Сто лет и чемодан денег в придачу - Юнас Юнассон

— Я уверен, что юный товарищ Ким — очень умный мальчик и далеко пойдет, — сказал Аллан, предоставив остальное на усмотрение судьбы.

— Да, считается, что я унаследую папину работу после папы, так что тут товарищ маршал прав. Но выпейте чаю, а я пока поговорю с дядей Сталиным.

Юный товарищ Ким отошел к коричневому письменному столу в углу кабинета, пока Аллан наливал себе чай и раздумывал, не выпрыгнуть ли ему в окно. Но тут же отказался от этой идеи. Во-первых, они находились на четвертом этаже дворца премьер-министра, а во-вторых, Аллан не мог оставить друга. Герберт прыгнул бы более чем охотно (если бы набрался смелости), но его ведь рядом не было.

Тут раздумья Аллана оказались нарушены: юный товарищ Ким расплакался. Он положил трубку и бросился к Аллану с ревом:

— Дядя Сталин умер! Дядя Сталин умер!

Аллан подумал, что такая удача — это уж что-то почти запредельное, и сказал:

— Ну, будет, будет, юный товарищ Ким. Идите сюда, дядя маршал вас обнимет, пожалеет. Будет вам, будет…

После того как юного товарища Кима немножко пожалели и успокоили, он больше уже не напоминал маленького старичка. Казалось, ему больше не под силу быть взрослым. Шмыгая носом, он с трудом выговорил, что кровоизлияние в мозг у дяди Сталина случилось несколько дней назад, а умер он, по словам тети Сталиной (он называл ее так), как раз перед тем, как юный товарищ Ким позвонил.

И пока юный товарищ Ким, нахохлившись, сидел у Аллана на коленях, тот с чувством излагал светлые воспоминания о своей последней встрече с товарищем Сталиным. Они вместе сидели на торжественном ужине, и атмосфера была такая чудесная, как бывает только при встрече настоящих друзей. Товарищ Сталин и танцевал в тот вечер, и пел. Аллан принялся напевать грузинскую народную песню, которую в тот раз исполнил Сталин перед тем, как в его голове случилось короткое замыкание, и юный товарищ Ким узнал эту песню! Товарищ Сталин ему ее тоже пел! Теперь уж точно все сомнения развеялись. Дядя маршал конечно же именно тот, за кого себя выдает. Юный товарищ Ким устроит, чтобы папа-премьер-министр принял маршала уже завтра. А теперь пусть дядя маршал обнимет его еще разочек…

~~~

Если вы думаете, что премьер-министр управлял своей половиной страны сидя у себя в кабинете, то вы ошибаетесь. Это было бы слишком рискованно. Нет, чтобы встретиться с Ким Ир Сеном, предстояло долго ехать, причем — из соображений безопасности — на самоходной артиллерийской установке СУ-122: ведь Аллана с Гербертом лично сопровождал ближайший человек премьер-министра, он же его сын.

Приятной поездку назвать было никак нельзя, ну да ведь комфортабельность — совсем не первоочередное требование к самоходным установкам. По дороге у Аллана вполне хватило времени, чтобы обдумать две не последние вещи, а именно — что он скажет Ким Ир Сену и какого результата от этого хотел бы. Ближайшего человека премьер-министра — и к тому же мальчишку — он заверил, будто прибыл с важным сообщением от товарища Сталина, и с этим теперь вдруг все сделалось легко и просто. Лжемаршал мог теперь выдумывать что в голову взбредет — Сталин уже вряд ли станет возражать. Так что Аллан решил, что послание Ким Ир Сену будет заключаться в том, что Сталин решил подарить ему двести танков для защиты коммунистических идеалов в Корее. Или, скажем, триста. Чем больше танков, тем больше премьер-министр обрадуется. Особого желания вернуться в Советский Союз, уладив дело с Ким Ир Сеном, Аллан не испытывал. Но заставить северокорейского руководителя помочь Аллану и Герберту попасть вместо этого в Южную Корею вряд ли так легко получится. А оставаться вблизи Ким Ир Сена по мере неприбытия этих самых танков будет с каждым днем все опаснее для здоровья. Может, лучше в Китай? Покуда Аллан с Гербертом носили лагерные бушлаты, такой вариант не годился, но теперь-то все иначе. Может, гигантский сосед Кореи вместо опасности сулит теперь надежду, раз уж Аллан заделался советским маршалом? Особенно если Аллан сумеет добыть у Ким Ир Сена подходящее рекомендательное письмо…

Значит, следующая остановка — Китай. А если по ходу дела не придет идея получше, то всегда можно будет еще разок рвануть через Гималаи.

Решено. Ким Ир Сен получит триста танков, или четыреста — в таких делах скупость ни к чему. После этого псевдомаршал очень попросит премьер-министра о помощи с транспортом и визой для поездки в Китай, поскольку у маршала есть дело еще и к Мао Цзэдуну. Все, план был готов, и Аллану он нравился.

Под вечер самоходка въехала на какой-то, как показалось Аллану, военный объект.

— Мы, что ли, уже в Южной Корее? — с надеждой спросил Герберт.

— Если где-то на белом свете и есть место, где нет Ким Чен Ира, так это в Южной Корее, — сказал Аллан.

— Нет, это ясно… я просто подумал… да нет, не подумал, пожалуй, — сказал Герберт.

И вот десятиколесный гусеничный транспорт вздрогнул и остановился. Трое пассажиров вылезли наружу и спустились на твердую землю. Место, куда они попали, оказалось аэродромом, и теперь они стояли возле какого-то здания, похожего на командный пункт.

Юный товарищ Ким Чен Ир придержал входную дверь, пропуская Аллана и Герберта, потом, семеня, забежал вперед и придержал следующую дверь. И тут вся троица попала в святая святых. Там внутри стоял большой письменный стол, заваленный бумагами, за ним на стене висела карта Кореи, а справа стояла пара диванов и столик. На одном диване сидел премьер-министр Ким Ир Сен, на другом — его гость. Кроме того, у противоположной стены стояли двое автоматчиков по стойке «смирно».

— Добрый вечер, товарищ премьер-министр, — сказал Аллан. — Я маршал Кирилл Афанасьевич Мерецков из Советского Союза.

— Никакой ты не маршал, — спокойно произнес Ким Ир Сен. — Я прекрасно знаю маршала Мерецкова.

— Ай-ай-ай, — сказал Аллан.

Автоматчики тут же отставили стойку «смирно» и направили оружие на лжемаршала и его, по всей видимости, лжеадъютанта. Ким Ир Сен был по-прежнему спокоен, но его сын зашелся в приступе рыданий и ярости. Наверное, в этот миг он окончательно простился с детством. Ни на кого не полагаться! А он бросился тогда в объятия этого лжемаршала. Ни на кого не полагаться! Никогда, ни за что он больше не поверит ни единому человеку.

— Ты умрешь! — сквозь слезы крикнул он Аллану. — И ты! — сказал он Герберту.

— Да, умереть вы умрете, — сказал Ким Ир Сен, все так же спокойно. — Но сперва мы выясним, кто вас подослал.

Вот это мне уже не нравится, подумал Аллан.

Вот это мне уже нравится, подумал Герберт.

~~~

A y настоящего маршала Кирилла Афанасьевича Мерецкова и его адъютанта не оставалось другого выбора, кроме как отправиться пешком туда, где, возможно, что-то осталось от Владивостока.

Через несколько часов они пришли в один из палаточных лагерей, оборудованных военными возле уничтоженного города. Поначалу маршала ожидало еще большее унижение — его приняли за беглого заключенного, который раскаялся и решил вернуться. Но потом его узнали в лицо и окружили подобающей маршальскому званию заботой и участием.