Три короны для Мертвой Киирис - Айя Субботина

Торжественная часть была короткой. Император пожелал всем собравшимся мира в доме и огня в очаге, его верные касхары пожелали того же взамен.

Принцесса — Киирис не могла заставить себя называть ее по имени «Торана» — явилась в дорогом шелковом платье. Слишком вычурном, как на вкус Киирис. Торана как будто кричала: «Я ваша будущая императрица, начинайте думать, чем меня умасливать».

Она вела себя так, как ведет себя женщина, которая имеет все основания полагать, что победа уже у нее в кармане. Не слишком умная стратегия, но, возможно, у Тораны, в отличие от Киирис, была куда более спокойная и предсказуемая жизнь, в которой все шло по четко предопределенному плану.

По случаю торжества Дэйн сменил более простую одежду, которой отдавал предпочтение в повседневной жизни на кожаные штаны, белоснежную тонкую сорочку и кожаную верхнюю куртку, которая едва не трескалась на его широких плечах. Кровавые рубины в его короне словно напились света факелов и свечей: полыхали так ярко и зловеще, будто хотели напомнить всем окружающим, что пред ними — первый мясник Нэтрезской империи.

Киирис скользнула за спину какого-то богато разодетого господина, благо, он пришел в сопровождении нескольких сыновей и за ними мейритина чувствовала себя почти невидимкой. Почти, потому что Дэйн сразу, будто точно зал, где она спрячется, нашел ее взглядом. Посмотрел с прищуром, как будто нашел какой-то существенный изъян — а потом сосредоточил внимание на своей гостье.

— Потанцуешь со мной? — Рунн определенно сам себя назначил ее кавалером на этот вечер.

— Уверен, что хочешь со мной танцевать? — Киирис как бы невзначай провела пальцем по ошейнику, поморщилась от холода камней. — Император не просто так окольцевал меня этой безделушкой. И мне казалось, вы все выяснили. Ты сам отдал ему таэрн.

Наследнику тени определенно не понравилось напоминание о его проигрыше. Он скривился, что-то пробурчал себе под нос, но остался стоять, где стоял. Киирис его компания начинала нравится. По крайней мере, Рунн отвлекал ее от постоянного навязчивого желания наблюдать за тем, как император вежлив и обходителен со своей гостьей. Почему-то именно сегодня его безупречные манеры раздражали сильнее всего.

— У нас с ним был договор, Киирис. Остановимся на этом.

Она безразлично передернула плечами. Какая разница, что это за договор? Кусок земли или мешок денег, или какая-то другая привилегия? Лучше сосредоточиться на том, где сегодняшний вечер проводит Раслер: с самого начала празднества Кирис так и не увидела его среди гостей. А домин был слишком значительной фигурой. Чтобы его появление осталось незамеченным.

Совсем скоро гостей позвали к столу. Под пиршество живота отвели южную часть зала, самую отапливаемую. Едва гости расселись по лавкам, в промозглые, наполненные гомоном стены потянулась вереница служанок с кувшинами, мисками и отрезами ткани в руках. Гости мыли руки, приговаривая каждый на свой лад слова охранных молитв. Первым блюдом подали разрезанного на куски оленя. К нему множество гарниров: печеный картофель в масле, фаршированные печенью грибы, помидоры с заморскими острыми орехами. Горячие вина с Теплых островов лились рекой.

Киирис была рада, что ее место за столом было на самом отшибе. Здесь ее не мог достать даже Рунн, которому, согласно заведенным правилам, полагалось сидеть по правую руку от брата. Натянутая улыбка на лице Тораны, когда тенерожденный наследник подвинул ее с места, куда она нахально уселась, вызвала у Киирис приятное чувство злорадства. В конце концов, она тоже живая кровь и имеет полное право радоваться скисшей улыбке на лице соперницы.

Соперницы? Мейритина быстро, пока никто не заметил, опустила взгляд в пустую тарелку. Есть совершенно не хотелось, равно как и пить. Лучше уж после, когда гости войдут в раж и выпадет возможность незаметно ускользнуть, перекусить чем-нибудь у себя в комнате. Верная Корта уже выучила ее повадки и наверняка найдет способ покормить госпожу.

После первых блюд музыканты ударили о струнам, а в зал снова потянулись служки с новыми угощениями: гранатами, финиками, приправленной кислыми фруктами рыбой, икрой. Гости пили не переставая, император смеялся и изредка потягивал вино из черного каменного кубка.

Все шло своим чередом. И когда Киирис, наконец, успокоилась и убедила себя, что присутствует на празднике лишь в угоду его странной прихоти, Дэйн снова разрушил ее хрупкое внутренне равновесие.

Когда музыканты взяли тягучий меланхоличный мотив, император резко встал из-за стола, прошел в другой конец зала в сопровождении напряженно умолкнувших гостей, взял Киирис за руку и выел ее в центр зала.

— Мой император, это противоречит…

— Просто переставляй свои ноги, мейритина, — посоветовал он тоном, не принимающим возражений. — Мне кажется, это вполне посильная задача.

Она подчинилась, тая и одновременно застывая в его руках. Он был ее личным огнем и стужей, распалял и превращал в лед одним лишь горчим выдохом в макушку.

— Ради богов, Киирис, в жизни не поверю, что рас’маа’ру не обучили премудростям танцев, — пожурил он. — Ты мне все ноги оттоптала.

— У меня есть веская причина, чтобы вести себя, как неуклюжая курица.

— Вспоминаешь утро? — Он прижал ее крепче, практически вдавил в свое тело. — Потому что ты обнаженная подо мной — это лучшее, что я видел в последнее время. И этот образ преследует меня, как смертное проклятие.

От того, как похотливо прозвучали эти слова, Киирис бросило в жар.

Нет, нужно успокоится, взять себя в руки, сосредоточиться на том, что действительно важно: например, на следующем за ними по пятам взгляде Тораны. И на хищном блеске в глазах иникеры — вот уж кто не делает ровным счетом ничего, чтобы сохранить хоть видимость приличий.

— В чем была необходимость приводить всех троих женщин? — отринув чувство самосохранения, спросила Киирис. Отстранилась, чтобы иметь возможность посмотреть Дэйну в лицо. — В чем необходимость выставлять напоказ свою рабыню в ошейнике, за который можно купить целый город со всеми его жителями?

— Полагаю, я просто сукин сын, которому до смерти скучно на этом празднике жизни, — отозвался он. Даже не скрывал, что прячет истинную причину за насмешками. — Вот жду, которая из вас первой пустит в ход жало. Я слыхал, что вот те ушлые ребята, — император кивнул на готовящихся к выступанию акробатов, — принимают ставки.

— И какие у меня шансы?

— Полагаю, они велики. Ты, в отличие от соперниц, можешь бодаться.

Киирис сделала все, чтобы проигнорировать его шутку, но было слишком поздно — губы сами собой растянулись в приступе веселья, а негромкий гортанный смех Дэйна ненадолго сотворил иллюзию, что так и должно быть. По крайней мере, на этот танец она получила императора всего без остатка. Это куда больше, чем возможность сидеть к нему поближе или врать направо и налево о его ребенке в животе.

— Киирис. — Его резко сменившийся тон одним мхом разрушил ее попытки насладиться самообманом. — Чтобы ни случилось — ты должна мерить мне.