Питер Нимбл и волшебные глаза - Джонатан Оксье

— Сэр Тоуд… — начал было Питер.

Но рыцарь сказал: «Тсс!» — и положил копыто ему на руку.

— Бегите, ваши высочества. Вам ещё королевство спасать.

Если Питер и Пег хотели вовремя смазать замки, им необходимо было добраться до кухни для слуг до наступления ночи. Самый близкий путь туда лежал через скрытый проход в центральной части дворца. Единственная проблема заключалась в том, что эта дорога следовала мимо Столовой — а значит, мимо сотен пар глаз наблюдательных горожан. Принцесса решила, что им в любом случае придётся срезать путь, и надеялась, что вечерняя трапеза отвлечёт жителей королевства и они с Питером смогут прошмыгнуть незамеченными.

Как оказалось, их и так уже отвлекли.

Стоило брату и сестре добраться до входа в Столовую, как Питер остановился.

— Никто не ужинает, — сказал он.

Пег напрягла слух (который вовсе не отличался феноменальной остротой, как у её брата, скорее наоборот) и поняла, что он прав: стаканы не дзынькали, столовые приборы не звякали, и люди не болтали между собой. Над толпой громом раздавался лишь один голос:

— Наше ожидание наконец подошло к концу! Нас ждут величие и слава!

— Это дядя, — прошептал Питер. — Он снова держит речь.

И это была чистая правда. Король делился со своим народом планом по завоеванию мира, хотя использовал такие слова и выражения, что представал скорее героем, чем деспотом.

— Ваш Смелый Правитель приведёт к победе каждого из вас! Мы прижмём к ногтю диких нелюдей, населяющих те дальние земли, и поможем им полюбить меня так же сильно, как меня любите вы!

— Ура победе! — кричали люди, не вполне понимая, что всё это означает.

— Не выходи из тени, — сказал Питер. — Если здесь король, то неподалёку должна быть и его охрана. — Питер не чувствовал запаха орангутангов, но никому ещё не повредила излишняя осторожность.

Пег поползла вслед за братом позади деревьев в кадках, высаженных по периметру двора. Один раз она выглянула из-за кадки и ахнула:

— Питер! Да они вооружены до зубов!

— Кто? — Питер схватился за свой рыболовный крючок. — Ты видишь орангутангов?

Девочка в ужасе замотала головой:

— Нет… Взрослые… У них в руках оружие.

Все до одного в Столовой, и мужчины и женщины, держали в руке по длинному чёрному копью, на конце которого крепились по паре изогнутых, острых как бритва зубцов. Во второй руке у каждого было по огромному щиту с изображением профиля короля. Стоило королю завершить предложение, как люди принимались бить копьями по щитам, топать и кричать.

— Но это же нелепость… Они же могут нечаянно друг друга переколоть, — сказала Пег.

Голос короля громыхал над толпой:

— Я пригласил вас на эту встречу, чтобы рассказать о некоторых событиях сегодняшнего утра. Мы с моими солдатами, разумеется, поймали гадких шпионов. Но успели при этом узнать о том, что наш дворец намереваются осадить ещё толпы таких же негодяев. Они выглядят как люди, но меньше в размерах, и у них тощенькие ручки и ножки.

— Он говорит о детях, — сказал Питер. — Должно быть, король опасается, что они сбегут.

— Если вы увидите, как эти несчастные чудовища крадутся во тьме по дворцу, немедленно убивайте их! Это шпионы, которые посланы, чтобы убить вашего короля! Не слушайте ни слова, просто атакуйте — без лишних размышлений!

— Без лишних размышлений! — вопила толпа.

Питер и Пег сидели в тени, поражённые тем, что услышали.

— Почему же они так ему верят? — злобно сказала девочка. Много раз после побега из каменоломни принцесса сомневалась, что этих ленивых и бестолковых взрослых вообще нужно спасать, и сейчас был как раз один из таких моментов. Она напомнила себе, что под личиной каждого размахивающего копьём маньяка обязательно скрывается любящий взрослый человек, такой как Лилиана. — Нам нужно придумать способ напомнить этим людям, кто на самом деле эти «шпионы».

Питер кивнул, слушая крики толпы.

— Нам бы только понять, как король контролирует их память, — произнёс он.

Их размышления прервал голос Инкарнадина:

— Ну и хватит о делах! Впереди нас ждёт колоссальная битва, а сегодня мы пируем!

Он постучал одной стальной перчаткой о другую, и в Столовую вплыли огромные тарелки с горячей едой, от которых исходили восхитительные пьянящие ароматы. Пег проследила, как Инкарнадин взял пустой кубок и поднял его над головой со словами «Да здравствую я!». Горожане же подняли в воздух полные до краёв бокалы с вином и закричали: «Да здравствует король!»

Пока народ пил за короля-самозванца, истинные принц и принцесса Хейзелпорта выскользнули из тени и пропали в трещине в стене.

* * *

— Вы что, не можете лететь хоть немножко побыстрее? — говорил сэр Тоуд, извиваясь. — И ослабьте немного хватку, если уж на то пошло!

— Вы что, предпочтёте, чтобы я вас уронил?

Саймон держал сэра Тоуда за шкирку и еле-еле махал крыльями. Эти двое решили, что самый безопасный способ забраться на верхушку башни — облететь её по внешней стене, где никто бы их не заметил. Копыта сэра Тоуда существенно утяжеляли его с виду тщедушную фигуру, и Саймону приходилось делать остановки, приседая на любом каменном выступе, который попадался ему на пути.

В конце концов спутники добрались до платформы, которая выдавалась глубоко в пропасть. Саймон бросил сэра Тоуда за бочку с порохом и сам приземлился рядом.

— Изрядное унижение, — сказал рыцарь, потирая шею. — Обходитесь со мной как с каким-то ревущим младенцем.

— Да вы и шума производите примерно столько же, — пробормотал Саймон себе под нос. Он диву давался, как уважающий себя рыцарь может так капризничать. — Надо радоваться, что орангутанги были поглощены работой и не услышали нас.

— Повезло. Да…

Сэр Тоуд видел, как десятки стражников укладывали пики и сети в корзину летательного аппарата. Шар полностью надули, и аппарат, по-видимому, был готов к вылету. Три орангутанга держались за якорные тросы, всей своей массой не давая дирижаблю взлететь.

Длинный Коготь расхаживал между ними и выкрикивал приказы:

— Подбросьте топлива в печь! Не забывайте про мехи! Уложите эти сети как следует, в конце концов!

— Я думал, для такой работы у нас рабы имеются, — прорычал один орангутанг, вывалив охапку щитов в корзину аппарата.

Второй фыркнул в знак согласия:

— Унижение нашего достоинства! Вот что это такое!