Трафальгар. Люди, сражение, шторм - Тим Клейтон

перешагнул через этот предел, вызвав у них растерянность и сомнения в своих силах ударом «пелл-мелл»[64]. С того момента, как он прорвал линию, он навязал им свой собственный темп действий. Отделенные друг от друга и от Вильнёва, лишь немногие смогли эффективно ответить, а сам Вильнёв не смог толком управлять своими силами.

Смит заключил: "Диапазон комбинаций масштабов и темпов операций, с которыми могли справиться французы и испанцы, их грани хаоса, очевидно, был существенно ниже такового у британского флота. Это дало британцам решающее преимущество в симметричном конфликте".

 Несомненно, Нельсон придавал большое значение информированию о своем плане и важности толковой инициативы со стороны капитанов. Его беседа в саду Мертон-Плейс с кэптеном Ричардом Китсом наглядно демонстрирует его стремление запутать противника, сбить его с толку, навязав свою собственную схему действий.

Добившись желаемого результата, Нельсон был уверен в силе британской артиллерии ближнего боя, в превосходстве вооружения и маневра, а также в скорострельности. Его вера, как уже было доказано, была вполне обоснованной. В некоторых случаях франко-испанцы пытались парировать мощь британских карронад подавляющим огнем стрелкового оружия, но выиграть бой между двумя кораблями им пока не удавалось. Главные батареи британских кораблей неоднократно доминировали над своими противниками, что бы те ни делали над верхними палубами. В других случаях, насыщенность британских квартердеков, полубаков и полуютов тяжелыми карронадами производила разрушительный эффект, выводя вражеские корабли из строя путем уничтожения такелажа и ключевого персонала.

Сбитые с толку дымом и деморализованные первым столкновением с британской артиллерией, такие корабли, как «Монтаньес» и «Аргонавт», отступили, вместо того чтобы сблизиться с вовлеченными в бой кораблями противника, на которые с их помощью можно было оказать более сильное давление. Такие корабли, как «Сан-Хусто», маневренность которых была ограничена неопытными экипажами, вообще не вступали в ближний бой. В результате первые британские корабли, достигшие франко-испанской линии, уцелели, хотя их численность составляла восемь к шестнадцати, в то время как Нельсон предполагал, что они будут иметь численное превосходство пятнадцать к двенадцати.

Наконец, с запозданием, прибыл поток новых британских кораблей, имевших возможность маневрировать. Большинство из них оказалось в тылу франко-испанской линии, что давало англичанам локальное численное преимущество. Некоторые из них могли вмешаться в ход событий и поддержать или атаковать там, где их присутствие было наиболее целесообразным. То, что сейчас решат сделать их капитаны, окажет решающее влияние на исход сражения.

Глава 15

На краю хаоса

Дальше к югу, на том участке, который сохранил подобие строя Объединенного флота, продолжал упорно сражаться «Плютон». Он вел огонь по «Белайлу», который едва мог отвечать, так как орудия, направленные на «Плютон», были накрыты парусами упавшей бизань-мачты. Несмотря на успехи Королевского флота в других местах, некоторое время казалось, что «Белайл» был единственным британским кораблем, вынужденным защищаться, поскольку отступавшие французские и испанские корабли поливали его своим огнем. «Сан-Хусто» и «Сан-Леандро» сочли его удобной мишенью, так же, как и «Эгль», когда он смог оторваться от «Беллерофона». В четырнадцать десять Пол Николас, молодой лейтенант морской пехоты, "находился в это время под срезом полуюта, помогая управлять карронадой, когда крик ʻПолундра! Она падает!ʼ заставил меня поднять голову, и в тот же миг грот-мачта перевалилась через фальшборт прямо надо мной. От падения этой громоздкой массы задрожал весь корпус корабля". Те, кто находился на полуюте, были на волосок от гибели.

Французский корабль «Нэптюн» (капитан Эспри-Транкий Мэстраль) в конце концов был вытеснен британскими подкреплениями со своей позиции у «Темерера». В четырнадцать тридцать он приблизился к «Белайлу», занял позицию по его носу и к четырнадцати сорока пяти продольным огнем снес его фок-мачту и бушприт. Отказавшись сдаваться, «Белайл» поднял британский флаг, привязав его к пике, на обрубке фок-мачты. Но, как писал Николас, корабль не мог маневрировать для ответного огня: "Единственным средством, которое было в нашей власти, чтобы развернуть корабль бортом к противнику, были длинные весла, которые можно высунуть из орудийных портов; мы попытались, но безрезультатно, поскольку даже на кораблях под совершенным командованием они оказываются практически бесполезными".

Положение кораблей дивизии Коллингвуда на 14:15 

Лейтенант Джон Оуэн вспоминал, что в это время "капитан, видя, как я ревностно выполняю свой долг, был достаточно любезен, чтобы вручить мне гроздь винограда, и, казалось, был доволен, когда я сказал ему, что наши люди действуют благородно и что корабль блестяще показал себя". Но, по словам Николаса, «Белайл» к этому времени был "просто качающейся на волнах посудиной, покрытой обломками".

Недалеко от него «Альхесирас» и «Тоннант» все еще продолжали сражаться. Борта обоих кораблей скрежетали друг о друга, и на нижней палубе приходилось откатывать пушки внутрь так, чтобы стволы не высовывались из портов, что увеличивало грохот и задымление внутреннего пространства. Учитывая критическое положение, адмирал Шарль Магон обошел «Альхесирас», подбадривая людей демонстрацией своего холодного мужества. Хотя он был бледен от потери крови после того, как осколок разорвал его бедро, он отказался покинуть бой для лечения.

На «Тоннанте» тридцатитрехлетний помощник квартирмейстера Джеймс Уайт из Сомерсета был командиром орудия на полуюте. Внезапно он обнаружил, что один из его больших пальцев на ноге висит на куске кожи. Он отрезал его ножом и перевязал рану шейным платком. Он не захотел спускаться вниз, подобно французскому адмиралу, с которым он сражался: "Нет, сэр, я не тот человек, чтобы спускаться вниз из-за пустяковой царапины. Мне хочется дать голодранцам еще несколько крепких пилюль, прежде чем мы покончим с ними". Мгновением позже, когда лафет его 18-фунтовой карронады был разбит, Уайт перешел на другое орудие.

Хотя грот- и крюйс-стеньги «Тоннанта» были сбиты некоторое время назад, товарищи Джеймса Уайта были полны решимости взять «Альхесирас» на абордаж, и немногие французы, все еще находившиеся на верхней палубе, были вынуждены отчаянно защищаться. Лоран Ле-Турнёр был тяжело ранен в плечо, штурманский офицер Пьер Леблон-Плассан и первый лейтенант Люк Морель — в грудь. От попадания тлеющих пыжей с «Тоннанта» загорелась кладовая боцмана, и три человека сгорели заживо, прежде чем пожар удалось потушить. Огонь перекинулся и на «Тоннант», и британцы использовали свой пожарный насос для тушения пожара на обоих кораблях.

Двадцативосьмилетний Дэниел Фицпатрик из Килкенни, которого в апреле наказали двадцатью четырьмя ударами плетью за кражу, перепрыгнул через зазор между бортами кораблей и вскочил на такелаж француза. Срезав один из четырех флагов «Альхесираса», он обвязал его вокруг пояса и бросился назад к «Тоннанту». В тот момент,