Корпорация Лемнискату. И каждый день за веком век - Наталья Косухина

– И он придет за тобой, – глухо закончил за меня Фордайс и, резко встав, подошел к окну.

– Редклиф?..

– Я сейчас очень хочу тебя встряхнуть и наорать.

– Прости, но это был единственный шанс. Я понимаю твои чувства, но на тот момент я не знала, как у нас все решится…

– И то, что беременна, тоже не знала? – испытующе посмотрел на меня князь, и я замерла.

– Откуда ты знаешь?

– Твое тело в некотором отношении стало очень чувствительным, – чуть улыбнулся Фордайс, и я залилась краской.

– Не знала. Фактически поняла уже в Цитадели. Последние дни были совершенно сумасшедшими, и я не обратила внимания, что задержка вышла за разумные пределы. А аптечка в корпорации очень разнообразная, вот и…

Подойдя ко мне, Редклиф подал мне руку и поднял с дивана, обняв.

– Ты же понимаешь, что я не позволю тебе не только принимать участие в операции, но даже пальцем пошевелить.

Я кивнула. Рисковать ребенком я и сама не собиралась, в этом плане он мог не беспокоиться.

– Спасибо…

– За что? – удивленно вскинула я глаза.

– За то, что ты со мной и подаришь сына или дочь.

Улыбнувшись, я обвила его шею руками и поцеловала. Теплые нежные губы касались с нежностью и любовью, руки крепко прижали к себе. Я зарылась пальцами в волосы…

– Ваше сиятельство, вас просят… – раздался от двери знакомый женский голос, и, оторвавшись от Фордайса, я заметила одну из главных сплетниц корпорации.

Она стояла на пороге и смотрела на нас круглыми глазами.

Я еле сдержала смешок и изобразила вежливый интерес.

– Меня просят… – подтолкнул ее к ответу Редклиф.

– В зал заседаний, – пролепетала женщина. – Все собрались.

– Спасибо.

Пятясь назад, женщина вышла, а мы не смогли сдержать смеха.

– Вопрос об обнародовании наших отношений больше не стоит. Поэтому пошли, покажу тебе совет напыщенных снобов, частью которого я являюсь.

Я похлопала Фордайса по руке:

– Не переживай, я хорошо на тебя влияю, совсем скоро ты исправишься.

* * *

Совет прошел на удивление шумно. Сначала мы рассказали о том, что уже произошло, о смерти моего отца, о случившемся столкновении с дуовитами и об их плане нападения на корпорацию. Свою информированность я объяснила болтливостью Вероники. В конце концов, она мертва, и, может, хоть смерть ее принесет людям пользу.

Потом они спорили о том, как поступить, о моей роли в операции, и, конечно, Редклиф не упустил возможность сообщить всем о моем интересном положении. Глаза Фордайса-старшего довольно блеснули при известии, что он станет дедом.

Решено было мое участие ограничить, а меня заменить похожей девушкой из отдела безопасности. Я чувствовала себя немного виноватой – заварила кашу, а рисковать будет кто-то другой, но иного выхода не видела.

И единственное, в чем не уступила, – это в попытке Редклифа отстранить меня от заданий. До конца четвертого месяца я буду прыгать, как это делали все женщины до меня. Фордайс поморщился, но давить не стал.

Тем более параллельно он полушепотом сторговал у меня обещание переехать к нему и отказаться от своей старой квартиры, которую я снимала. Жаль, конечно, было расставаться с привычным местом, с которым связано много воспоминаний, но я прекрасно знала, что придется что-то менять. Так почему не сейчас?

Едва мы вышли из душного зала, князь сразу повлек меня прочь из здания Лемнискату. Я шла рядом тихая и задумчивая, так как не знала, что говорить маме. Сестра и бабушка будут рады, отчиму безразлично, а вот как это воспримет мама?

– О чем задумалась?

– О том, как сообщить эту новость родным. Не знаю, какой способ лучше выбрать.

В холле, где царили суета и шум, мы целенаправленно шли к входной двери. Но в связи с приездом многих известных личностей сюда набилось столько людей и прессы, что это было проблематично.

– У меня есть одна идея, – остановился Фордайс.

– Какая? – Я настороженно взглянула на него, а он просто склонился ко мне и поцеловал.

Не знаю, сколько прошло времени, может, секунды две, как засверкали вспышки фотоаппаратов, запечатлев поцелуй в ста ракурсах. Но едва губы Редклифа коснулись моих, меня перестали волновать такие мелочи. Я была счастлива.

* * *

За такое креативное решение рассказать новость родным я готова была убить князя. Сама жутко нервничала, но и что-то сделать не решалась. Мне так и представлялось, как я звоню маме и сообщаю: «Мам, ты случайно ничего обо мне не читала?»

– Как ты думаешь, когда новости дойдут до мамы и бабушки? – переживала я, вцепившись в руку Фордайса.

Тот открывал дверь своей квартиры, в которой я ни разу не была, но сейчас мне было не до этого.

– Думаю, через пару дней. Они у тебя все за границей, и новости до них докатятся не сразу.

– Что же делать?..

– А я думал, ты храбрая девочка, а ты – обычная трусиха.

– Я плохо на тебя влияю, – пробормотала я, проходя в квартиру.

А внутри было на что посмотреть. Уже с порога стало понятно, что квартира Фордайса большая, но ее было сложно назвать домом. Минимум мебели, идеально ровные белые стены.

– Ну как тебе? – усмехнувшись, поинтересовался князь.

– М-м-м… Очень необычно.

– Хорошо, – покладисто кивнул Фордайс. – Если здесь мы жить не будем, где предлагаешь обосноваться?

Пройдя на кухню, я первым делом залезла в холодильник: есть хотелось ужасно. А там… пусто и гулко.

– Знаешь, меня не покидает стойкое ощущение, что мы в игрушечном кукольном домике, где все понарошку, только пластиковой еды не хватает. Ты вообще здесь питаешься?

– Редко… Но тебе нужно питаться, – обхватил меня сзади Редклиф, на живот легла крепкая мужская рука. – Давай сегодня закажем из ресторана и заодно решим, где поселимся. Хотя я уже знаю, что ты предложишь…

– Резиденцию, – закончила я. – Ты не против?

– После того как попробовал стряпню Маргариты? – уткнулся в шею творец. – А если вспомнить, что там еще есть прекрасный пруд…

– Ты помнишь? – затаила я дыхание.

– Помню ли я? Да у меня едва сердце не остановилось, когда я смотрел на тебя.

– Вот и хорошо, не одной же мне было мучиться, – мурлыкнула я, встречая теплые нежные губы.

Растворяясь в удовольствии и счастье, я до сих пор не могла поверить, что за сдержанной оболочкой Фордайса скрывается такая страстная натура, которая теперь принадлежит мне.

Как же долго я к этому стремилась.