Сто лет и чемодан денег в придачу - Юнас Юнассон

Это ее не слишком огорчило, ведь в мужском обществе она всегда чувствовала себя неловко. Да и в женском. Да и вообще с другими людьми. Но так было лишь до нынешнего часа! Потому что есть что-то особенное в одном из этих новых белых постояльцев отеля. Его зовут Герберт, и кажется, что… что у них много общего. Он, правда, минимум на тридцать лет ее старше, но это же совершенно не важно, потому что она… влюбилась! И любовь оказалась взаимной. Герберт никогда еще не встречал человека, соображавшего почти так же туго, как он сам.

Когда Ни Вайан Лакшми исполнилось пятнадцать, отец подарил ей на день рождения «Грамматику». Мысль отца состояла в том, чтобы дочка выучилась говорить по-голландски, поскольку Индонезия в то время была голландской колонией. Через четыре года упорной борьбы девушки с учебником в гости к ним заглянул один голландец. Тогда Ни Вайан Лакшми впервые решилась попробовать себя в голландском, стоившим ей таких трудов, и тут оказалось, что говорит она по-немецки. Отец, который тоже сообразительностью не блистал, купил ей не тот учебник.

Теперь, семнадцать лет спустя, это несчастное обстоятельство обернулось своей противоположностью, потому что Ни Вайан Лакшми и Герберт могли разговаривать друг с другом и объясниться друг другу в любви.

А затем случилось следующее: Герберт затребовал (и получил) половину всех долларов, выданных Мао Цзэдуном Аллану, после чего отправился к отцу Ни Вайан Лакшми и попросил у него руки его старшей дочери. Отец решил, что над ним подшутили. В самом деле: заявляется иностранец, белый, буле, полные карманы денег — и просит руки самой тупой из его дочерей! Да такой даже если просто в дом постучит — уже сенсация. Ведь семья Ни Вайан Лакшми принадлежала к касте судра, низшей из четырех возможных на Бали.

— Вы точно не перепутали дом? — спросил отец. — И вы о старшей дочери спрашиваете?

Герберт Эйнштейн ответил, что вообще-то часто путается, но теперь нет — это совершенно точно.

Через две недели настало время свадьбы, ведь Герберт перешел в… какую-то религию, только забыл, как она называется. Но довольно занятная — слоновьи головы и все такое.

Пару недель Герберт пытался выучить имя свой жены, пока не сдался.

— Любимая, — сказал он. — Я не в состоянии запомнить, как тебя зовут. Скажи, ты очень расстроишься, если я буду звать тебя Аманда?

— Да нет, конечно, милый Герберт. Аманда звучит так красиво! Но почему именно Аманда?

— Сам не знаю, — сказал Герберт. — А у тебя есть другие предложения?

Поскольку у Ни Вайан Лакшми их не оказалось, то с этого момента она стала Амандой Эйнштейн.

Герберт и Аманда купили себе домик в деревне Санур, неподалеку от отеля и пляжа, где проводил время Аллан. Аманда уволилась из официанток, и не особенно переживала — все равно бы ее выгнали рано или поздно, потому что она ни одного заказа не могла выполнить как следует. Осталось только придумать, чем они с Гербертом намерены заняться в будущем.

Как и Герберт, Аманда путала все, что только можно было перепутать: левое становилось правым, верх — низом, а «то» — «этим». Поэтому она так и не смогла получить никакого образования: ведь для этого нужно как минимум, чтобы человек регулярно находил дорогу в школу.

Но теперь, когда у Аманды и Герберта целая куча долларов, все устроится! Я, конечно, ужас как плохо соображает, объясняла Аманда супругу, но я, как-никак, не дура!

И она рассказала, что в Индонезии продается все, и это крайне удобная штука для тех, у кого есть деньги. Герберт никак не мог взять в толк, что жена имеет в виду, но та хорошо знала, каково это, когда ничего не понимаешь, и вместо того, чтобы пускаться в дальнейшие объяснения, попросила:

— Ты скажи, что тебе самому хочется, милый Герберт!

— В каком смысле? Ты хочешь сказать… ну, скажем, водить машину?

— Вот-вот! — сказала Аманда.

Тут она извинилась, что ей надо пойти кое-что уладить. Но к ужину она вернется.

Три часа спустя она уже снова была дома, имея при себе новенькие водительские права на имя Герберта — но не только. Еще у нее был диплом автоинструктора, подтверждавший квалификацию Герберта, и свидетельство о приобретении местной автошколы, которой Аманда уже дала новое имя — «Эйнштейн-Автоправа».

Все это, разумеется, Герберта до глубины души поразило, но… неужели он от этого станет лучше водить машину? Ну, в каком-то смысле да, объяснила Аманда. Потому что теперь у него статус, теперь он сам принимает решения, кто хорошо водит машину, а кто нет. Ведь жизнь так устроена, что правильно не то, что на самом деле правильно, а то, о чем тот, кто принимает решения, скажет, что это правильно.

Герберт просиял: он понял!

Фирма «Эйнштейн-Автоправа» оказалась успешным предприятием. Практически все на острове, кто хотел получить права, учились у этого симпатичного белого. Сам Герберт постепенно вошел в роль. Он лично читал все теоретические лекции, авторитетно заявляя, например, что ездить слишком быстро — это плохо, потому что может произойти авария. Слишком медленно тоже ехать не следует, так как это мешает проезду. Ученики кивали и записывали — господин учитель знает что говорит.

Шесть месяцев спустя Герберт вытеснил с рынка обе остальные автошколы и стал монополистом. Этой радостью он поделился с Алланом во время своего очередного еженедельного посещения пляжа.

— Я горжусь тобой, Герберт, — сказал Аллан. — Подумать только, что именно ты решился пойти в автоинструкторы! В стране, где левостороннее движение и вообще…

— Левостороннее движение? — изумился Герберт. — Что, в Индонезии левостороннее движение?

Пока Герберт развивал полученную в подарок фирму, Аманда тоже не сидела без дела. Сперва она получила серьезное образование, став экономистом. На это ушло несколько недель и приличная сумма, но в конце концов диплом оказался у нее на руках. С наивысшими оценками и, кстати, выданный престижным университетом на острове Ява.

С образованием за плечами Аманда бродила по пляжу и думала, думала, думала. Чем бы таким ей заняться, чтобы принести счастье семье? Аманда, даже став экономистом, считала весьма посредственно. Но может, есть смысл… да, пожалуй… да, если, скажем… Чем черт не шутит, подумала Аманда Эйнштейн:

— Займусь-ка я политикой!

Аманда Эйнштейн основала Либерально-демократическую Партию Свободы (слова «либеральный», «демократический» и «свобода», на ее вкус, сочетались очень красиво). В партии сразу же появилось шесть тысяч несуществующих членов, которые единогласно решили, что Аманде следует принять участие в выборах губернатора ближайшей осенью. Правящий губернатор должен уйти в отставку по возрасту, и до того, как Аманда загорелась идеей участвовать в выборах, на губернаторское кресло претендовал только один реальный кандидат. Теперь их стало двое. Один — мужчина из высшей касты, педана, другая — женщина, да еще из низшей, судра. Исход выборов в пользу Аманды, разумеется, предрешен. Если не по этой причине, то хотя бы потому, что у нее целая куча долларов.