Три короны для Мертвой Киирис - Айя Субботина

Если она и могла пасть так низко, то сегодня это случилось.

— То, что ради тебя люди пошли на смерть, — ответила она. В ее планы не входило открывать Дэйну все обстоятельства их с Наследником костей разговора. Дэйн, скорее всего, понятия не имеет обо всех талантах младшего брата.

— Он очень огорчен из-за этого?

Что за странные вопросы?

— Думаю, его еженощный вой более чем громко говорит о том, что да, Раслер огорчен.

— Он тебе нравится? — Дэйн потянулся за штанами, быстро оделся — сказывалась солдатская выправка. Потом последовал черед рубашки. — У меня не так много времени, Киирис, чтобы ждать, пока ты решишь, достоин я правдивого ответа или проглочу вранье. Помнится, я предупреждал насчет моего отношения ко лжи. Не заставляй меня применять к тебе те же методы, что и к другим. Может, я тиран и подонок, но ты стоишь последней в списке тех, кому бы мне хотелось причинить боль.

Киирис потянулась за одеялом, прикрылась, используя это время чтобы найти достойный и безопасный ответ. Нравится ли ей Раслер? А как он может не нравится? Это невинное безумие заразно и поражает окружающих, словно порча. К таким, как Наследник костей, совершенно точно нельзя относиться равнодушно.

— Он хороший человек, и очень одарен.

— Это все замечательно, мейритина, но я спрашивал о другом. — Дэйн повернулся к ней, на ходу заправляя сорочку в штаны. Волна страсти схлынула и теперь он снова стал собой: безжалостным императором нэтрезов, который полностью контролирует каждый шаг своих «игрушек».

— У меня нет другого ответа, мой император.

— Хорошо, — на удивление быстро согласился он. — В противном случае я собирался подарить тебя ему после сегодняшнего вечера.

Мейритина выдохнула слишком громко, чтобы это не осталось незамеченным. Собирался подарить. Два слова, но они волшебным образом выветрили из ее головы всю романтическую чушь. Не важно сколько раз она раскроет перед ним душу, он не нуждается в сердце рабыни. В ее теле и только. Да и то, похоже, двух раз ему оказалось достаточно, чтобы сделать выбор в пользу фаворитки.

— Рада, что мой ответ тебя удовлетворил, — стараясь окрасить голос покорностью, ответила она.

Больше Дэйн не проронил ни слова, но с его уходом комната наполнилась невидимым отчаянием.

Он в самом деле сказал, что собирался подарить ее младшему брату?

— Если бы я не был так в тебя влюблен, то сегодня наверняка бы валялся у твоих ног, пташка.

Киирис приняла комплимент с ничего не выражающей улыбкой. Слова «Рунн» и «влюблен» совершенно точно не сочетались друг с другом. Если тенерожденный и был способен на любовь, то лишь к собственному отражению в зеркале.

— Могла бы хоть для приличия сделать вид, что польщена, — не унимался Рунн. Валял дурака, как обычно, когда пытался спрятать неуверенность.

— Я здесь в качестве рабыни императора, — ответила Киирис. — Мне не стоит провоцировать никого из вас.

— Ты стала такой скучной с тех пор, как дала ему тебя поиметь, — скис Наследник тени.

— Просто забочусь о том, чтобы кожа на моей спине была в таком же виде, в каком она есть сейчас.

Мейритина пошарила взглядом по залу. Императора и Принцессы еще не было, но от количества гостей уже рябило в глазах. Дэйн нарочно пренебрег этикетом и отказался от торжественной части, где гостям следовало выстроиться в длинную очередь и отбивать поклоны после того, как кастелян огласит их имя. Кажется, королеву-мать это привело в бешенство. Пользуясь отсутствием сына, она лавировала между гостями в своем кроваво-красном платье и источала улыбки, словно воплощенное гостеприимство. Судя по тому, что слышала Киирис, добрая половину присутствующих так или иначе пострадала от ее руки.

— А вот и наша Совершенно Точно Беременная Потаскуха, — словно стих, продекламировал Рунн, и кивком указал на новоприбывших. — Слышал, они с Принцессой поладили.

Поладили? Киирис намеревалась отмахнуться от его слов, потому что они не могли быть ничем, кроме насмешки, но червь сомнения уже вгрызся в душу. Поладили? Будущая жена беременная наложница? Никто в здравом уме не пойдет на такое, а Принцесса, хоть и выглядела странной помесью стервы и одуванчика, вряд ли была наивной и бестолковой до такой степени. А шутка Рунна была слишком бестолковой, чтобы быть шуткой.

— В каком смысле «поладили»?

— Знал, что ты заинтересуешься. — Этот мужчина не упускал возможности самодовольно усмехнуться. — Мои Вороны слышат каждый шепот, пташка, каждое слово, даже если оно было произнесено в голове.

Киирис безразлично пожала плечами. Любопытство ело ее поедом, но показать свои заинтересованность Рунну означало добровольную сдачу в плен. Он непременно что-то потребует взамен. Нетрудно догадаться, что. И вряд ли сломанная братом рука, которую теурги почти вылечили, сделала его благоразумнее.

По случаю приглашения, Алура нарядилась в безупречное желтое платье, которое оттеняло ее кожу и делала глаза еще более золотыми. Все на ней, от прически до туфлей, кричало о тщательной подготовке. Она явно пришла блистать, и статус наложницы ее не смущал.

— Я трахнул ее, — ни с того ни с сего, признался Рунн. — Точнее говоря, их обоих.

Киирис посмотрела на него так, будто впервые видела.

— Их — это…

— Ради богов, пташка, не притворяйся дурой, это совершенно тебя не красит. Ты и без разжевывания поняла, о ком речь. И если тебя это утешит — они обе совершенно пресные. Хотя Алура неплохо сосет, но я почти уверен, что ты, — Рунн большим пальцем здоровой руки погладил ее нижнюю губу, — куда более хороша в этом. Я готов кончить от одной мысли о твоих губах у меня…

Конец фразы утонул в громогласных приветствиях, которыми гости встретили появление императора и его спутницы.

Киирис инстинктивно шагнула глубже в толпу, радуясь, что количество людей позволяет без труда затеряться в их плотных рядах. Не известно, что двигало Дэйном, когда он потребовал ее обязательного присутствия, но это было настоящим безумием. Три женщины так или иначе желающие заполучить самого влиятельного мужчину империи на одной территории — такое вряд ли выдержат даже трехсотлетние стены Замка туманов. Тем более, что на фоне расфуфыренных соперниц, Киирис, в простом черном наглухо закрытом платье, выглядела совершенно проигрышно. Единственным ее украшением был ошейник, и это радовало и огорчало одновременно. С одной стороны, даже если собрать все украшения на всех присутствующих в зале женщинах, их все равно будет значительно меньше, чем камней в ее ошейнике. И Киирис уже не единожды поймала на себе завистливый взгляд. А с другой: каждый в зале, даже дорожная пыль на сапогах, знают, что она — рабыня. По крайней мере на Алуре не было ни единого свидетельства ее статуса наложницы. Глупость принимать за обиды простой порядок вещей, но Киирис не могла отделаться от мысли, что Дэйн намеренно желал унизить ее перед соперницами.