Джон Сильвер. Возвращение на остров Сокровищ - Эдвард Чупак

— Дай ключ, — обратился Джим к матери. Та вытащила из передника ключ и передала ему. — И не опускай пистолет.

Славный малый — уже научился командовать.

— Сейчас посмотрим, чего стоят все морские псы, — сказал я. — Джим, отдай ключ мистеру Уитману.

Уитман щелкнул им в замке и поднял крышку сундука.

— Гляди-ка, — сказал я, — подзорная труба! И недурная притом. Посмотри в нее, Джим. Что видишь? Корабль? А матросов, которые тянут шкоты?

— Мам, он увидел их без трубы! — воскликнул Джим.

— Глаз моряка, — подмигнул я ему и заглянул в сундук. — Больше ничего, Джим. Вот урок всем нам. Обойти целый свет, чтобы умереть нищим. Отчаливаем, ребята. Нам пора. — И мы зашагали вниз под прицелом мамаши Хокинс. — Вот ваша плата, мадам, — спохватился я, залезая в карман. — Здесь двадцать гиней.

Джим взял деньги и положил на стол. Уитман поклонился хозяйке.

— Глядите-ка, вы ему приглянулись, — сказал я. — Однако время прощаться. Дай руку, Джим. Желаю удачи. — С этими самыми словами я скрутил его и велел Джулии бросить пистолет.

— Пью, ты совсем ослеп, раз не видишь гиней на столе? Я оставлю вам шиллинг, хозяйка. А теперь ведите нас к доктору.

Однако с этим я поспешил.

В дверях неожиданно возник незнакомец. Наружность его была совершенно непримечательной, за исключением одной детали: он сжимал пистолет.

— Сквайр, пристрелите их всех! — выкрикнул Джим.

Трелони приказал нам не двигаться. Несмотря на почтенный возраст, у него были замашки офицера. Тебе бы он понравился.

Сквайр велел мне отпустить Джима, что я и сделал, а Уитман в тот же миг подобрал пистолет Хокинсов. Я посоветовал Трелони сдать оружие, сказав, что Уитман не промахнется. Старик ответил, что он тоже выстрелит наверняка.

— Пью хочет жить, — захныкал тот, гладя себя по лицу. — Славный Пью, милый Пью. Пострадал ни за что — сперва от Черного Джона, затем от капитана и Эдварда. Пью служил, Пью только делал, что приказали. — Так он причитал-причитал, да и метнулся к окну. Сквайр выстрелил, и Пью скорчился на полу трактира — мертвый морской краб в красном чепце. Уитман выстрелил в сквайра и подбил его. Я схватил Джима. Мамаша Хокинс завизжала. Тут бы нам и убраться, но мне нужна была карта.

Маллет перестал ныть.

— Ты выдохся. Не отрицай этого.

— Море успокоилось из-за дождя, сэр. Через две недели прибудем в порт. Капитан сказал. На всем маршруте нам везло с погодой.

— Все ненастье, мой мальчик. Все ненастье.

Маллет попросил меня рассказать дальше про карту, что я и сделал, но не раньше, чем убедил его в правдивости этих рассказов, поскольку он выказал сомнение на сей счет.

— Мои истории — это тебе не сказочки перед сном, — ответил я и чуть не выдал точное место, где в конце концов отыскал сокровище. — Теперь, сэр, когда я знаю, в какую игру мы играем, можете заглянуть мне в карты.

Уитман украл двух лошадей — вороного и серого в яблоках, посадил Джулию Хокинс на серого, а сам пошел рядом, ведя его на поводу и придерживая даму за фартук. Мы с Джимом поехали на вороном. Мимо нас сновали мужчины в шляпах и дамы в туалетах, кто пешком, кто верхом, кто гуляя. Больше всего на улицах почему-то бегало детей — целые выводки, и никто из богатых господ не обращал на бедняжек внимания, словно те были из тумана, не замечал — дышат ли они или окоченели, как деревяшки. Смоллетту повезло увидеть жизнь такой, какая она есть, когда он заметил тебя у острова Роз: все в ней поставлено с ног на голову.

* * *

Мы приехали к доктору Ливси. Незнакомец, который отпер нам дверь, был так бледен и тощ, что мог бы сойти за скелет с моего острова.

— Желаете увидеть корабельного товарища? — спросил доктор, точно из пушки выпалил.

«Громковато для такого хлюпика», — подумал я.

— Пистолеты можете убрать, — сказал он Уитману. Тот упрямо держал его на мушке. — А вы, верно, Сильвер. Хромой.

Я снова принялся гадать, что еще наболтал о нас Бонс этим сухопутным крысам. Ливси все уговаривал Уитмана опустить дуло.

— От меня ведь почти ничего не осталось — видите? Одни кости. Хотя немного мышц еще есть, но пуля пролетит насквозь. — Он заглянул мне в глаза. — Я знаю латынь, друг мой. «Magnus inter opes inops».

Я приказал Уитману убрать пистолет.

Ливси отвел нас в кабинет позади приемной. Там, на дубовом столе, лежал Бонс.

— Смерть наступила несколько часов назад. Бедняк среди сокровищ. Я говорю не о вашем приятеле, пояснил Ливси, — хотя это были его последние слова. И перевод фразы. Бедняк среди сокровищ. Хорошие слова для прощания с миром. Никогда бы не подумал, что такой человек знает латынь.

— Он ее и не знал, — сказал я. — Только прочел на записке в руке мертвеца.

Волос у Бонса на голове осталось негусто — один клок, который Ливси не успел сбрить. Мне показалось, что Бонс вот-вот встанет, чтобы пригладить этот последний вихор. Докторишка взял скальпель и отхватил его одним махом. Бонс ему не возразил. Похоже, шакал Ливси собирался разделать беднягу, а мы заявились не вовремя.

— Его прикончил ром, — сказал доктор. Он взял пузырек опиумной настойки, потряс его и вернул на полку. — Сам видел в «Адмирале Клифтоне». Соли? — Ливси взял другой пузырек, поднес к носу. — Нет, вряд ли. — Он поставил склянку обратно. — Люблю там пообедать. Особенно хорош пшеничный пудинг. — Тут он нюхнул из очередной емкости и покачнулся на пятках. — Известь. — Ливси огляделся и вытер высохшие, мертвецкие ладони о пыльную тряпку.

— О чем же еще говорил мой приятель?

Ливси меня не слышал.

— Наша Джулия Хокинс — мастерица по части пудингов, — прохрипел он. — Говорю вам, это ром его прикончил. Глаза пожелтели. И кожа. Печень не выдержала. — Ливси усмехнулся. Похоже, этот живой труп находил утешение в покойниках. — Как-то раз ваш Бонс запустил в меня бутылкой. Помнишь, Джим? Промахнулся. Тут почти пусто. Ничего не осталось. Бутылка — в стену. Помнишь, Джим?

— Я тогда пол подметал, — произнес мальчишка, не сводя с меня глаз.

— От трактира Пила одни угли остались, — бросил вдруг Ливси. — Говорят, твоих рук дело. Она так сказала. Вдова, Джудит. Чуть не погибла в дыму. Долговязый Джон Сильвер, — проговорил он, поводя ланцетом. — Вернулся в Бристоль. Сам Джон Сильвер.

— Жаль, не сгорела, — отозвался я.

— Я ведь как-то лечил Черного Джона. От цинги. Дал ему желтокорня. И еще кое-что.

— Что это значит: «Бедняк среди сокровищ»?

— Это самое и значит, — ответил Ливси. — Ваш товарищ говорил о вас. «Долговязый Джон Сильвер придет за мной, — так он сказал. — И Пью вместе с ним. Сильвер хромой, Пью слеп на один глаз и глухой на одно ухо». Ваши глаза в порядке, — обратился он к Уитману и подался вперед, чтобы разглядеть поближе. — И уши на месте.