Быть драконом - Андрей Стерхов

А знахарь и не врёт вовсе, ему на самом деле нужно что-нибудь эдакое согласно древнему рецепту. Поэтому, получив названную цену, обращается к знакомому драконоборцу. И только тогда драконоборец сиречь Охотник отправляется добывать дракона. Из собственной прихоти — ни-ни. Не может. Не положено. Такой уж статут у них изощрённый, если не сказать извращенный: так — не моги, а по заказу — ради бога. Иди, выслеживай, убивай. Повезёт, искупаешься в чёрной крови, станешь на семь лет неуязвимым. Не повезёт — извините. Такая вот система, такая вот традиция. А здесь, получается, шиворот всё навыворот.

«Может, маньяк какой? — пришло мне вдруг на ум. — Наплевал на обычаи и пустился во все тяжкие. Выслеживает нагонов, режет их в безумном припадке и тащится. И теперь меня почикать хочет. Нашёл, какое-то время оттягивал удовольствие, но после того как я его ворона Лютой Арахне скормил, а „царицу“ собственноручно развоплотил, слетел с катушек. А что? — вполне себе такая логичная версия».

Миновав домик сторожа, я ускорился, чуть ли на бег перешёл, и пошёл петлять по закоулкам гаражного городка. А прижал преследователя там, где крайняя стрит переходит в последнюю авеню. Выскочил из-за угла бокса за номером 156 и поймал на встречном ходу.

— Мир не для драконов, — сведя глаза на дырке дула, спокойным голосом произнёс он пароль.

— Но драконы для мира, — произнёс я отзыв (естественн, тоже на дарсе) и опустил пистолет.

«Профессор» оказался не Охотником, «профессор» оказался Инспектором.

Меня поразил тот факт, что я не почувствовал в нём дракона. Так не бывает. То, что дракон за версту чует другого дракона (тем более того, кто забрёл на его территорию), — это чистая физиология. Тут даже напрягаться не надо, само собой приходит. Поскольку Инспектор не может не быть драконом, я собрался потребовать объяснений. Но едва глянул в его честные глаза, нажал на тормоза. Понял, что передо мной не человек, что передо мной онгхтон — ипостась дракона, лишившегося способности к трансформации.

В последнее время (уже лет пятьдесят как) принято считать онгхтонов драконами. Вернее говоря — «драконами, обретшими иные таланты». Мало того, теперь на них распространяются те же правила, что и на нормальных драконов. Политкорректность, однако. Даже в круг Мудрецов допущено два онгхтона, не удивительно, что появились они и среди Инспекторов. И поскольку, как пел известный бард, нынче в нашей фауне равны все поголовно, вполне возможно, что лишившихся Взгляда скоро и в Стражи сватать будут.

Я в принципе не против. Глупо быть против, когда в любой миг сам можешь стать онгхтоном. Люди не зарекаются от тюрьмы и сумы, а мы, драконы, — от потери сердца и развоплощения других своих «я».

— Тнельх, в мире людей — Кондрат Васильевич Рудаков, — переходя на русский, представился Инспектор, потянул цепь на шее и показал мне бронзовую бляху Допуска. — А ты кто будешь из вас троих, брат?

— Меня зовут Хонгль, — тоже переходя на русский, ответил я. — В миру — Тугарин. Егор Владимирович Тугарин.

— Всё сходится, — кивнул Тнельх. — Приветствую тебя дракон-Хранитель. — И уже пряча бляху, добавил: — А фамилия у тебя, Хонгль, забавная.

«Кто бы говорил, — подумал я. — У самого имя не без вызова — анаграмма от „дракон Т“».

Вслух же сказал положенное:

— Я рад твоему приезду, брат, готов принять тебя и показать то, что обязан показать. — Помедлил секунду и спросил: — Но скажи, отчего ты прибыл в неурочное время?

Искренне не понимал. Со времён Раздела заведено, что инспекция Вещи Без Названия происходит по чёткому графику: проверяющий прибывает в начале каждого времени года или, как мы, драконы, говорим, — «течения». Год по календарю, составленному для нас Высшим Неизвестным, делится на четыре течения. Течение разрушения наступает 23 декабря, течение посева — 21 марта, течение жатвы — 21 июня, течение намерений — 23 сентября. На дворе август. Так какого чёрта?

— Сейчас объясню, — сказал Тнельх и, увлекая меня из гаражных рядов, стал рассказывать: — Два дня тому случился внеплановый Слёт вирмов, на котором Мудрецы обсуждали тревожную весть от Хмонга-Зойкуца-Эрля, нашего наблюдателя при Большом совете.

— Что-нибудь серьёзное? — насторожился я.

Он не ответил, он спросил:

— Ты, Хонгль, Поля Неудачника знаешь?

Я кивнул.

— Слышал о таком. Чёрный маг, родной брат Жана Калишера, председателя Великого круга пятиконечного трона.

— Всё верно, — кивнул Тнельх. — Так вот, тут такое дело с этим самым, будь он неладен, Полем.

На этих словах Тнельх прервался, поскольку наступил на гнилую картошку, и какое-то время обтирал подошву сандалий о гравий. Когда управился, продолжил:

— Началось всё два года назад. Тогда ещё этот подлый чёрный маг начал распространять всякие небылицы о нас, драконах.

Я заметил, что перед тем, как сказать «о нас, драконах» Тнельх замялся, а после того, как сказал, скосился на меня. Я отреагировал правильно — никак не отреагировал. Лишь уточнил с каменным выражением лица:

— И что за бочку гнал на нас Неудачник?

Инспектор сначала, обронив пару негромких слов, показал газету вылетевшему из будки «кавказцу», отчего тот заскулил и, увлекая за собой тяжёлую гремящую цепь, спрятался за сторожку, только потом ответил:

— Утверждал что появление Вещи Без Названия — дело рук драконов.

Я крякнул от удивления:

— Во как! — И, возмущённо похмыкав, спросил: — А он не говорил, зачем мы Вещь сделали?

— Говорил. Якобы для того, чтобы в последствии отыграть тему её охраны в свою пользу.

— Час от часу нелегче. Ему что, спать не дают полученные нами преференции?

— Дело не только в этом. И не столько.

— А какого рожна тогда? — не понимал я.

— Тут просто, — сказал Тнельх. — Знаешь, почему его называют Неудачником?

— Мимо меня прошло. — Я развёл руками, дескать, извините. — К нам в провинцию новости три года идут. А иные и вовсе по пути теряются.

— Дело в том, что он старше и сильнее брата, но никогда и ни в чём не мог превзойти его. Поэтому — Неудачник.

— И видимо завистник?

— Угадал. Завидует и, всячески интригуя, стремится занять место брата.

— Ага, начинаю врубаться. — Почесав затылок, я выстроил логическую цепочку: — Если драконы в тайне от всех сами сотворили Вещь, а Жан отдал им охрану Вещи на откуп, согласившись, при этом, на их условия, то тогда: Жан — либо дурак, либо предатель. Следовательно: долой Жана с трона, даёшь на трон Поля. Так?

— Вот именно, — подтвердил мою версию Тнельх. — Только ничего у него тогда не вышло. Создали Чёрные и Белые совместную комиссию для проверки, год проверяли-заседали, но никаких доказательств, что мы причастны к сотворению Вещи, не нашли. Неудачник целый год ниже травы, тише воды себя вёл. Казалось, навсегда заткнулся. Ан нет. Недавно очухался и новую, как ты говоришь, бочку погнал. Теперь заявляет, что драконы собираются все части Вещи собрать воедино. Якобы, есть у него такие сведения. И, дескать, сведения на этот раз точны.