Вальпургиева ночь - Анастасия Завозова

— Все в родню не из родни! — изрекла я. — Значит так, огрызки, Мишеньку не трогать, а то за последствия никто не ответит. Уши от вас найдем где-нибудь в Зимбабве. Не обижать, не приставать и вообще — сдувать пылинки!!!

— Нена-адо! — жалобно проблеяла Мишка… А то они захотят меня пропылесосить!

Мишка оживает

Теткины предостережения Данчику и Янчику даже за ушки не зацепились. Когда это они теть Розу слушали? Одно хорошо — пока тетка дома, эти двое по крайней мерене будут пытаться сделать из меня конструктор «Лего».

И свалились же эти ребятушки-козлятушки на мою голову! Самое обидное, что мамуля их просто-таки обожает. Еще бы, они ведь не ковыряют деликатно вилочкой в тарелочке, хомячат все подряд.

Из кухни раздался грохот. Грохот плавно перетек в коридор, и в дверях появилась меланхоличная Сюнневе, держа за хвост крупную рыбину.

— Картошку варыт-т? — осведомилась она, почесывая рыбке брюшко,

— Конечно, голубчик… — рассеянно кивнула тетка Роза, пристально вглядываясь в Сюнневе и щуря глаза.

Сюнневе тоже принялась себя оглядывать. Потом заявила категоричным тоном:

— Рыб-ба свежий!

— Кто ж спорит, тормозок ты мой! — Из соседней комнаты резво выкатилась бабуля Виолетта, попыхивая трубкой. Выглядела она как заправская деревенская ведьма — седые косицы, красный платок на голове, завязанный узлом спереди, черное вязаное платье, и вся в дыму от плохо раскуренной трубки. Спецэффекты!

Бабуля тоже как-то странно глянула на Сюнневе, потом кивнула тетке:

— Розка, поди-ка, разговор есть… Из гостевой вытащили Нюшку. Дверь за моими ведуньями захлопнулась. Я разочарованно вздохнула, и не подслушаешь ведь! После первого визита дедули Витольда уже в качестве гостя папуля там такую звукоизоляцию отгрохал! Еще бы — дедов храп по мощности можно сравнить только с теть-Розиным хохотом. И то и другое звучит как сигнал воздушной тревоги… Вытерпеть дедулин храп может только бабуля Дара — у нее ж одно ухо глухое! Так вот, она ложится на здоровое ухо, глухое выставляет — и никаких проблем!!!

Хотя… там же дыра в стене! Из кухни должно быть слышно! Я резво припустила на кухню, оставив финскую родственницу на растерзание Тяпе и Ляпе… Те, кстати, сразу смекнули, что Сюнневе еще поинтереснее меня будет, и прилепились к ней.

— Ух ты, Данчик, да это же в натуре финский отряд быстрого реагирования…

Шлеп!

— Ай, рыба же мокрая! А я побрился утром!..

Получил, родственничек!

На кухне я старательно вывалила под стол пачку макарон-ракушек и так же старательно полезла туда их собирать. Могла бы в принципе не изображать в лицах сцену из книжки «Будни юного конспиратора», а чайку заварить и расслабиться. Теткино вибрирующее грудное контральто пузырило обои.

— Как такое могло случиться?! Ни в одной хронике такого никогда не описывалось! Это просто невозможно!

— Эта чумичка вспомнить не может… сорок лет иде блукала… а ты спрашиваешь… куда дела…— Бабулю было слышно хуже. — Загнала в «Березке»… спекулянтка! Вот при коммунистах…

— ТЕТЯ!!! У нее сил было… как у Мишки сейчас. Куда? Куда все делось?!! Аура как ниточка! Я было подумала, что она — призрак, у живого человека не может быть такой слабой энергетической пульсации…

— Не призрак, не… Калекукку энту трескала… стены тряслись! Где носило… узнать бы!

— В шаре что-то странное. — Тут и тетка понизила голос — ультранизкие частоты прослушивались плохо… — Костры… виселицы… люди в старинных платьях…

Ко мне под стол свесилась уже основательно потрепанная селедка, а вместе с ней о пол грохнули две рыжие косищи.

— Рыба еще свежий, думаешь? — Сюнневе озадаченно тыкала блестящей тушкой мне в нос. — Я бил-ла ей братъэв, тэперь есть можно? — Она стала какой-то… грустной!

— Сюнневе! — проникновенно произнесла я, вылезая из-под стола и любовно взирая на рыбку. — Это орудие правой мести я съем с удовольствием! Это лучшая в мире рыба!!!

— Лучший! — педантично поправила меня финка. — Эт-то быль мужчина!

— Самец, хочешь сказать?

— Да-а! И очень мужественный!

Я не стала спорить и выяснять, по каким критериям Сюня (так в Семье сократили неудобное имя) определяет мужественность рыбьего самца. Им, финнам, виднее…

Что там тетка Роза говорила? Аура как ниточка?.. Я сосредоточилась и глянула на Сюню, деловито обрабатывающую сельди…

Во имя Писистратовой редакцией!!![5]Энергополе вокруг Сюнневе и взаправду было еле заметным, тоненьким, как леска! Но с таким даже не живут!!! У обычного человека так называемая энергетическая аура (ох, не люблю я это слово) сантиметров десять — пятнадцать, но Сюнневе ведь очень сильная ведьма. Тоесть была. С таким энергополем она и спичку психокинезом поднять не сможет!!!

Может, она и вправду призрак!.. Предполагаемый призрак со вкусом обсасывал пальцы.

— Свежий селедка! — блаженно выдохнула она.

После обильного и сытного обеда по-фински (Сюня так рьяно взялась за готовку, что мамуля уже не могла нарадоваться ее возвращению) тетя Роза рассказала о результатах своего похода к бывшему… гм… кавалеру.

По закону подлости все нужные сведения были у нас прямо под носом. Оставалось только каким-то образом познакомиться с нашим новым соседом…

— Что?! — воскликнула я. — Вот прямо так, позвонить в дверь, сказать: «Здрасьте» и… Мы же не представлены!

Мамуля закатила зеленые очи и вроде как схватилась за сердце:

— Будь проклят тот день, когда я посадила ее за правила этикета!

Тетка Ида озадаченно уставилась на бабулю:

— Мамочка, а что, у Яны внутренние органы не как у людей расположены?

— Дура, сердце слева! — громким шепотом просигналила тетка Роза.

Мамуля надулась и занялась десертом.

— Возьми Полину, — посоветовала тетя Роза, — уж у нее-то таких вопросов даже не возникает.

Точно! Зайду за Полли! Она… она такая… смелая, в общем, она мне поможет.

— Сюню тоже с собой возьмите, — вдруг заявила бабуля Дара, — и внучков моих, жеребят резвых… Кто додумался бабушке тапки к полу приклеить?! Стою, ногами двигаю, а результата никакого! А Идка, ехидна, идет мимо и говорит: «Ой, мамуся, ламбадой увлеклась?»

— Ма-а-альчики! — простонала тетка Роза. — Вам же по двадцать три года, когда же вы из ясель выйдете?

Братья поклялись бюстом Цицерона, что как только… так сразу. И даже устроятся на настоящую работу, и не будут больше: