Наполеон. Голос с острова Святой Елены. Воспоминания - Барри Эдвард О'Мира

Павел, — продолжал Наполеон, — был убит Буксгевденом, О., Паленом и другими. У дверей спальни Павла на часах стоял верный ему казак.

Заговорщики подошли к двери и потребовали, чтобы часовой впустил их в спальню. Пален сказал казаку, кто он такой и что он хотел бы видеть императора по неотложному делу. Верный императору казак отказался пустить заговорщиков. Они напали на казака и после отчаянного сопротивления со стороны последнего изрубили его на куски. Павел, лежавший в постели, услышав шум, вскочил и попытался убежать в апартаменты императрицы. К несчастью для него, находившийся во власти подозрений, он за день или два до этих событий приказал запереть двери, ведущие в комнаты императрицы. Тогда он вернулся в свою спальную комнату и спрятался в стенном шкафу. Тем временем заговорщики, сломав двери, ворвались в спальню императора и, подбежав к постели, обнаружили, что в ней никого нет. «Мы погибли, — вскричали заговорщики, — он сбежал». Пален, больше других сохранявший хладнокровие, подошёл к постели и, сунув руки под простыни, заявил: «Гнёздышко — тёплое, птичка не могла улететь далеко». Тогда заговорщики стали обследовать комнату и в конце концов вытащили Павла из его убежища. Они представили Павлу лист бумаги с подготовленным текстом о его отречении от трона, потребовав, чтобы он подписал этот документ. Сначала Павел отказался его подписывать, но потом сказал, что подпишет, если заговорщики отпустят его. Тогда они схватили его и сбили с ног, пытаясь задушить. Павел оказал отчаянное сопротивление, и Буксгевден, опасаясь, что на помощь Павлу могут прийти, решил покончить с ним, с силой ударив каблуком сапога в глаза Павла и тем самым выбив у него мозги, в то время как остальные заговорщики держали Павла прижатым к полу. Павел в пылу борьбы за свою жизнь в какой-то момент зубами впился в каблук Буксгевдена и откусил от каблука кусочек кожи».

Я спросил Наполеона, как он считает, был ли император Павел сумасшедшим. «Под конец своей жизни, — ответил Наполеон, — думаю, что да, был. В начале своего царствования он был сильно предубеждён против революции и ко всем, кто имел отношение к ней; но по прошествии времени я нашёл его благоразумным и полностью изменил мнение о нём. Если бы Павел был жив, то к настоящему времени вы бы уже потеряли Индию. Между Павлом и мною была достигнута договорённость об осуществлении вторжения в Индию. Я разработал план вторжения. Мне предстояло выделить для вторжения армию в тридцать тысяч отборных солдат. Павел должен был направить для вторжения такое же количество лучших своих солдат и сорок тысяч казаков. Я должен был субсидировать десять миллионов для покупки верблюдов и других необходимых вещей, чтобы пересечь пустыню.

Мы с Павлом должны были обратиться к королю Пруссии с просьбой обеспечить марш моих войск через его владения, которая была бы немедленно удовлетворена. В то же время я должен был запросить короля Персии о возможности использования его территории для прохода моих войск к границам Индии. Такая возможность также была бы мне предоставлена, хотя переговоры об этом ещё не были полностью завершены, но в их успехе у меня не было сомнений, так как персы были заинтересованы в получении выгоды от этого. Моим войскам предстояло направиться в Варшаву, где они соединились бы с русскими и с казаками, и далее мы бы совершили совместный марш к Каспийскому морю и там или продолжили путь морем, посадив войска на корабли, или проследовали к границам Индии по земле, в зависимости от обстоятельств. Я опередил вас, направив посла в Персию, чтобы провести там выгодные для персов переговоры. С того времени ваши министры наделали достаточно глупостей, позволив России получить четыре провинции, которые увеличили её территорию уже за горами Кавказа. В первой же войне, которую вы начнёте с русскими, они отберут у вас Индию».

Я затем спросил Наполеона, правда ли, что Александр хотел захватить Турцию. Наполеон ответил: «Все его мысли были направлены на то, чтобы покорить Турцию. Мы много дискутировали по этому поводу; вначале я благосклонно относился к его предложениям, поскольку считал, что мир с облегчением вздохнёт, когда эти животные, турки, будут изгнаны из Европы.

Но когда я поразмышлял о последствиях этой перекройки карты Европы, то понял, что тогда необычайно возрастёт мощь России, учитывая то количество греков, проживающих на территории Турции, которые, естественно, присоединятся к русским. Поэтому я отказался дать согласие на это, особенно ещё и в связи с тем, что Александр хотел получить Константинополь, чего позволить я не мог, так как в этом случае было бы нарушено равновесие сил в Европе.

Я пришёл к мысли, что если Франция овладеет Египтом, Сирией и островами в Средиземном море, то это будет ничто по сравнению с тем, что получит Россия. Я посчитал, что варвары с севера уже и так очень сильны, и, вероятно, с течением времени они овладеют всей Европой, что, как я думаю сейчас, и случится. Австрия уже дрожит от страха, Россия и Пруссия объединились, Австрия рушится, и Англия не может помешать этому. Франция под пятой нынешней королевской семьи ничего из себя не представляет, а австрийцы настолько трусливы, что их легко можно будет сломить. Это страна, которой можно управлять ударами кнута. Они не смогут оказать никакого сопротивления русским, которые храбры и настойчивы.

Россия — наиболее грозная страна в Европе, потому что она никогда не может разоружиться. В России мужик, став однажды солдатом, навсегда остаётся им. Русские — это те же варвары, которые, можно сказать, не имеют родной страны, и для которых любая страна лучше той, в которой они родились. Когда казаки вступили во Францию, то для них было всё равно, каких женщин они насиловали, старых или молодых — все французские женщины были для них на одно лицо, так как любая из них была для них предпочтительней, чем те, которых они оставили в своей стране. Более того, русские — бедны, и им необходимо завоёвывать новые территории. Когда я умру и отправлюсь на тот свет, то меня будут вспоминать с уважением и глубоко чтить за то, что я предвидел и пытался остановить то, что пока ещё только произойдёт. Меня будут глубоко почитать тогда, когда варвары севера станут обладать Европой, чего не случилось бы, если бы не вы, синьоры англичане».

Наполеон выразил большое беспокойство в отношении графа Монтолона, так как губернатор позволил себе намекнуть, что сейчас рассматривается вопрос о высылке Монтолона с острова. «Я буду остро чувствовать, — продолжал Наполеон, — потерю Монтолона; так как, независимо от того, что он мне глубоко предан, он для меня очень полезен. Я знаю, что он будет очень опечален тем, что ему придётся покинуть меня, хотя, по правде, для него было бы хорошо, если он будет выслан с этого пустынного места и возвращён к своим близким друзьям, поскольку он не объявлен вне закона на родине и ему нечего опасаться во Франции. Более того, поскольку по своему происхождению он принадлежит к знатной семье, то он, если пожелает, сможет легко добиться расположения Бурбонов».

Я сопровождал графиню Монтолон, наносившую визит госпоже Лоу в «Колониальный дом». Там встретил сэра Хадсона, который заявил, что «у него нет никакого доверия к заверениям генерала Бонапарта и что он решил, что генерал Бонапарт не должен посещать какой-либо дом на острове без сопровождения британского офицера». Затем мне пришлось дискутировать с его превосходительством по поводу пропусков, которые он ранее выдавал лицам, желавшим нанести визит Наполеону в Лонгвуде. Сэр Хадсон Лоу пытался убедить меня в том, что он никогда не выдавал пропуск только на один определённый день[12], и что майор Горрекер может подтвердить правдивость его слов. Я обратил внимание губернатора на то, что несколько лиц, которым он выдал пропуска, показывали их графу Бертрану в коттедже «Ворота Хата», обращая его внимание на то, что в пропуске значился один определённый день визита и в связи с этим они просили Бертрана приложить усилия, чтобы побудить Наполеона встретиться с гостями, поскольку их пропуска подлежат аннулированию после дня, указанного в пропуске. Сэр Хадсон сердито ответил мне, что «они были лжецами».