Wildcard. Темная лошадка - Мари Лу

– Ты и твой чувствительный зад, – Несмотря ни на что, Тримейн все еще может закатывать глаза. – Ты, бывало, жаловался и на кровать в общежитии «Всадников».

– Да, она была отстойной. Если у тебя и была причина покинуть «Всадников», так это из-за той чертовой кровати.

Повисает пауза.

– Где Кенто? – наконец спрашивает Тримейн.

При этих словах Рошан садится прямее, четки возвращаются на его запястье.

– Летит в Сеул с двумя товарищами по команде, – отвечает он. – Ему нужно вернуться, чтобы успеть на парад в их честь. Он передает тебе пожелания скорейшего выздоровления.

Тримейн отвечает на эти слова лишь кашлем и зажмуривается от боли. После долгой паузы Рошан снова облокачивается на кровать.

– Эми сказала тебе держаться подальше от файлов института, – говорит он.

– Не взлом выдал меня, – отвечает Тримейн. – Я наткнулся на тупое растение в коридоре, ваза упала и разбилась. Такая фигня.

– Ну да, но ты не сможешь пережить несколько дыр в голове. – Рошан хмурится и снова опускает взгляд. Он молчит, но я вижу его злость в сжатых челюстях, в крепко сцепленных руках.

– О чем ты думаешь? – тихим голосом спрашивает Тримейн.

Рошан качает головой.

– Я думаю, что хочу попросить прощения, – отвечает он.

– За что?

– За то, что вообще попросил тебя помочь Эми. Я волновался, что она снова отправится туда одна, будет все скрывать. Я не должен был вкладывать эту идею в твою голову.

Тримейн раздраженно выдыхает.

– Если бы ты этого не попросил, я был все равно так поступил. Думаешь, охотник решит отказаться от погони всей его жизни? Да ладно тебе. Не бери на себя слишком много.

Глаза Рошана снова полны слез, и он быстро вытирает рукой лицо.

– Ты действительно хочешь знать, о чем я думаю? Я думаю о том, что все уже ушли, я все еще здесь, у твоей постели, словно какой-то идиот. Врачи сказали, что твое состояние стабилизировалось, сказали мне идти домой. Чего я здесь жду? Не знаю.

Тримейн просто смотрит на него. Не могу сказать, что мелькает в его бледных глазах, но, когда он говорит, он не встречается взглядом с Рошаном.

– А знаешь, о чем думаю я? – бормочет он. – Я думаю о том, что, если бы ты лежал в постели вместо меня, вся твоя семья была бы здесь. Твой брат, и его жена-герцогиня, и их ребенок. Твоя сестра. Твоя мать и твой отец. Все твои кузены и кузины, племянники и племянницы, все до последнего. Места бы свободного не осталось. Они бы прилетели все вместе на частном самолете и толпились бы здесь, волнуясь и ожидая, когда ты сможешь выйти из палаты.

Он колеблется, словно боится продолжать.

– Я знаю, что ты теперь с Кенто. Я знаю, что он во всем лучше меня. Но я думаю, что хоть никто в моей семье не хочет посещать меня, хоть ты единственный сидишь здесь, мне наплевать, потому что ты все равно что весь чертов мир.

Он кривится в последующей тишине от смущения.

– Помнишь тот момент после моей речи, когда я хотел бы подойти прямо к тебе или покинуть комнату в грандиозном финале? Только вот я привязан к этой тупой кровати, так что теперь мне просто неловко. Знаешь что? Забудь, что я сказал. Это было просто…

Рошан берет руку Тримейна в свою и крепко сжимает. Он ничего не говорит долгое время, но почему-то эта спорная тишина кажется как раз тем, что и нужно услышать.

– Ты знаешь, я никак не могу забыть тебя, – наконец бормочет Рошан.

– И я тебя, – отвечает Тримейн. Он слегка поворачивает голову, насколько может, и закрывает глаза, когда Рошан наклоняется, чтобы поцеловать его.

Воспоминание исчезает, словно все, что я только что видела, произошло за секунду. Рошан остается сидеть, прислонившись к стене, его пустые глаза устремлены вперед.

Ноль уже знает, что мы делаем и куда пытаемся добраться. Он даже поставил здесь ловушку, воспользовался этой игрой против нас, чтобы выследить нас. Он знал, что Хидео вернется сюда, в их старый дом.

Я вскидываю голову и сердито щурюсь, глядя на Ноля. Он просто смотрит на меня через свой непрозрачный шлем, молча изучая меня, прежде чем снова обратить внимание на Хидео. К моему удивлению, он не касается его.

Вместо этого он поворачивается и бросается на меня.

Хидео спешит ко мне. Он добирается до меня быстрее Ноля и встает передо мной, стиснув зубы, готовый к нападению брата. Ноль останавливается прежде, чем Хидео успевает дотянуться до него. Снова кажется, что он уворачивается от брата, словно его прикосновение может вызвать тот же ядовитый эффект, что и разум Ноля, контролирующий любого из нас.

– Тронешь ее, и я убью тебя, – рычит Хидео.

– Ты не убьешь Сасукэ, – отвечает Ноль прохладным голосом.

– Ты не Сасукэ.

Земля под нами еще больше трескается. Я теряю равновесие и падаю на колени. Прямо на моих глазах огромная трещина пробегает по полу. Я пытаюсь встать на ноги и бросаюсь на Ноля.

Но уже слишком поздно. Пол уходит из-под ног, и мы все падаем во тьму.

Я понятию не имею, где мы. Темнота всепоглощающая, и я слышу лишь дыхание Хидео где-то рядом со мной. Его дыхание хриплое, и когда он говорит, его голос звучит слабее.

– Хидео? – шепчу я, а потом произношу его имя громче. – Хидео?

Он не отвечает сразу же. Одно страшное мгновение я думаю, что Ноль каким-то образом добрался и до него, и что моя новая теория совершенно ошибочна. Хидео перестанет говорить. Возможно, он уже смотрит в пространство этой тьмы, лишенный эмоций.

Или, может быть, в настоящей жизни он умирает, истекая кровью. Мы оба в ловушке в убежище, а за дверью – охрана Ноля. В любой момент они могут ворваться и схватить нас, и я почувствую грубую хватку на моих руках. Я почувствую холодное дуло пистолета, приставленного к моей голове.

А затем Хидео шепчет:

– Эмика.

– Я здесь, – шепчу я в ответ.

Он вздыхает, кажется, с облегчением.

– Прости меня, – бормочет он. – Я должен был понять, что он поставит ловушку как раз в том месте, куда я бы я точно нас привел.

Постепенно кромешная тьма вокруг нас проясняется. Сначала я вижу лишь землю под ногами. Она кажется потрескавшимся бетоном. А потом едва заметные силуэты вокруг нас превращаются из обычных теней в стволы деревьев, а темные стены становятся возвышающимися зданиями. Мой взгляд поднимается все выше и выше – мир проясняется.

Это похоже на незаконченный город.

Небоскребы с пустыми интерьерами, лишенными света. Улицы с разбитыми тротуарами. Это призрачная версия Токио, без толп людей, которые я видела в предыдущей иллюзии Сибуи. Неоновые вывески, не включенные, висят на торговых центрах и магазинах. У зданий есть окна, но через стекло я вижу лишь пустые комнаты с осыпающимися стенами. Картины на стенах не закончены. Когда я присматриваюсь к ним, то вижу, что на них изображены сцены из старой жизни Ноля. Здесь и силуэт, напоминающий часть их старого дома, только похожий на грубый набросок, и портрет семьи, но у них нет лиц.