будто и не моя вовсе.

Я решил разобраться с вороном немедленно, что говорится, «здесь и сейчас». Шляпу Птицелова не вернуть, а жить с ощущением, что за тобой постоянно следят, это всё равно, что танцевать с занозой в пятке. Можно, конечно, но ну его нафиг.

Выбравшись со двора на улицу, я прошагал квартал, повернул к небольшому скверу, разбитому возле школы, пересёк площадку для выгула собак и добрался до цели своего манёвра — огороженному горбылём долгострою. Выбил ногой две доски и проник внутрь, где увидел то, что и должен был увидеть — глубокий котлован, в дно которого там и сям было вбито с десяток железобетонных свай. Некоторые из них уже осыпались от времени и непогод, и пугали небо пиками голой арматуры. Я прошёл краем к сгоревшему строительному вагончику, плюхнулся на чудом уцелевшую скамейку и в ожидании ворона закурил.

Шпион не заставил себя долго ждать — через полминуты заявился, покружил, лениво меся крыльями разгорячённый воздух, и уселся на ближайшую сваю.

Сел и больше ничего.

Какое-то время мы играли с ним в игру «Кто первым моргнёт». Первым моргнул я. Не от тяжести взгляда его жёлтых остекленевших глаз, нет, — от дыма после очередной затяжки. Хотя и от дыма, а всё равно стало обидно. Плюнул от досады и крикнул обнаглевшей птице:

— Чего вылупился?!

— Ничего, — ответил ворон.

— Зовут тебя как, тварь пернатая?

— Никак.

— Ну а когда шпионить прекратишь?

— Никогда.

Стряхнув пепел, упавший на коленку, я усмехнулся и со знанием дела желчно заметил:

— А летаешь ты как курица беременная.

— Что?! — возмущённо вскрикнул шпион.

— Точно — как курица, — повторил я и выхватил кольт.

Вроде быстро достал — раз и уже в руке, но когда навёл ствол, ворона на свае уже не было. Уже кружил над моей головой.

— Что ж ты вьёшься? — задал я ему риторический вопрос, пытаясь прицелиться.

Не получалось у меня прицелиться. Заколдованный ворон то взвевался к облакам, то камнем падал вниз. И всё время, нарушая все мыслимые и немыслимые законы аэродинамики, шарахался из стороны в сторону. Попробуй тут прицелься. В конце концов, прекратил я заниматься ерундой и сунул пистолет в кобуру. Только спрятал, ворон тут же вернулся на своё место. Выждав какое-то время, я предпринял ещё одну попытку. Увы, результат оказался тем же: только я, а он — уже.

Жалея, что сейчас не Ночь Полёта, что не могу пуститься в погоню за гостем неназванным, я решил применить магию. Отбросил окурок в сторону и, освобождая Силу одного из заряженных Михеем колец, тихо, чтобы не вспугнуть соглядатая, прошептал:

Незримая рука,

Пришли мне паука.

Того, кто научил нас прясть

Пределов ткань, точнее — бязь.

Не успел я закончить заклинание, как на почерневшую от пожара крышу вагончика выползла Лютая Арахна — огромный, размером с раскормленного бульдога, волосатый паук, челюсть которого угрожала всему и вся отогнутыми вниз ядовитыми когтями, а две клешни, вооруженные острыми зубами, беспрестанно щёлкали.

Я не знаю, кто и когда назвал это жутковатого вида демоническое существо Лютой Арахной, но догадываюсь, почему.

Согласно одной из древнегреческих легенд известная своим мастерством лидийская вышивальщица и ткачиха Арахна дерзнула вызвать на состязание саму Афину-Палладу. Могущественная богиня, приняв образ старухи, пыталась отговорить возгордившуюся смертную от дурацкой затеи, но Арахна пошла на принцип. После того как оба полотна были готовы, олимпийские боги признали победительницей Афину. Арахна же, не вынеся позора, повесилась. Разгневанная Афина вынула гордячку из петли, оживила и, окропив соком волшебной травы, превратила в злобного паука.

Вот отчего Лютую Арахну назвали Лютой Арахной.

Явившийся из Запредельного монстр делал вид, что не обращает на птицу никакого внимания. Ворон тоже не суетился и никакой тревоги не выказывал. Похоже, видел подобного зверя о восьми ногах впервые и не знал, насколько коварен. К тому же расстояние между ними было приличное, метров шесть. Ворон чувствовал себя в безопасности.

Только что для Лютой Арахны шесть метров? Тьфу, а не расстояние. Раз плюнуть. Она и плюнула.

Ворон свалился с насеста, кувыркнулся, но на дно котлована не упал — умудрился встать на крыло и попробовал рвануться ввысь. Тщетно. Блестящая нить, что натянулась между ним и Лютой Арахной, не позволила ему это сделать. Тогда он стал кружить, пытаясь порвать нить. Со стороны это походило на то, будто Лютая Арахна запустила воздушного змея и с макабрическим изяществом гоняет его туда-сюда по воздушным потокам. А потом она стала подтягивать ворона к себе. Ворон, естественно, сопротивлялся. Она его сюда, он от неё — туда. Она — сюда, он — туда. Теперь их борьба стала походить на игру в «йо-йо».

Когда ворон сообразил, что ему не вырваться, он пошёл в атаку — свалился в боевое пике, намереваясь пробить панцирь паука клювом. Быть может, у него бы вышло, но в последний миг Лютая Арахна с проворностью степного зайца отскочила в сторону, избежав тарана, и ворон, не успев затормозить, шмякнулся оземь.

Но нет, не разбился, встрепенулся и попытался взлететь, чтобы пойти на новый заход. Не тут-то было. Лютая Арахна прижала его к земле клешнёй и быстро-быстро стала оплетать паутиной. Ворон трепыхался, но участь его была предрешена. И тогда на помощь ему Охотник прислал крыс. Выскочили две из-под вагончика. Одна прыгнула Лютой Арахне на спину, другая стала рвать когтями и зубами паутину.