Серебряная богиня - Джудит Крэнц

— Покажите мне дом, — приказала она своим низким, страстным голосом, придававшим ей большую долю очарования. Она была гибкой, как тростинка, такой тонкой и стройной, что платья, смоделированные ее супругом, всегда сидели на ней лучше, чем на любой из профессиональных манекенщиц. Она тщательно следила за своей внешностью, главную особенность которой составляла абсолютно белая кожа, резко контрастировавшая с черными, подстриженными под мальчика волосами и свисавшей на глаза челкой. Эта немодная уже прическа «Принц Валиант» считалась ее «фирменным знаком», как писали модные журналы, и наряду с другими отличительными особенностями Ванессы придавала ей облик, благодаря которому эту женщину невозможно было спутать ни с кем. У нее была несколько тяжеловатая, почти прямоугольная нижняя челюсть, густо обведенные тушью почти восточного типа глаза, ярко-красная помада на полных губах, смелая, широкая улыбка, не сходившая с ее лица и запечатленная на всех когда-либо публиковавшихся в прессе ее фотографиях. Руки ее были удивительно хороши: длинные, изящные, но одновременно округлые и сильные — руки скульптора или пианистки. Ногти она всегда подстригала коротко и не надевала никаких колец. Ванесса никогда не пыталась хоть как-то усовершенствовать и изменить свою внешность и несла свой длинный нос с такой гордостью, будто он был знаком ее принадлежности к королевскому роду. В это теплое виргинское утро Ванесса выбрала тонкое платье из черного кашемира, огромные золотые серьги и восемь браслетов работы Дэвида Вебба, нимало не позаботившись о том, подходит ли ее туалет к данному моменту или обстановке.

Трепещущая Топси провела гостью по анфиладе роскошных комнат.

— Все это восхитительно, — проговорила Ванесса, — и этот дом очень тебе идет. По сравнению с ним все в Нью-Йорке кажется таким грубым. А теперь, малышка Топси, не находишь ли ты, что настало время показать мне верхние помещения? Очень любопытно взглянуть на твою спальню. Парадные комнаты никогда так не раскрывают сущность человека, как личные апартаменты, ты не находишь? Или я слишком любопытна? Это потому, что я уже насмотрелась у тебя стольких замечательных вещей, что просто заболеваю от зависти. Когда ты в следующий раз заглянешь к нам в гости, будучи в городе, — а я надеюсь, что это будет скоро, — ты сама поймешь почему.

У Топси от радости дух перехватило, когда она услышала эти волшебные, столь многообещающие слова.

В спальне Ванесса присела на край широкой кровати под балдахином, который Топси сумела отстоять, споря с упрямым декоратором, и соорудила из почти двухсот семидесяти пяти метров отличного шелка персикового цвета.

— Это и есть супружеское ложе? — спросила Ванесса, указав вялым взмахом руки на кровать с четырьмя колонками, поддерживавшими балдахин по углам.

— Ложе? Ах да… Нет, Хэм спит в своей комнате. Он любит работать допоздна, а рано утром начинает звонить по телефону.

— И он приходит навестить свою женушку сюда, в ее постель, или она ходит к нему? — с невозмутимым видом поинтересовалась Ванесса.

— Зачем? Ах…

— Ох, Топси, до чего же ты мила. Ты снова покраснела, как тогда в Нью-Йорке. Я прекрасно знаю, что стоит покрасневшему человеку сказать об этом, так он тут же покраснеет еще сильнее, но я не могу удержаться… Иди, сядь рядом, я не могу разговаривать, когда ты чуть ли не в километре от меня.

Ванесса похлопала рукой по покрывалу рядом с собой, и Топси, сама того не желая, подчинилась, покорно присев на кровать. Ванесса взяла ее руки в свои и кругообразным движением провела одним из своих тонких пальцев по ладони Топси.

— Мне было интересно, пригласишь ли ты нас… после того, что случилось в Нью-Йорке, я боялась, что напугала тебя. Нет? Я рада, я так этому рада. Я каждый день вспоминала тебя, думала о том, что мы легко могли бы стать близкими, очень близкими друзьями. Тебе не хотелось бы этого, милая Топси?

С этими словами Ванесса облизнула подушечку указательного пальца и быстрым движением коснулась еще влажным кончиком пальца середины раскрытой ладони Топси. Убедившись в том, что Топси осознала столь недвусмысленное приглашение к действиям, но не отпрянула прочь, Ванесса поднесла ее руку к своим губам и вобрала один из пальцев Топси в рот, а затем принялась обсасывать его, начиная с основания до самого ногтя. Топси застонала.

— Тебе это нравится? Помнишь, когда я первый раз поцеловала тебе руку, вспомни, как ты удивилась тогда. А ты помнишь, что я тебе тогда сказала? Я сказала, что много лет назад положила на тебя глаз?

Топси молча кивнула.

Сильная и быстрая Ванесса обвила Топси одной рукой за талию, покрывая быстрыми поцелуями ее шею прямо над ключицей.

— Дорогая, я не сделаю тебе ничего, что тебе не понравилось бы. Не бойся меня. Ведь ты не боишься, правда? Ну и хорошо.

Неслышно ступая по полу в одних чулках, Ванесса подошла к двери и заперла ее. Она поспешила назад к кровати, на которой полулежала-полусидела Топси, глядевшая на нее широко раскрытыми глазами, выдававшими отчаянную борьбу их хозяйки с подступившим искушением.

— Как ты прелестна! Как?! У тебя еще туфли на ногах? — Ванесса издала хриплый смешок. — Позволь же мне снять их наконец…

Она нагнулась и сняла с Топси туфли.

— Закрой глаза, — шепнула Ванесса, — и позволь мне быть хорошей с тобой, тебе же необходим кто-то, кто был бы с тобою нежен, не правда ли, крошка… Кто-то, кто дал бы тебе почувствовать то, о чем ты всегда мечтала, но никогда не испытывала в жизни. О да, я думаю, что сумею. Стоило мне только взглянуть на тебя, как я поняла, что ты создана для меня.

Говоря так, Ванесса ловко расстегнула пуговицы на блузке Топси и застежку ее бюстгальтера, обнажив роскошные, круглые, мягкие груди с выпуклыми коричневыми сосками, казавшимися удивительно темными на фоне белого тела.

— О, да ты просто красавица! Ты великолепна, я всегда это знала, — шептала Ванесса, легонько касаясь полураскрытых губ Топси кончиком пальца с покрытым темно-красным лаком ногтем. Она склонилась над своей добычей, не желая вспугнуть ее каким-либо резким движением. Своими теплыми проворными пальцами она пробежала по телу Топси от самой шеи и круговыми движениями, едва касаясь, погладила ее груди, не дотрагиваясь пока до сосков, ставших, как она заметила, твердыми и напряженными. Утонченно сластолюбивая, она готова была выжидать и не спешила получить удовольствие немедленно. Сейчас ее заботило только одно: надо было как следует завести эту женщину, которая — Ванесса была уверена — никогда в жизни не испытывала того мучительного удовольствия, которое она собиралась ей доставить.

— Топси, это все ради тебя, я сама ничего не хочу. Тебе не стоит шевелиться, просто ляг на спину и позволь мне полюбоваться тобой.

Она расстегнула юбку Топси и осторожным движением стянула ее, одновременно продолжая обсасывать пальцы Топси, попарно беря их в рот и облизывая быстрыми касаниями своего искусного языка. Топси дрожала всем телом, будучи не в силах поверить, что пришла в такое возбуждение лишь от легких прикосновений к ее груди и манипуляций с ее пальцами. Когда Ванесса сказала, что от нее ничего не требуется, Топси расслабилась, поскольку не знала, что ей надо делать самой. Теперь Ванесса, сложив щепоткой пальцы обеих рук, ухватила и нежно сжала соски Топси. Она все делала умело и ласково. Только когда Топси начала громко вздыхать, не в состоянии больше сдерживаться, она накрыла губами один из ее сосков и кончиком языка коснулась его горячей твердой выпуклости, а потом то же самое проделала с другим. Еще несколько томительно долгих минут Ванесса не оставляла этих крупных коричневых сосков, попеременно покусывая и облизывая их языком, пока они не сделались почти болезненно твердыми. Только тогда она опустила руки и освободила Топси от еще остававшегося на ней белья.