Последний викинг. Ярость норманнов - Сергей Степанов

– Отведи нас в монастырь кратчайшей дорогой, – приказал Харальд.

Как ни спешили древляне, ведомые пастухом, к их приходу монастырские постройки сгорели дотла. Язычники не только сожгли церковь, что само по себе есть смертный грех, но и свершили деяние, которому нельзя подобрать достойного наказания даже в аду, уготованном всем поганым. Воистину, сам сатана отступился бы перед закоренелыми грешниками, учинившими убийство монахов. Но возблагодарим Господа, ибо доблестный Харальд прибыл на место преступления как раз вовремя, чтобы вырвать из рук язычников двух святых отцов. Злодеи окружили монахов и забрасывали их каменьями. Они были так увлечены своим безумием, что не заметили появления Харальда и его людей. Когда язычники опомнились, было поздно бежать. Люди Харальда схватили злодеев и приставили к их шеям рогатины.

Лица монахов, вырванных из рук обезумевших язычников, были залиты кровью, темные рясы с каштановым отливом разодраны, а из прорех глядели тела, почерневшие от ударов камней. Один из святых отцов был совсем плох, его голова безвольно свисала, на тонзуре зияла огромная рана. Второй монах пострадал меньше. Он быстро пришел в себя и тотчас же возблагодарил Господа и Деву Марию за чудесное спасение. Потом он обратился к Харальду:

– Благодарю тебя, знатный рыцарь! Мне неизвестно твое благородное имя, но думаю, что ты юный принц из заморских земель, коего ниспослало само небо. Увы, мои братья мученически погибли на моих глазах! Мы из монастыря, что стоит в Медзыржеце, и живем по строгому уставу, составленному святым Бенедиктом Нурсийским. Отец-настоятель благословил шестерых братьев основать приорство в этих диких местах. Милостью Господа мы за недолгое время построили костел, возвели общую спальню и трапезную. Ежедневно мы по призыву колокола семикратно молились, ибо сказано в Писании: «Семь раз в день восславил я Тебя». Оставшееся от богослужения время мы, согласно заветам святого Бенедикта, проводили в трудах и заботах. Каждый знал свое дело. К примеру, я, грешный, был санитарным братом – infirmarius sum. Моим долгом был сбор лекарственных трав и уход за заболевшими братьями и всеми путниками, заглянувшими в наше бедное приорство. Чудны были труды братьев, четверо из коих ныне приняли мученическую кончину, а пятый при смерти. Воистину можно сравнить этих пятерых мужей с пятью порталами спасительной купели или пятью мудрыми девами, обладавшими елеем милосердия. Им была свойственна добродетель такого воздержания, что один только дважды, а другой – однажды в неделю принимал пищу, но ни один из них – ежедневно. Пищей же им служили овощи, приготовленные ими самими; хлеб они ели редко, рыбу – никогда; горох и просо им дозволено было вкушать только на Пасху. Пили они чистую воду, и ту в меру. Мясная пища им была противна; взглянуть на женщину означало для них заслужить проклятие.

– Отчего же язычники с такой яростью напали на вас? – недоумевал Харальд.

– Наш приор решил разбить сад и обложил поганых дополнительной податью. Каждый из них должен был ежегодно доставлять семь тележек навоза для монастырского сада. Согласен, нелегкая подать. Зато мы молились за этих заблудших. Даже за ту злую старуху, которая слывет ведьмой.

Санитарный брат указал на старую язычницу, с ненавистью выглядывавшую из-за спин древлян. Она нашарила в траве камень и швырнула им в монаха.

– O, sancta simplicitas! – вздохнул бенедектинец.

В это время из леса донесся звук рога. Рёнгвальд уверенно определил, что так звучит рог Бесприма. Сын ярла не ошибся. Вскоре из леса выехало многочисленное войско. Впереди окруженный блестящей свитой ехал Бесприм. Он совсем не походил на жалкого беглеца, живущего милостью Ярицлейва Мудрого. Он восседал на коне под богатым седлом. Все покорно склоняли головы перед ним, за исключением Харальда и Рёнгвальда, ибо норманны служили повелителю Гардарики и конунг ляхов не имел над ними власти. Бесприм спросил Харальда:

– Ты настиг Мешко?

– Он ушел в землю чехов. Здесь же мы потому, что поганые сожгли монастырь и убили монахов. Мои люди схватили виновных.

– Зачем вы с ними возитесь? Перебить это быдло! – приказал Бесприм.

Харальд не видел причины оспаривать повеление конунга ляхов. Он дал знак древлянам, и те отошли от пленных. Их место заняли конные дружинники Бесприма. Они взяли на изготовку копья и ринулись на богопротивных язычников. Каждый дружинник хотел отличиться на глазах господина, и по этой причине они быстро покончили со своей работой. Злую старуху, швырявшую камнями, тоже пронзили копьем. Мерзкая язычница, не обнаружившая ни тени раскаянья, царапала когтистыми руками древко копья и изрыгала беззубым ртом страшные проклятия. И пока она не издохла на острие копья, ее ведьмин взгляд горел неукротимой ненавистью.

Санитарный брат закрыл уши ладонями и отвернулся, не желая по слабости духа видеть наказание злодеев. Однако на второго бенедектинца предсмертные вопли язычников произвели живительное воздействие. Он очнулся и слабым голосом позвал собрата:

– Брат Барнабаш, осмотри мои раны и скажи мне правду, дабы я приготовился к уходу в мир иной.

Санитарный брат грустно поник головой:

– Брат Кристиан, тяжелые камни размозжили твою плоть. Позволь исполнить над тобой обряд, коим провожают в мир иной.

Барнабаш попросил принести воды, перекрестил ее и помазал собрату глаза, уши, нос, губы, руки, ступни ног, пах, поясницу и даже пупок, как пути проникновения греха. Поясницу, то есть почки, он помазал потому, что они есть вместилище сладострастия у мужчин. Он поднес к глазам умиравшего крест и с глубоким сожалением изрек:

– Прости, брат Кристиан, что не даю тебе причаститься кровью и телом Господа нашего, ибо все сожгли поганые.

– Не горюй, брат Барнабаш. Я ведаю, что даже без святого причастия попаду в райские кущи. Я уже готовился к встрече с апостолом Петром, но Господу угодно было вернуть меня, дабы я исполнил одно важное дело. Мои очи почти ничего не видят, но все же скажи: там, на коне, князь Бесприм?

– Да, это он!

– Пусть он подъедет ближе!

Когда Бесприму передали просьбу монаха, он нахмурился, но все же не стал отказывать умирающему. Конунг подъехал к бенедектинцу. Санитарный брат держал его израненную голову.

– Князь, ты велел перебить поганых, предавших смерти нашу братию. Око за око, зуб за зуб! Так учит Святое Писание! – изрек умирающий Кристиан.

– Так учит Ветхий Завет, а в Новом Завете сказано: «Возлюби ближнего своего», – тихо прошептал Барнабаш.

– Око за око! – упрямо повторил Кристиан. – Князь! Ныне против воинства Христова поднялась реакция поганска! Нечестивцы достают из лесных тайников своих идолов и водружают их на пепелищах Христовых церквей. Разве одно наше приорство обращено во прах? Повсюду разрушают костелы, изгоняют священников и даже покушаются на самих епископов. Они думают, что Мешко никогда не вернется и не накажет их за злодейства. Князь, помирись с братом! Верни ему королевские регалии. Сам же поезжай в Италию в монастырь, куда определил тебя отец. Не гонись за королевским титулом. Воистину, что может быть лучше спасения души, когда молитвами…