Демон пробуждается - Роберт Энтони Сальваторе

Между корнями дерева был виден узкий лаз, переходящий в туннель, который, расширяясь, круто уходил вниз.

— Внутри есть каменный пьедестал, на который ты должен поставить зеркало, — объяснил Джуравиль. — И сесть в кресло так, чтобы зеркало было прямо перед тобой. А одеялом завесь вход, чтобы внутри стало совсем темно.

Элбрайн стоял, ожидая дальнейших инструкций, однако их не последовало. Наконец Тантан локтем подтолкнула его.

— Что, боишься даже попытаться?

— Попытаться сделать что? — возмущенно спросил Элбрайн и посмотрел на Джуравиля, ожидая поддержки.

Однако тот также кивнул на узкий лаз.

Элбрайн понятия не имел, чего они от него ждут. Пожав плечами, он взял подарки и подошел к отверстию. Залезть туда уже само по себе было испытанием, поскольку лаз был явно рассчитан на субтильную эльфийскую фигурку. Сначала Элбрайн просунул туда кресло и отпустил его. Судя по звуку падения, до пола пещеры было футов восемь, не больше. Потом он расстелил одеяло, чтобы прикрыть выступающие корни и не порвать о них одежду, лег на него, взглянул в вечно осуждающие глаза Тантан и прочел в них, что она, без сомнения, считает его полным тупицей. Бросив последний взгляд на Джуравиля, Элбрайн полез внутрь, головой вперед, прижимая зеркало к груди, чтобы не разбить.

Оказавшись в пещере под корнями дерева, он быстро сориентировался в полумраке, огляделся и даже принюхался. Возможно, здесь обитал медведь, или дикобраз, или маленький вонючий скунс; счастье, что сейчас тут было пусто. Пещера оказалась круглой, футов восемь в диаметре. Как и было обещано, около стены возвышался каменный пьедестал. В одном месте на полу скопилось немного воды, но никакой угрозы лужица эта собой не представляла.

Элбрайн поставил зеркало на пьедестал, прислонив его к стене пещеры, разложил кресло и установил его перед зеркалом. Завесил лаз, как ему было сказано; стало так темно, что он едва различал собственную руку, даже поднеся ее к самому лицу. Почти на ощупь он нашел кресло и сел в него.

Началось ожидание. Недоумение Элбрайна все возрастало. Минута тянулась за минутой; никаких изменений, темно и тихо. Элбрайна все сильнее охватывало разочарование. Что за проверка такая? Какой смысл сидеть тут в темноте лицом к зеркалу, которое он едва различает?

В конце концов до него донесся мелодичный голос Джуравиля.

— Это Пещера Душ, Элбрайн Виндон, — певуче произнес эльф. — Или, по-другому, Оракул. Здесь эльф или человек могут говорить с душами тех, кто жил до них. Ищи ответ в зеркале.

Элбрайн сфокусировал взгляд на зеркале — или, точнее говоря, на том месте, где, как ему казалось, оно стояло.

Минуты складывались в часы, солнце наверняка уже склонялось к горизонту. Под влиянием скуки и разочарования сосредоточенность Элбрайна начала рассеиваться. Однако сверху никаких советов ему больше не подавали; похоже, эльфы продолжали терпеливо ждать чего-то.

Элбрайн изо всех сил старался отогнать мысли о них, вообще все посторонние мысли. Постепенно он потерял всякое чувство времени. В пещере стало еще темнее, когда солнце опустилось за горизонт, но он, окутанный тьмой, не заметил этого.

И вдруг… Что-то появилось в зеркале, почти неразличимое! Отражение человека?

Может быть, его собственное отражение?

Потом отражение стало более отчетливым. Да, это был человек, мужчина, с лицом, на котором ветер и солнце оставили свои неизгладимые следы, и аккуратно постриженной небольшой бородкой, повторяющей форму подбородка. Чем-то он напоминал Олвана, и все же это был не он. Это был…

— Дядя Мазер?

Отражение кивнуло; Элбрайн почувствовал, что у него перехватило дыхание.

— Ты — Защитник, — сказал он наконец, с трудом обретя возможность говорить. — Ты — Защитник, который был до меня. Тебя обучали те же самые эльфы.

Никакой реакции.

— Я стараюсь быть таким, как ты, но боюсь, у меня это не очень-то хорошо получается!

Казалось, выражение лица в зеркале чуть-чуть смягчилось. У Элбрайна возникло инстинктивное ощущение — может быть, все дело было в выражении глаз Мазера? — что его опасения напрасны.

— Они все время твердят об ответственности, — продолжал молодой человек, — о долге и о лежащем передо мной пути. Однако, мне кажется, я не совсем такой, каким кажусь Джуравилю. Я не понимаю, почему выбрали именно меня и ради этого спасли в тот ужасный день в Дундалисе. Почему не Олвана, моего отца и твоего брата, такого сильного, мудрого, так много знающего о мире?

Элбрайн хотел остановиться, собраться с мыслями, но слова лились неудержимым потоком, словно вода сквозь прорвавшуюся плотину. Какое же это было облегчение — говорить с духом человека, пусть даже этого человека он никогда не знал!

— Каких высот должен я достигнуть, чтобы удовлетворять требованиям Тантан и всех остальных? По-моему, они хотят, чтобы я обладал силой великана, быстротой оленя, осторожностью белки, а заодно хладнокровием и мудростью эльфа, за плечами которого не одно столетие прожитых лет. Какой человек на такое способен?

Ах, но ты-то как раз оказался способен, дядя Мазер. Судя по тому, что они рассказывают о тебе, судя даже по выражению глаз Тантан, когда упоминается твое имя, — там лишь искреннее восхищение — ты не разочаровал фейри Кер’алфара. Что скажут они обо мне, когда пройдет… ну, к примеру, двадцать лет — всего день, по меркам эльфов? И что такое вскоре должно произойти в мире, к чему они меня готовят?

Пугающие образы и сцены — в основном в них фигурировали люди — поплыли перед внутренним взором Элбрайна; или, может быть, по поверхности зеркала.

— Я боюсь, дядя Мазер, — признался он. — И сам не знаю чего. То ли осуждения эльфов, то ли опасностей, подстерегающих меня, когда я покину Облачный Лес, то ли общества других людей! Я уже так давно не видел ни одного человека… Но еще я боюсь, что уже никогда не смогу видеть мир глазами человека, а видеть его глазами эльфов так и не научусь. И тогда я превращусь… ну, в общем, во что-то среднее. Мне нравится Кер’алфар, да и вся долина тоже, но это не мое место. И все же я боюсь, что и среди людей не смогу чувствовать себя, как… среди своих.

Что мне тогда делать? Кто я такой — ни эльф, ни человек?

Отражение по-прежнему молчало и не двигалось. Но от него исходило мягкое сочувствие или, может быть, сопереживание, и у Элбрайна возникло отчетливое ощущение, что он не один. И вдруг ответ пришел к нему — словно свет вспыхнул во тьме.

— Я — Элбрайн-Защитник, — гордо заявил он и, почувствовав всю весомость этого звания, распрямил плечи.

Внезапно его прошиб холодной пот. В пещере сгустилась полная, почти абсолютная, тьма.

— Дядя Мазер? — позвал он, но ни зеркала, ни отражения в нем уже не было видно.

Выбравшись из лаза, юноша обнаружил у корней дерева одного Джуравиля. Вид у эльфа был такой, словно он собирался задать Элбрайну какой-то вопрос, но, глянув на его лицо, похоже, прочел на нем ответ. На всем обратном пути до Кер’алфара они не обменялись ни словом.